При отсутствии зрительной информации мозг "достраивает" картину невидимой обстановки, которая могла бы находиться в тёмной комнате. Делает он это, опираясь на прошлый опыт. В таком случае логично, что более взрослые хорьки, обладающие, соответственно, большим опытом, легче достраивали воображаемую картинку. Любопытно, не правда ли? Получается, что мозгу тяжело вынести отсутствие информации (в данном случае — зрительной), и он придумывает недостающий образ. Этот же закон распространяется и на человеческую психику. Доказано, что если надолго оставить человека в темноте или завязать ему глаза, в его мозгу начнет происходить "растормаживание" коры, которое будет проявляться в виде фантомных, не соответствующих действительности ощущений: мурашки по коже, теплые или холодные потоки воздуха, несуществующие световые вспышки или проступающие в темноте очертания, кажущиеся шумы, музыка. Как показали исследования, в условиях длительной изоляции (к примеру, в сурдокамере или боксе) у человека повышается потребность получить ощущения — так называемый сенсорный голод. У совершенно здоровых людей в такой обстановке могут даже возникать галлюцинации, вызванные отсутствием реальных впечатлений.
Яна Филимонова - Наука » Экология » Человек. Отрывок.
Мой друг сейчас живёт в США и работает там электриком. Недавно вызвали его в психиатрическую клинику проводку менять. Он приехал, всё починил быстро, так как среди психов тусить не было желания. Вышел себе из здания и стал ждать автобус на остановке. Через минуту к нему подошли два огромных санитара и без лишних слов, силой затолкали обратно в дурдом. На его слова, что он — электрик, никто не обращал внимания пока не пришёл главврач, который его собственно и вызывал. Как оказалось, у этой больницы специально установили фейковую остановку, чтобы в случае побега сумасшедшие думали, что оттуда смогут уехать в город. Мой друг тоже так подумал...
Шуток.нет - развлекательный портал
Когда не можешь сказать - сигнализируй Это не реклама - это не можешь ...
Я – не могу, ты – не могу! Зелёный глаз посредине неба Пугающе смотрит туда, где я не был. А я ищу знакомый голос цвета черной нити, Что выпал из уст царицы Нефертити. Нам подарили емкость с воздухом, цвета ядовитого панка. А рядом низвергает звук малиновая собака.
Галина Сарапина - Психоделические стихи. Отрывок.
Поддавшись страху, человек теряет способность трезво рассуждать, думаю, что такому человеку не место на серьёзных ресурсах. Да и вообще
Действие опуса разворачивается в иной, не связанной с реальностью вселенной. Всяческие совпадения с событиями эмпирического мира случайны. Высказывания персонажей не являются выражением позиции и вкусов автора. Мы не ставим целью кого-либо оскорбить - и со спокойствием понимаем, что обида - исключительно выбор и нравственная привилегия читателя; изложенные в тексте тезисы бытийного устройства и смысловые аллюзии берут исток лишь в абстрактном дуновении Абсолютного Ума, ежесекундно порабощающего любую человеческую голову, не принадлежат автору и не охраняются его самодовольными и ужасающимися от перманентного одиночества паттернами аппарата эго. Более того, автору не принадлежит даже сам автор. Герой, от имени которого ведётся повествование, не имеет прототипа и служит аморфным концентратом цикличных мыслей.
Автор: [-_-] (вот именно так себя и обозначал) - "Ренессанс". Отрывок.
раннее утро натянув поводок пес завидев большого пса ротвейлера быстро стремится сквозь слякоть в высохшие кусты думает: нам не нужны неприятности
Федор Сваровский — Раннее утро
Я вышел пройтись в Латинский Квартал, Свернул с Camden Lock на Невский с Тверской. Я вышел – духовный, а вернулся – мирской, Но мог бы пропасть – ан нет, не пропал.
Так Гарсон № 2, Гарсон № 2, То разум горит, а то брезжит едва, Но мысль мертва, радость моя, а жизнь – жива, И все – только сон, Гарсон № 2.
Наденем боты И вступим в чаты. Ум без работы. Мы все - солдаты.
Мы - не артисты, Коль заставляют. Ведь программисты Дух прогоняют.
Про чат-боты. Избранное. Автор: Леонид Шур
Друзья, решил не много по работать за Chat GPT 4. Поступил запрос - "Спустится на дно". Конкретное дно не было указанно, поэтому, возьму на себя смелость направить взор читателя на следующих два дна (дна в смысле глубины, прим. для политкорректности). На глубину коллективного бессознательного русского народа и на глубину, так сказать, уже общечеловеческую. _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Его (Евгения Головина - философа и писателя) последний визит на Болотниковскую я очень хорошо помню. 1985 год. Только появился Горбачев. Головин пришел и сказал, что наконец-то русский народ обрел совершенное выражение чёрта, — выражение, соответствующее его фундаментальной традиции, гениально воспроизведенной Гоголем.
— Ты знаешь, наступило время выхода коллективного бессознательного русского народа на поверхность!
— В чём это заключается?
— Горбачев воплощает образ чёрта, который есть в русском сознании. В русском сознании чёрт воплощается в двух ипостасях: это Хлестаков и Чичиков. Два фундаментальных образа чёрта. Чёрт Ивана у Достоевского — это вымученный черт, не настоящий, не имеющий отношения к русской идее чёрта. Вот Хлестаков — это чёрт. И Чичиков. И Горбачев воспроизводит алгоритмы, в буквальном смысле, обоих. Он одновременно и Чичиков, и Хлестаков.
— Вот при его приходе прозвучала фраза о том, — продолжал Головин, — что «мы должны встать твердой ногой на прочное основание». Это ведь буквальная цитата из Гоголя: это фраза Чичикова. Причем употреблена Горбачевым бессознательно, то есть он не имитировал Чичикова, это не писал спичрайтер, а это спонтанно: «встанем твердой ногой на прочное основание». Это ведь чёрт, который спрыгнул со страниц Гоголя. Это абсолютно инфернальная модальность. А Хлестаков — ну, парадигму Хлестакова в нём мы видим сразу. То есть Горбачев соединяет в себе обоих. Наконец-то мы дожили до того времени, когда русский черт занял позицию верховного управителя. Коллективное бессознательное русского народа в его инфернальной проекции вышло наружу и физически воплотилось — наш еще и меченый.
Однажды мы столкнулись пасмурным осенним вечером на остановке. Настроение Жени было подстать погоде. Он был не в пример себе прежнему угрюм, замкнут и чем-то озабочен.
Женя с ходу выпалил:
— А ты знаешь, что знание слова «Аллах» на треть спасает человека от l’aurore du Mal — «зари зла» — в могиле?
— Так ведь много кто знает это слово — что же получается, каждая сволочь достойна спасения?
— Нет, ты не понял, спасется лишь тот, кто знает сокровенный смысл этого слова, познает его подлинную суть, она станет защитой от могильного зла.
…В последующие годы все происходило уже очень формально какие-то посиделки, тягостные для всех. На бытовом, личном уровне наши отношения полностью исчерпали себя.
Физически исчерпали, но в духе он так и сияет вечным золотым иероглифом…
Насколько понимаю я, могильное зло есть сон трупа . То есть душа никуда не возносится. Лёжа в могиле, сознание человека встав твёрдой ногой на прочное основание остаточной жизнедеятельности трупа, не фиксирующей современными приборами, смотрит сны, скорее всего об упомянутом выше коллективном бессознательном народа, к которому покойный имел честь принадлежать. Но это только моя интерпретация. Возможно, что Евгений Головин под l’aurore du Mal понимал нечто иное, более экзистенциональное и более что - то глубокое. Друзья, пишите, как вам понравился первый опыт работы моего чат бота и благодарю за внимание.
Теперь так мало греков в Ленинграде, что мы сломали Греческую церковь, дабы построить на свободном месте концертный зал. В такой архитектуре есть что-то безнадежное. А впрочем, концертный зал на тыщу с лишним мест не так уж безнадежен: это — храм, и храм искусства. Кто же виноват, что мастерство вокальное дает сбор больший, чем знамена веры? Жаль только, что теперь издалека мы будем видеть не нормальный купол, а безобразно плоскую черту. Но что до безобразия пропорций, то человек зависит не от них, а чаще от пропорций безобразья.
Иосиф Бродский Остановка в пустыне. Отрывок.
На сцене же теперь играл маленький дирижер. Он солировал на скрипке и держал её так, как держат маленьких детей – со всей силой отцовской любви и нежности, а оркестр чутко вслушивался в пение скрипки, бережно подхватывал мелодию и уводил её в тёплых звуках. Женщина замерла и забыла обо всём на свете. Скрипка заговорила о том, какие ласковые руки её держат и как приятно звучать ей в руках хозяина. Женщина смотрела на страстное лицо скрипача и чувствовала, как душа открывает своим волшебным ключом дверь, за которой стоит любовь. Не такая, какую дарил ей насмешливый заурядный друг, а другую, у которой нет боли, обид, унижений, которая возвращает ей радость, гордость и счастье быть любимой. Она улыбалась чуть-чуть испуганно и робко, потом улыбка оживила её губы, расцветила счастьем глаза, провела ласково по суровым бровям, и они стали крылатыми, а в глазах прибавилось доброты. Плотный мужчина дрогнул, потянулся, залюбовался ею, досадливо поморщился, когда черногривый затылок закрыл лицо женщины. Пытаясь увидеть её, мужчина изогнулся и всё смотрел и смотрел на неё, такую знакомую, чуть-чуть надоевшую и вдруг вновь очаровательную. Его лицо ожило, заговорило языком былой нежности, насмешка слетела с губ и они тихо прошептали имя женщины. Она, словно под сильным гипнозом, повела глазом в его сторону и не увидела ничего, достойного внимания. Её глаза поспешили туда, на сцену, к нему, к тому, кто освободил её и дал радость. Последний нежный зов скрипки, и она замерла. Раздались аплодисменты. Плотный мужчина кинулся к ней, но женщина куда-то пропала, и он не нашел её за спинами, платьями и пиджаками. Он метался в толпе, кляня себя за то, что не сидел с ней рядом, а по старой холостяцкой привычке постоянно демонстрировал свою свободу и возможность вариантов.
Ветреным вечером смолкнут крики птиц. Звёздный замечу я свет из-под ресниц. Тихо навстречу мне, тихо навстречу мне Выйдет доверчивый маленький принц
из песня "Маленький принц". ( сл. Н. Добронравова, муз. М. Таривердиева)
Цена любви назначена сполна, Пришлось платить бессоницей и страхом, А вдруг отпустишь и решатся махом , Все те проблемы, что любовь внесла.
Цена любви. Отрывок. Автор: Не твоя иллюзия
– Инга Акимовна – зайдите ко мне, – сказал начальник планового отдела Виталий Михайлович (на самом деле его звали Хаим Моисеевич, но он тщательно скрывал еврейские корни) и красноречиво посмотрел на неё поверх массивных черепаховых очков, – у меня до вас весьма важное дело. Инга Акимовна работала здесь давно, обладала великолепными математическими способностями и аналитическим складом ума, потому насторожилась, увидев, как вызывающе дерзко сверкнул лукавый взгляд шефа, с вожделением потирающего волосатые ладони. Так-то он не был липучим, поскольку искренне любил и одновременно побаивался свою уютную многотонную супругу, Сарочку Адировну, но иногда на него находило хулиганистое романтическое настроение, когда мужчина был способен на безумные поступки. Вот и сейчас, его настроение не предвещало ничего хорошего. – Подойдите поближе, Инга Акимовна. Какая же вы… стройная, юная, просто ба-ги-ня… да-а-а! Завидую мужчине, которому дозволено держать в руках эту миниатюрную талию, вдыхать аромат сладких персей, вкушать любовный нектар с этих роскошных губ... – Ага, да, – Виталий Михайлович плотоядно облизнулся, изобразил жестом изучающее женский рельеф движение души, – я и говорю, уважаемая, Сарочка моя с дочуркой отбыла с курсовкой на тёплые моря. Сами понимаете – курсовка, это три, целых три недели одиночества. Вот… какие же у вас прелестные кудряшки, право слово, какая великолепная грудь… а улыбка, а кукольные ручки… и вообще, вы просто прелесть… нежный утренний цветочек.
Зеленоглазая фарфоровая кукла Живет на полке, слева, за часами И летними — из-под ресниц — глазами Следит за всем, что происходит с нами Зеленоглазая фарфоровая кукла. Зеленоглазой кукле из фарфора Я вверю — без утайки — все мечтанья, Зеленоглазая фарфоровая кукла — Мой талисман. Сквозь боль и расстоянья, На грани сна, где смешаны дыханья, Разрушит грусть и горечь расставаний Зеленоглазая фарфоровая кукла… О кукле из фарфора — с изумрудным, Из-под ресниц — таким лучистым взглядом Мне не забыть. И только — быть бы рядом Сквозь сотни верст и через — все преграды…
Светлана Бестужева-Лада: Фарфоровая кукла
-Когда меня отпустят?
-м? Ах, да. Когда ваше обследование закончится, вы вернётесь. Мы это уже обсуждали.
-А когда оно закончится?
-вы здесь уже неделю, значит вам осталась ещё одна. Если вы конечно не выкинете что-нибудь странное.
Он улыбнулся. Странная улыбка, пустая и слегка безумная. Но она тут же сменилась пустым, без эмоциональным лицом.
Дописав что-то в тетради он внимательно посмотрел на написанное. Он щурился. Он всегда щурится. Но я никогда не видел, чтобы он носил очки. Странно.
Видимо убедившись, что всё в порядке он хлопнул тетрадью закрывая её и положил на стол.
--Чтож, сегодня по расписанию у вас тест, напишите его и сможете вернуться к себе.
Я кивнул. Отвечать я был не в настроении.
Он протянул мне лист с двадцатью вопросами.
-вот, просто отметьте наиболее подходящий вариант, ничего сложного.
-ручка?
Он указал на небольшой стаканчик с кучей ручек. Странно. Я не помню чтобы он тут стоял…
-что-то не так?
-…нет, всё в порядке
Наверное я просто никогда не обращал внимания. Я взял первую попавшуюся и принялся читать вопросы. Лотрек взял со стола другую тетрадь и принялся как мне показалось изучать то, что в ней написано.
Я принялся отвечать на вопросы.
«Чувствуете ли вы себя несчастным?» — да
«Вы уже долгое время не высыпаетесь?» — да
Первые вопросы были… стандартными. По крайней мере судя по словам тех, кто здесь уже бывал. Это те вопросы которые ты задашь своему другу, что находится в депрессии, не иначе.
«Чувствуете ли вы, что течение времени искажено?»
…Что?
«Кажется ли вам, что всё вокруг ненастоящее?»
«Есть ли в левом углу комнаты человек в тёмно-синем пальто и пугающей улыбкой?»
«Кажется ли вам, что помещение где вы находитесь ужасно грязное даже несмотря на абсолютную чистоту?»
Я слегка отодвинулся от листа. …Что это за вопросы? Я ещё раз перечитал их убедившись в том, что там написано именно то, что я прочёл в первый раз.
Всего несколько лет назад она ещё сетовала на себя, ещё способна была на героические поступки, а вот теперь научилась приспосабливаться к собственным ошибкам. Она знала, что у других людей происходит то же самое: они до такой степени привыкают к своим просчетам и промахам, что постепенно начинают путать их со своими достоинствами
Пауло Коэльо
На сладкое налетели осы, и между ними одна пчела, кругленькая, бархатная, точно барыня между суетливыми, поджарыми горничными.
Я боюсь до смерти шершней, ос и пчёл. Но мне стыдно, что боюсь, и я только незаметно стараюсь отодвинуться от розовых корок арбуза, хотя бы на солнце.
Автоном не замечает моего маневра: слишком солиден. Я люблю его, конечно, «ни за что», просто люблю, но иногда кажется, что за солидность тоже; он и со мной говорит, как с таким же солидным человеком, и я это жутко и гордо ценю.
– Автоном, – говорю я, желая наконец приступить к делу, – а ты исповедуешься?
Автоном медленно подымает на меня не удивленные глаза. Он никогда не удивляется.
– А то как же?
– Летом?
– Зачем? В посту.
– А теперь есть пост?
– А то как же?
– Другой, значит? Потому что знаешь, Автоном, тетя сказала, что она меня повезет теперь исповедоваться, в церковь, в Захиленье. Мне уж восемь лет, а я ни разу не исповедовался. У меня уж грехи.
– Эге? – одобрительно качнул головой Автоном. – Конечно ж, грехи.
Мне стало несколько страшно. Главное, я не знал, какие бывают грехи для открытия их на исповеди, что, собственно, грех и что нет. Были соображения, но уверенности не было.
– Ну, какие же, однако, грехи? – спросил я с притворной небрежностью. – Какой я грех скажу, даже не знаю, что и выдумать.
– Зачем выдумывать? Это ж и есть грех. Попу надо правду. Здесь батька не строгий, а вот служил я когда, так был строжайший. Такое лицо, – все нутренности вывернет.
– Это когда ты солдатом был, Автоном? – спросил я, замирая. Еще бы! Внутренности иногда выворачивают на исповеди. – Ну что ж он?
– Да что? Уж давно это, уж не помню. А наш батька не строгий. Идите себе, по закону.
– Я и пойду. Только вот какие, собственно, грехи? Ты как думаешь?
Автоном перевернулся на другой бок и вздохнул.
– Мало ли? Всякий грешен. А вы, панычу, небось что против дяденьки с тетенькой сделали – вот вам и грех. Они велят одно, а вы сейчас по-своему, да потихоньку напротив им, вот грех.
Я свистнул.
Гиппиус Зинаида Николаевна Автоном и Надя. Избранное.
Под серым небом Таормины Среди глубин некрасоты На миг припомнились единый Мне апельсинные цветы.
Поверьте, встречи нет случайной, — Как мало их средь суеты! И наша встреча дышит тайной, Как апельсинные цветы.
Вы счастья ищете напрасно, О, вы боитесь высоты! А счастье может быть прекрасно, Как апельсинные цветы.
Зинаида Гиппиус - " Апельсинные цветы". Избранное. посвящается H. B-t
30 апреля исполняется 103 года со дня рождения известного советского актера театра и кино Николая Гринько. Он сыграл почти две сотни ролей и запомнился зрителям образами мягких и бесконечно добрых героев: Папа Карло в «Приключениях Буратино» профессор Громов в «Приключениях Электроника», профессор в «Сталкере» Тарковского и многими другими. Пожалуй, самыми заметными фильмами в актерской карьере Николая Гринько стали фильмы Андрея Тарковского. Гринько был любимым актером Тарковского, он снялся в "Сталкере" и "Солярисе", "Андрее Рублеве" и "Зеркале". Кадр из фильма "Андрей Рублев". Анатолий Солоницын (слева) в роли Андрея Рублёва и Николай Гринько (справа) в роли Данилы Черного. Гринько даже называли «талисманом картин Тарковского».
Самой неожиданной работой Николая Гринько в кино стала роль Антона Павловича Чехова в картине Сергея Юткевича "Сюжет для небольшого рассказа". В основе сюжета фильма лежит создания и провала «Чайки», на фоне которой развивается любовная линия - история отношений Чехова и Лики Мизиновой. Cходство Чехова и Гринько, игравшего его было удивительным. Когда Юрию Яковлеву показали фотографии Гринько и Чехова и попросили определить - кто есть кто, он уверенно указал на фото Николая Григорьевича – это Чехов. Партнершей Гринько по фильму была красавица Марина Влади, но сцену поцелуя в фильме Гринько репетировал со своей женой Айше. Своей жене Гринько потом признавался, что несколько лет не мог выйти из образа Чехова.
Теперь очень трудно писать рассказы. Требуют, требуют, а потом все равно недовольны. Если выдумаешь что-нибудь правдоподобное, вроде современной действительности, – так вот зачем выдумал «вроде», когда сама голая действительность ярче? И верно, ярче. А если пишешь не относящееся – опять не годится: что это за писатель, вокруг миры потрясаются, а он, горя мало, высасывает что-то из пальца. Единственное средство – ничего не выдумывать, а так, сидеть и полу лениво старые какие-нибудь сказки вспоминать, самому себе их рассказывать, без усилий, без заботы, – относятся они к действительности или нет.
От Бога иль Дьявола - это не знаю. Но я есть Надежда. На то уповаю.
(проза)
Весьма подающий надежды Поэт восемнадцати лет Спросил меня в клубе однажды:
— Вы пьёте коньяк или нет?
А я головой покачала, Прицыкнув на юность свою. А я ему так отвечала:
— Нет, я не курю и не пью.
Как будто дитя из-за парты, Он робко спросил у меня:
— Вы любите резаться в карты Запоем три ночи, три дня?
А я головой покачала, Прицыкнув на юность свою. А я ему так отвечала:
— Нет, я козырями не бью.
Глаза округлив голубые, Он страсти искал роковые — Годилась и та, и другая, Отсутствием полным пугая!
(Ведь носятся наглые слухи, Что в поэтическом духе — Лелеять порочные страсти Со светлой моралью в контрасте!
Нахальные слухи гуляют — И многих весьма окрыляют! — Что будто бы метит пророков Крепчание тайных пороков!)
Юнна Мориц Весьма подающий надежды... Избранное.
Дьявол
Николай Тураев высказал однажды в споре со старшим братом, Андреем Николаевичем: "Вы хотите, как пчёлы или муравьи, жить только интересами улья или муравейника. У вас индивид должен быть полностью подавлен законами и порядками социального роя, поэтому ваши счастливцы никогда не постигнут категорий свободы. Их норма – это несвобода, наложенная на них эгоизмом роя или видовой семьи. Человек вашего социума никогда не будет знать счастья, как не знают, что это такое, те же пчёлы и муравьи. И даже высшая прерогатива счастья – любовь – будет неизвестна вашему бедному индивиду, потому что пчела и муравей только трудятся, а не любят, вместо них это делает их царственная матка, которая обжирается этой любовью и беспрерывно извергает из себя яйца. Любить могут, Андрюша, только свободные существа, а самым верным признаком внутренней свободы является способность человека любить безудержно, необузданно, так, как ему заблагорассудится, и безо всяких сдерживающих уз морального порядка". Результатом ли этих воззрений явились пятеро детей Николая Николаевича от Анисьи
Анатолий Ким Отец-Лес. Избранное Роман-притча
Бог
От всех построек сохранилась лишь полуразрушенная мастерская Николая Николаевича, где стоял неуклюжий токарный станок с ножным приводом, с чугунными колесом и станиной. На этом станке любил он побаловаться, вытачивая балясины для перил мезонина или грубые шахматные фигурки, при этом отдаваясь странным и бесплодным мечтаниям, таким же неосуществимым, как и мезонин, никогда так и не выстроенный, как и замечательные праздничные вечера в доме, с нарядными дамами, сидящими в креслах у камина, и господами, играющими в шахматы при свете ярких канделябров. Интеллигентные славные вечера с умными беседами единомышленников и друзей, которых никогда не было в доме Николая Тураева – ни праздничных вечеров, ни друзей-единомышленников, а была лишь одна Анисья, где-то во дворе визгливо ругавшая вырвавшуюся из стайки свинью, затем бранившая кого-нибудь из детей… Но вся эта грубая брань действительности ничуть не мешала облачному полёту неосуществимых грёз барина
Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб утомить ненужную тревогу. Когда шуршат в овраге лопухи И никнет гроздь рябины жёлто-красной, Слагаю я веселые стихи О жизни тленной, тленной и прекрасной. Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь Пушистый кот, мурлыкает умильней, И яркий загорается огонь На башенке озерной лесопильни. Лишь изредка прорезывает тишь Крик аиста, слетевшего на крышу. И если в дверь мою ты постучишь, Мне кажется, я даже не услышу.
Я научилась просто, мудро жить - Анна Ахматова
Всем известно, что Вольтер, вскоре после того, как он водворился в Берлине, восхвалял великолепие двора «Северного Соломона». Раздраженный пренебрежением Людовика XV, невниманием своей покровительницы — госпожи Помпадур, преследуемый иезуитами, освистанный во Французском театре, он уехал в минуту досады за почестями, за большим жалованьем, за титулом камергера, за орденом Почетного легиона и за дружбой короля-философа, еще более лестной в его глазах, чем все остальное. Словно большой ребенок, великий Вольтер дулся на Францию, воображая, будто неблагодарные соотечественники «лопнут с досады». И, как видно, он слегка охмелел от своей новой славы, когда писал друзьям, что Берлин не хуже Версаля, что опера «Фаэтон» — превосходнейшее зрелище, а у примадонны прекраснейший голос во всей Европе.
Твои родители давно уже спят, уже темно. Ты не спишь, ты ждешь, а вдруг зазвонит телефон? И ты готов отдать всё за этот звонок, Но она давно уже спит там, В центре всех городов. Проснись, это любовь, Смотри, это любовь, Проснись, это любовь …
Кино — Проснись. Избранное
Безумно хочется нажать на стоп-кран. Смотрю на него уже минуту, а желание это не исчезает. Что будет после этого? А может даже ничего и не будет. Прибежит проводница и наложат штраф. А где-то там среди вагонов ходит строгий начальник поезда…
Высовывать голову в окно, это, конечно, шалость. Но доставляет огромное удовольствие. Так лучше виден его изгиб и вся стать. Скорость увеличивается и хочется кричать от восторга. Машинист, быстрей!
В поезде кондуктора почти незаметны, вы замечали? Здесь ты в безопасности. Проверка может произойти в форме ревизии, но это крайне редко. И высаживают с поездов, насколько я знаю, не часто. Впрочем, кое- кого и следовало бы высадить.
Поезд замедляет свой ход. 0становка. Выйти подышать свежим воздухом бы не помешало. Смотреть на звёздное небо лучше всего, конечно, с земли, чем из вагона. В темноте различимы очертания вагонов. Соседний поезд на соседнем пути. Может быть пересесть? Но он уже отправился, а мы стоим. Или мы отправились, а он стоит. Это не вполне ясно. Главное, что ты в поезде, а значит для тебя это всё равно.
— Но почему дрожите вы? И почему вы — белый? — Да потому что — ай-ай-ай!- таков уж мой удел. Ах, как опаздываю я — почти что на день целый! Бегу, бегу!.. — А говорят, он в детстве не был белый, Но опоздать боялся — и от страха поседел.
Владимир Высоцкий - "Додо и Белый Кролик". Избранное.
Так бывает – ты страстно хочешь собаку, а прилетает Карлсон. Ты в отчаянии клянёшь судьбу, но через какое-то время замечаешь, что шведский летун вовсе не худший вариант для общения. Как оказывается, он достаточно ловок, сметлив и обладает природной хваткой – как раз тем, чего так не хватает тебе самому.
Когда же сбывается твоя сокровенная мечта и у тебя появляется собака, то ты вдруг понимаешь, что этих двоих для тебя становится много…. А то и слишком много.
Однако, не желая отказываться от своего большого счастья, ты отчаянно ищешь способ органичного равновесного единства для всех троих, и той сокровенной привязанности, что была бы основана на силе притяжения молекул, а не на моральных обязательствах, которые будучи искусственными, как правило, не выдерживают житейских разногласий.
Какое-то время ты этим живёшь, в подсознании понимая, что тебе дарована редкая возможность достижения истинного богатства – возбуждения и накопления, особенно накопления, энергий живых существ. Ещё какое-то время ты истово борешься за это своё богатство….
Но однажды понимаешь, что независимо от своей воли и цели, ты вынужден отдать своё предпочтение или лохматому другу, или летающему интуристу, потому как по-другому ты просто не можешь. И кто-то из этих двоих обязательно должен быть для тебя первым. Или тот, или другой – и никак иначе.
Непосильная мечта рушится, и ты из почти полубога превращаешься в…. коллекционера – собирателя судеб и чисел, окружая себя разнообразием характеров и темпераментов – от Змеев Горынычей до Буратин, прикрепляя к ним ярлыки и порядковые номера, означающие степень твоей привязанности и заинтересованности….
Логика проста и безжалостна – и тогда, в связи с этим, возникает вопрос: «А что делать коллекционеру с грандиозным призывом к всеобщей равновеликой любви? Что ему делать с этой громадиной, когда он не может разобраться с собакой и крылатым другом?»
Да, Природа не тюремщица. Но все равно тюремщица. Природа -- не тюремщица и тюремщица одновременно. Природа одновременно и девочка и старуха. И скудная и обильная. И мужчина и женщина. И божественная и человечная. И безбожная и бесчеловечная. Все одновременно. И легкая и тяжелая. И сложная и простая.
Однако, вернёмся к тексту. Текст нами прочитан. Текст для нас -- старый. И в то же время, текст для нас новый. Если мы что-то знали раньше, все равно мы можем открыть что-то новое.
Вот пришла Афина к Телемаху. Улис дал нам ключ к пониманию. Телемах -- это Сознание. А Афина -- это Мудрость. Подставляем Сознание и Мудрость в этот ребус и начинаем размышлять над тем, как Мудрость приходит к Сознанию (ну или над тем: как Сознание приходит к Мудрости, что то же самое).
Итак, пришла Афина к Телемаху. Разве у Афины на лбу написано, что она Афина ? Нет. И у мудрости не написано, что она мудрость. Мудрость приходит в образе Ментеса, правителя веслолюбивых тафийцев. Мудрость предстает перед Сознанием в виде загадок. А ну-ка: "сумеет ли Сознание отгадать мою загадку?"
Что за Ментес? Что за веслолюбивые тафийцы? Ну, вот особенность у нее такая, у Мудрости: разговаривать загадками. Сфинкс царю Эдипу загадки задавал. Сознание же, если оно достаточно повзрослело, должно эти загадки отгадывать. Должно уметь -- замечать загадки. А если еще повзрослеет, то может быть даже поймет, что отгадка приходит вместе с загадкой.
Разумеется этот дар (заметить Афину, распознать ее загадку и получить отгадку) приходит не сразу.
Вот приходит к Телемаху гость. Кого видит Телемах? Телемах видит Ментеса. Новый гость приходит. Кого видит Телемах? Видит еще одного Ментеса. В итоге: весь дом полон Ментесами. И только прожив жизнь, истоптав семь железных сапог и съев семь железных хлебов, ближе к концу жизненного пути, став стариком, можно увидеть, что пришел не только Ментес. Что вместе с Ментесом пришла Афина.
Мы обманываемся, когда первоначально думаем, что Телемах -- это юноша, молодой человек. Дело глубже. И интереснее. Если Телемах -- Сознание, возраст Сознания может не совпадать с биологическим возрастом.
Человек биологически может приблизится к своему закату, а Сознание у него будет -- младенческим. Так, собственно, и бывает. Достаточно оглянуться вокруг.
Богиню Афину Прежде других Телемах богоравный увидел. Прискорбен Сердцем, в кругу женихов он сидел, об одном помышляя: Где благородный отец и как, возвратяся в отчизну, Хищников он по всему своему разгоняет жилищу, Власть восприимет и будет опять у себя господином.
О чем здесь говорится? Да, здесь говорится, что сын прискорбен отсутствием отца, домогательствами женихов. Но также здесь говорится о духовном инфантилизме. Это -- описание того, что взрослый человек не принимает на себя ответственности за свою судьбу. Ждет отца -- и ничего не делает. Мечтатель. Манилов. Обломов. "Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино". Вот как это называется. И такое сознание могут иметь не только дети, но и вполне зрелые люди. И даже пожилые. Человек живет надеждой, химерой. Что кто-то появится и что-то хорошее сделает. Сознание должно повзрослеть для понимания того, что следует заглянуть в себя, увидеть и осознать горькую правду о том, что жизнь практически прожита, а оно, сознание, остановилось -- в сознании ребенка. И если придет к человеку мудрость, и человек осознает эту горькую правду, и примет решение самому стать хозяином своего дома (не смотря на то, что жизнь практически прожита, и вроде как уже поздно, и вроде как уже и не до подвигов), вот тогда, может быть, произойдет второе рождение человека. И человек будет готов к началу своего пути.
Мы знаем, что Телемах встретит Одиссея, когда тот будет стариком. Да, это означает то, что Сознание встречается со своим источником, с Атманом, Атман -- древний, так как содержит опыт множества воплощений. Все так. Но есть и другое объяснение: что реальный твой путь (в этой жизни) начнется -- только когда придет Афина, то есть мудрость. А мудрость придет только когда немножечко поживешь.
У кого-то это может занять жизнь. А кто-то осознает это за день.
Автор: avnucleus - Форум "Путь Одиссея". Графическое оформление и название Д. Леночкин
Обнаженная, в каплях музыки, Отраженная в зеркалах, Лишь браслет на запястье узеньком Да на пальчиках алый лак.
Я ловлю твои взгляды синие Сердцем, телом, глазами - всем, Изумляясь волшебным линиям, Весь застывший и сладко нем.
Знаю я, навсегда останется Этот танец твой любви, Длинным шлейфом за мной он тянется По дорогам моей судьбы.
Автор: zelvin - Обнаженная, в каплях музыки, Отраженная в зеркалах... (Отрывок)
Знаешь, что я сейчас сделаю? Я залезу в бар, достану бутылку коньяка, налью янтарный напиток в бокал с узким горлышком и широким дном, включу на полную громкость Поля Мориа – и утону в глубоком кресле до тех пор, пока диск не доиграет до конца. Я буду умирать под «El Bimbo», возрождаться под «Introduction» и улетать под бессмертного «Жаворонка». И коньяк потечет по жилам, врываясь в кровь тысячью новых звуков и сотнями иголок новой боли. И мир будет другим, совсем другим… Он стал таким с тех пор, как мы сказали друг другу «Пора». Так должно было быть. Ты не первый мужчина, с которым расстаюсь я. Равно как и я не первая женщина, с которой расстаешься ты. У нас было всё. Был безумный секс в подъезде, когда мы не смогли вытерпеть, добежали до ближайшего дома, наугад ткнули кнопки кода – и не ошиблись. Это был действительно перст судьбы. Никто не вышел на лестничную клетку выгнать двух влюбленных. Никто не вошёл в подъезд. И даже когда мы покинули это место нашей безумной страсти, нам казалось, что вокруг царит тишина. Было безумное сплетение тел и чувств на пароходе. Это ты меня повёл кататься тогда по реке. Но на палубе мы простояли не больше пяти минут. Наши глаза сказали друг другу то, что стеснялись сказать губы. Мы умудрились даже там найти какое-то заброшенное помещение… или правильнее сказать – каюту, где швабры соседствовали с чьими-то вещами, и раствориться друг в друге. Были многие вспышки-мгновения, которые потом оказались часами. Теми бесконечными часами, которые дарила нам судьба. Теми мгновениями, которыми мы живём. И которыми мы умираем. И во имя которых мы начинаем новые чувства, возрожденные на пепелище старой любви. Но до этого возрождения надо еще сделать так много шагов… Так много… А пока я утопаю в кресле и пью коньяк. … И меня обволакивает музыка Поля Мориа.
Весёлая мышка в рояле жила. Она музыкальною мышкой была. И часто под звуки рояля Пищала она: тра-ля-ля-ля! Хозяин рояля о мышке не знал. Он топал ногой и по крышке стучал, Когда начинало в рояле Фальшиво звучать: тра-ля-ля-ля! Но вот знаменитый настройщик пришёл И сразу дефект у рояля нашёл…
– Ах, вот, – он воскликнул, – в чём дело?! – И мышь от стыда покраснела. А мастер из сумки достал инструмент И правильно мышку настроил в момент. И вот она вместе с роялем Отлично поёт: тра-ля-ля-ля! Поют композитор, настройщик и мышь. Зовут всех троих на гастроли в Париж. А если там нету рояля, Им все подпоют: тра-ля-ля-ля!
Я, как сломанная кукла. В грудь забыли Вставить сердце И оставили ненужной В сумрачном углу. Я, как сломанная кукла, Только слышу, мне под утро Тихо сон шепнул: «Спи, родная, долго-долго. Годы пролетят, А когда проснешься, Люди снова захотят Взять на руки, Убаюкать, просто поиграть, И забьётся твоё сердце...» Только страшно ждать.
Ника Турбина Кукла
Ещё до возвращения Евы в Казань Олег Иванович знал, ЧТО с ней произошло. Он следил за каждым ее шагом, но изменить ничего не смог. Ева вышла из-под его подчинения. и события пошли по непредвидимому сценарию. С Евой надо было покончить, но как отказаться от результата 10-летней работы?!
Ещё со студенческой скамьи Олега терзал вопрос «что есть человек», как его понять, определить ход его мыслей и поведения, предвидеть проявление эмоций. Как постичь тонкую связь тела и души? Возможно ли существование искусственного homo sapiens? Еще тогда, 25 лет назад, задумал он создать точную копию человека, ничем не отличающуюся от аналога. Все силы своего ума и энергию одержимой натуры он направил на достижение этой цели.
Ни слава, ни деньги, ни земные радости не привлекали его. Пожертвовав личной жизнью, он всего себя посвятил науке и добился немалого. Его имя было в числе известных мировых ученых в области искусственного интеллекта, и он руководил одной из ведущих лабораторий этого направления. Почти 10 лет в тайне от коллег трудился он над созданием своего робота, который никак не мог обрести завершения. Когда же в руки Олега случайно попал паспорт утонувшей Евы Иноземцевой, им овладела безумная мысль возродить девушку. Его Ева будет работать в лаборатории под его непосредственным контролем и управлением. Коллегам он представит ее как свою племянницу, приехавшую из приволжского городка, где была прописана настоящая Ева.
Чтобы исключить возможные случайности, Олег Иванович заложил в программу Евы строгий запрет на любое общение с кем бы то ни было вне служебных обязанностей. Ева успешно проработала в лаборатории месяц, и Олег Иванович в виде эксперимента решил отправить её на выставку в Москву.
Почему произошел сбой в программе и не сработал запрет на общение, Олег Иванович не знал. В любом случае ситуация становилась непредсказуемой и опасной. Еву надо было уничтожить. Но Ева стояла сейчас перед ним такая красивая, такая совершенная, прекрасный плод его великого ума и великого труда, что он заколебался. Какое хладнокровие, какая сила воли нужны, чтобы убить созданное тобой дитя?
Искусственная девушка смотрела на него спокойно и ровным голосом убеждала: «Эксперимент необходимо продолжить. Дай мне дополнительные функции, чтобы я могла стать хорошей женой. Адам ждет меня, и я ему нужна. Я буду общаться только с ним. Ты получишь интересную информацию для дальнейшей работы».
Олег Иванович колебался. Это был большой риск, но научный интерес перевесил страх. Он внёс в программу Евы и в ее тело некоторые изменения и отправил в Москву.
Адам был счастлив. Ева вернулась. Она согласна стать его женой. Не откладывая дела в долгий ящик, они расписались. Свадьбы Ева не захотела. Она вообще была малообщительна, но Адама это не смущало. Главное – она принадлежала ему. Ева оказалась идеальной женой: заботливой и внимательной, совместившей в себе мудрость матери и непосредственность ребенка. Она могла вести серьезные беседы и весело шутить, безошибочно угадывая настроение Адама, и всегда оставалась самой пылкой, самой нежной его возлюбленной. Никогда он не испытывал такого восторга от обладания женщиной, никогда не чувствовал такой гармонии решительно во всем. Радость бытия переполняла его, наполняла новыми силами.
Придумала Эрида месть богиням, Из сада Гесперид, вела гордыня, Достала плод. Решение готово, На яблоке Эрида пишет слово: — "Прекраснейшей!" — отмщение такое. На стол бросает яблоко златое. Назвать скорей божественное имя, И яблоко ей дать, не споря с ними, Богини просят Зевса. Нет ответа, — Не хочет быть судьёй в конфликте этом. Богинь он шлёт на суд Париса строгий. Гермес на гору Ида знал дорогу.
ЯБЛОКО РАЗДОРА (СУД ПАРИСА). Отрывок. Уварова Людмила
Назвав свою фамилию, имя, возраст и место, откуда она приехала, тут же продолжила: «Я хочу представить Вам миниатюру своего собственного сочинения о персонаже, который не редко встречается в детских сказках. Это миниатюра – о Бабе Яге. Обычно этот персонаж представляется мрачным, злобным, с искажённым и очень злым выражением лица.
Я же подумала о том, что если обычные бабушки бывают разными – и добрыми и злыми, так почему ЭТОТ сказочный персонаж ТОЖЕ не может быть разным и придумала вот такую миниатюру.
С этими словами, она подошла к первой избушке – мрачной, перекошенной и красивым жестом сбросив с себя платок, взяла стоявшую возле неё кривую палку и... повернулась к комиссии спиной.
Перед комиссией предстала классическая баба Яга: с кривым выражением лица, с кривой клюкой в руке, в грязных оборванных одеждах и взъерошенными космами волос, выбившимися из-под старого платка. Старческим, скрипучим голосом она произнесла короткий монолог, который обычно произносят в сказках бабки-ёжки.
Через три минуты текста конкурсантка вновь повернулась к комиссии своим лицом и пока полу боком делала несколько шагов к следующей, серо-голубой избушке, продолжала говорить: «Но на мой взгляд, бабушка ЯГА может быть и такой» : и медленно поворачиваясь опять спиной к комиссии, очень умело и незаметно одной рукой сбросила с себя облик злой старухи Яги, забросив его за «триногу» и предстала перед комиссией в новом облике: баба Яга в серо-голубых одеждах, в сереньком платочке и с той же клюкой в руке, такая же беззубая, но с выражением лица, похожим на улыбку, жалующуюся уже не таким скрипучим голосом на свою одинокую жизнь, на старость и усталость и сожалением, что к ней редко кто заходит и в конце своего маленького монолога с вопросом: ну почему вы ко мне не заходите? И.. с просьбой: «Заходите, буду рада!».
После этих слов Елена вновь повернулась лицом к комиссии с широкой улыбкой, лучистыми глазами и красивым лицом.
И опять полу боком передвигаясь к третьей «триноге», продолжала монолог из придуманной ею миниатюры: «… размышляя над вопросом, ну почему в сказках бабки Ёжки такие страшные, мне почему-то захотелось, чтоб всё-таки они были разными…: И опять медленно поворачиваясь спиной к комиссии, в это время осторожно стягивая с себя и бросая за вторую «триногу» образ второй бабы Яги, продолжала говорить: «Ну вот, например, и такими».
Образ третьей бабы Яги был таким же лучезарным, как и её избушка. Она улыбалась своим беззубым ртом, но на ней был чистенький в цветочек платок, её платье было явно не новым, с аккуратными заплатками и в довольно светлых тонах. Её голос был такой же скрипучий, как и у первых двух, но какой-то беззлобный, в них проскальзывали нотки душевной теплоты и желания чем-то одарить изредка заглядывающих в её избушку разных зверюшек и очень редко – детей, вместе с родителями собирающими в лесу грибы и ягоды.
Ему бы сорваться с гранитных ступенек! И в воду нырнуть головой утомлённой Под громкие вопли толпы изумлённой!
И будут лишь рыбы в прохладной Неве Хвостами водить по его голове… В стеклянных глазах – ни корысти, ни страсти. Не надо им денег, не надо им счастья.
И будет грифон прохлаждаться на дне, Подставив свой лоб не рукам, а волне…
Грифон. Избранное. Игнатова Анна
Заманчиво мелькали мне издали сквозь древесную зелень красная крыша и белые трубы помещичьего дома, и я ждал нетерпеливо, пока разойдутся на обе стороны заступавшие его сады и он покажется весь с своею, тогда, увы! вовсе не пошлою, наружностью, к по нем старался я угадать, кто таков сам помещик, толст ли он, и сыновья ли у него, или целых шестеро дочерей с звонким девическим смехом, играми и вечною красавицей меньшею сестрицей, и черноглазы ли они, и весельчак ли он сам, или хмурен, как сентябрь в последних числах, глядит в календарь да говорит про скучную для юности рожь и пшеницу.
Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть!
Покамест Чичиков думал и внутренно посмеивался над прозвищем, отпущенным мужиками Плюшкину, он не заметил, как въехал в средину обширного села со множеством изб и улиц. Скоро, однако же, дал заметить ему это препорядочный толчок, произведенный бревенчатою мостовою, пред которою городская каменная была ничто. Эти бревна, как фортепьянные клавиши, подымались то вверх, то вниз, и не оберегшийся ездок приобретал или шишку на затылок, или синее пятно на лоб, или же случалось своими собственными зубами откусить пребольно хвостик собственного же языка. Какую-то особенную ветхость заметил он на всех деревенских строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставался только конёк вверху да жерди по сторонам в виде рёбр. Кажется, сами хозяева снесли с них дранье и тёс, рассуждая, и, конечно, справедливо, что в дождь избы не кроют, а в вёдро и сама не каплет ...
Николай Васильевич Гоголь - "Мёртвые души. Глава 6. (Отрывок)
Капелька росы в твоих глазах, -Может это дождь? -Да нет слеза! -Значит, ты уйдешь? -Подумай сам! -Значит, ты уйдешь в поисках разлуки? -Ну кто тебе сказал? (Ну, кто тебе сказал?) -А если вдруг гроза? (А если вдруг гроза?) -Я тут же прилечу и спрячусь в твои руки!
Ирина Круг - Привет, малыш. Избранное.
Всё как обычно. Жила-была, училась-рядилась, одним словом – Девочка. Что-то с ней происходило на дороге жизни, да вроде ничего особенного, все как у всех, встречи и расставания, родины и крестины. Вот только одна незадача, Любовь у нее ушла, то ли потерялась она на дороге жизни, то ли совсем забыла Девочка, зачем пришла сюда. Короче, поломалось у бедняги, что-то внутри. Вот тут и началось самое страшное. Бывало в солнечный осенний день выглянет во двор и все ей там не мило, птицы крикливы, дети противны, лужа во весь двор! Кошмар! И голосом надтреснутым все бормочет себе что-то под нос. А тут уж совсем все стало плохо, белый свет глазки режет и все, что было правдой, стало кривдой. Прятаться от людей стала Девочка. Бывало, закроется в платяном шкафу, и точит с остервенением то дедушкин носок, то забытый кем-то шарфик. Бедолаги домочадцы с ног сбились, докторов призывают, таблетки покупают, мази разные достают из-за границы. Но куда там, все бесполезно. Девочка беснуется, плюется направо и налево, сиплым голосом ругается. Что тут сделаешь. Прикрыли домочадцы дверь по плотнее, и жизнь свою стали продолжать. А что же Девочка, спросите вы, превратилась, бедняга, в моль. По портила все хорошее, что было в доме, да и подевалась куда-то. Спустя время, зашли люди, смахнули паутину, вымели мусор, пересыпали вещи нафталином, погоревали о пропащей девочке, а что делать? Видно так со всеми случается, кто однажды забывает, зачем пришёл в эту жизнь, или еще страшнее, когда любовь теряют.
Будто я египтянин, И со мною и Солнце и зной, И царапает небо когтями Легкий Сфинкс, что стоит за спиной.
Будто я… Будто я…
Тот терял, ты найдёшь, Тот молчал, ты поёшь, Тот задумал такое, Так не будет покоя
"Пикник" - Египтянин. Избранное.
Она пересилила себя, подавила горловую спазму, пресекшую в начале стиха ее голос, и продолжала чтение одиннадцатой главы Евангелия Иоаннова. Так дочла она до 19-го стиха:
«И многие из иудеев пришли к Марфе и Марии утешать их в печали о брате их. Марфа, услыша, что идет Иисус, пошла навстречу ему; Мария же сидела дома. Тогда Марфа сказала Иисусу: господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего ты попросишь у бога, даст тебе бог».
Тут она остановилась опять, стыдливо предчувствуя, что дрогнет и порвется опять её голос…
«Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в меня, если и умрёт, оживёт. И всякий живущий и верующий в меня не умрёт вовек. Веришь ли сему? Она говорит ему
(и как бы с болью переведя дух, Соня раздельно и с силою прочла, точно сама во всеуслышание исповедовала):
Так, господи! Я верую, что ты Христос, сын божий, грядущий в мир».
Она было остановилась, быстро подняла было на него глаза, но поскорей пересилила себя и стала читать далее. Раскольников сидел и слушал неподвижно, не оборачиваясь, облокотясь на стол и смотря в сторону. Дочли до 32-го стиха.
«Мария же, пришедши туда, где был Иисус, и увидев его, пала к ногам его; и сказала ему: господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею иудеев плачущих, сам восскорбел духом и возмутился. И сказал: где вы положили его? Говорят ему: господи! поди и посмотри. Иисус прослезился. Тогда иудеи говорили: смотри, как он любил его. А некоторые из них сказали: не мог ли сей, отверзший очи слепому, сделать, чтоб и этот не умер?»
Раскольников обернулся к ней и с волнением смотрел на неё: да, так и есть! Она уже вся дрожала в действительной, настоящей лихорадке. Он ожидал этого. Она приближалась к слову о величайшем и неслыханном чуде, и чувство великого торжества охватило её. Голос её стал звонок, как металл; торжество и радость звучали в нем и крепили его. Строчки мешались перед ней, потому что в глазах темнело, но она знала наизусть, что читала. При последнем стихе: «не мог ли сей, отверзший очи слепому…» – она, понизив голос, горячо и страстно передала сомнение, укор и хулу неверующих, слепых иудеев, которые сейчас, через минуту, как громом пораженные, падут, зарыдают и уверуют… «И он, он – тоже ослепленный и неверующий, – он тоже сейчас услышит, он тоже уверует, да, да! сейчас же, теперь же», – мечталось ей, и она дрожала от радостного ожидания.
«Иисус же, опять скорбя внутренно, проходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего Марфа говорит ему: господи! уже смердит; ибо четыре дни, как он во гробе».
Она энергично ударила на слово: четыре.
«Иисус говорит ей: не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу божию? Итак, отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: отче, благодарю тебя, что ты услышал меня. Я и знал, что ты всегда услышишь меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что ты послал меня. Сказав сие, воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший,
(громко и восторженно прочла она, дрожа и холодея, как бы в очию сама видела):
обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами; и лицо его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его; пусть идёт.
Тогда многие из иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в него».
Ф.М. Достоевский - «Преступлении и наказание» (отрывок)
Сложнее в жизни всё, чем – сел и еду, И всю дорогу только автобан…. Один процент на – праздновать победу, Всё остальное на леченье ран. Да мир меняется, но тем не менее, От древности и также до сих пор. Одну минуту – слышишь поздравленья, Всё остальное только лишь укор.
Александр Сидоровнин - Один процент
...под Новый год меня в детском саду назначили Снегурочкой. Я должна была не просто роль выучить, а еще и прийти на праздник в снегурочном белом платье. В советское время такого ни в одном магазине было не купить. Тогда мама достала своё единственное праздничное, парчовое – и перекроила его на меня.
В этом белоснежном, с блестками, наряде, среди одинаковых мишек и заек я почувствовала себя так, будто я настоящая богиня, парю над землей, лечу к Деду Морозу, моему Богу, и все думаю: «Какой он? Ну, какой?..» А это была здоровенная мужеподобная нянька, которая, когда ей надо было утихомирить детишек, вынимала и вставляла челюсть.
Так я в первый раз сыграла Снегурочку. И вот сорок лет её играю.
Я наблюдаю за вами, За всеми вокруг меня – Внимательными глазами В лучах и свечей, и дня.
Мелькают, мелькают лица... На каждом – своя печать: В одном – всех побед зарницы, В другом – лишь одна печаль.
Улыбки ловлю и жесты, Случается – и слова: То звучные, как манифесты, То внятливые едва.
Я наблюдаю за вами... Отрывок Владимир Саверский
Это было приятное кафе – уютное, чистое и тёплое. Я повесил свой старый дождевик на вешалку, чтобы он просох, положил видавшую виды фетровую шляпу на полку поверх вешалки и заказал cafe au lait 2. Официант принёс кофе, я достал из кармана пиджака блокнот и карандаш и принялся писать. Я писал о том, как было у нас в Мичигане, и поскольку день был очень холодный, ветреный и неуютный, он получился таким же в рассказе. Я уже не раз встречал позднюю осень – ребенком, подростком, мужающим юношей, и пишется о ней в разных местах по-разному: в одном месте лучше, в другом – хуже. Это как пересадка на новую почву, думал я, и людям она так же необходима, как и растениям. В рассказе охотники пили, и я тоже почувствовал жажду и заказал ром «сент-джеймс». Он показался мне необыкновенно вкусным в этот холодный день, и, продолжая писать, я почувствовал, как отличный ром Мартиники согревает мне тело и душу.
В кафе вошла девушка и села за столик у окна. Она была очень хороша, ее свежее лицо сияло, словно только что отчеканенная монета, если монеты можно чеканить из мягкой, освеженной дождем кожи, а ее чёрные, как вороново крыло, волосы закрывали часть щеки.
Я посмотрел на нее, и меня охватило беспокойство и волнение. Мне захотелось описать ее в этом рассказе или в каком-нибудь другом, но она села так, чтобы ей было удобно наблюдать за улицей и входом в кафе, и я понял, что она кого-то ждёт. Я снова начал писать.
Рассказ писался сам собой, и я с трудом поспевал за ним. Я заказал еще рому и каждый раз поглядывал на девушку, когда поднимал голову или точил карандаш точилкой, из которой на блюдце рядом с рюмкой ложились тонкими колечками деревянные стружки.
«Я увидел тебя, красавица, и теперь ты принадлежишь мне, кого бы ты ни ждала, даже если я никогда тебя больше не увижу, – думал я. – Ты принадлежишь мне, и весь Париж принадлежит мне, а я принадлежу этому блокноту и карандашу».
Потом я снова начал писать и так увлекся, что забыл обо всём. Теперь уже рассказ не писался сам собой, теперь его писал я, не поднимая головы, забыв о времени, не думая о том, где я нахожусь, и мне уже было не до рома «сент-джеймс». Мне надоел ром, хотя о нем я не думал. Наконец рассказ был закончен, и я почувствовал, что очень устал. Я перечитал последний абзац и поднял голову, ища глазами девушку, но она уже ушла. «Надеюсь, она ушла с хорошим человеком», – подумал я. И все же мне стало грустно.
Я закрыл блокнот с рассказом, положил его во внутренний карман и попросил официанта принести дюжину portugaises 3и полграфина сухого белого вина. Закончив рассказ, я всегда чувствовал себя опустошенным, мне бывало грустно и радостно, как после близости с женщиной, и я был уверен, что рассказ получился очень хороший, но насколько хороший – это я мог узнать, только перечитав его на следующий день.
Эрнест Хемингуэй «Праздник, который всегда с тобой»
Если бы меня звали Мария Я бы плела косы, ноги голы и босы, И умела б летать Я бы ходила в море я бы сплетала песни И никто бы не смог понять
Я бы чинила шхуны, я бы ловила ветер, Я оставалась бы юной, и просыпалась с рассветом Мне бы кричали чайки, мне бы шептали штормы Я бы могла случаться, но я - твоё красное сторно
Я бы кидалась в тучи, тучи плевались лихо Курс ложился бы круче, и вдруг становилось бы тихо
Но я не Мария, я проще, в этом-то соль И в виске взрывается… (боль)
Мария и море Автор: Регина Юламанова
.... например, художник. У него возникает желание написать самый поэтический, тенистый, мирный, чарующий романтический пейзаж во всей долине Сако. Какие же предметы использует он в своей картине? Вот стоят деревья, все дуплистые, словно внутри каждого сидит отшельник с распятием; здесь дремлет луг, а там дремлет стадо, а вон из того домика подымается в небо сонный дымок. На заднем плане уходит, теряясь в глубине лесов, извилистая тропка, достигая тесных горных отрогов, купающихся в прозрачной голубизне. И всё же, хоть и лежит перед нами картина, погружённая в волшебный сон, хоть и роняет здесь сосна свои вздохи, словно листья, на голову пастуху, – все усилия живописца останутся тщетны, покуда он не заставит своего пастуха устремить взор на бегущий перед ним ручей. Отправляйтесь в прерии в июне, когда там можно десятки миль брести по колено в траве, усеянной оранжевыми лилиями, – чего не хватает среди всего этого очарования? Воды – там нет ни капли воды! Если бы Ниагара была всего лишь низвергающимся потоком песка, стали бы люди приезжать за тысячи миль, чтобы полюбоваться ею? Почему бедный поэт из Теннесси, получив неожиданно две пригоршни серебра, стал колебаться: купить ли ему пальто, в котором он так нуждался, или же вложить эти деньги в пешую экскурсию на Рокэвей-Бич? Почему всякий нормальный, здоровый мальчишка, имеющий нормальную, здоровую мальчишечью душу, обязательно начинает рано или поздно бредить морем? Почему сами вы, впервые отправившись пассажиром в морское плавание, ощущаете мистический трепет, когда вам впервые сообщают, что берега скрылись из виду? Почему древние персы считали море священным? Почему греки выделили ему особое божество, и притом – родного брата Зевсу? Разумеется, во всём этом есть глубокий смысл. И ещё более глубокий смысл заключён в повести о Нарциссе, который, будучи не в силах уловить мучительный, смутный образ, увиденный им в водоёме, бросился в воду и утонул. Но ведь и сами мы видим тот же образ во всех реках и океанах. Это – образ непостижимого фантома жизни; и здесь – вся разгадка.
ГЕРМАН МЕЛВИЛЛ «МОБИ ДИК, ИЛИ БЕЛЫЙ КИТ» (ОТРЫВОК)
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий, Задремал я над страницей фолианта одного, И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, Будто глухо так затукал в двери дома моего. «Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего, Гость — и больше ничего».
Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный, И от каждой вспышки красной тень скользила на ковёр. Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали Облегченье от печали по утраченной Линор, По святой, что там, в Эдеме ангелы зовут Линор,— Безыменной здесь с тех пор.
Эдгар Аллан По Ворон (Отрывок)
Помню, была папочка у этого Андрея, куда он складывал наши расписочки. Давно это было. До исторического материализма. Тогда только еще тусклые мыслишки были про миллион долларов и домик на берегу теплого моря. Еще не отошли люди от делания карьеры на заводе. Должности. Премии. Изобретения. Диссертации. Смешно. Батя тогда был главным инженером, когда вызвал и сказал, мол, будешь нужен. Просмотри материалы по рынкам сбыта сырья, не готовой продукции, а полуфабрикатов. И не союзного масштаба. Международного. Не успели отгрузить первые партии, как его назначили замминистра, потом министром. Республиканским. Потом союзным. Потом первым замом премьера. Команда при нем собиралась разношерстная. Я был первым среди равных. Мимо текли миллионы. Что-то прилипало. конечно. К ручкам. Но не больше, чем процент приказчика. Настоящие хозяева были долго в тени. Некоторые так в ней и поныне пребывают. Потом Батю сняли. Грязно, неаккуратно. С шумом и визгом. Какие-то комсомольцы из ниоткуда хапнули власть. Хапнули и набаламутили. Потом, правда, выяснилось, что за ними серьезные люди, чуть не из-за границы, стоят. Но на тот момент было больно. И пока они, эти дилетанты, наловчились баранкой крутить, много чего наворочали. А Батя обиделся. Затаился. Оборвал ниточки. Со мной тоже. Пришлось помыкаться. Чужих приказчиков, как и самураев-ронинов в древней Японии, у нас не любят. Но за год-другой постепенно оперился.
Мне приснился ласковый мужик — Невысокий, а глаза, как блюдца. И за ночь он так ко мне привык, Что я утром не могла проснуться. Он всю ночь меня не отпускал. Обнимал до пупрышек на коже. Ну никто меня так не ласкал Ни до мужика, ни после тоже. Такой был ласковый мужик, Мне с ним всю ночь так сладко было. Исчез он так же, как возник, И, как зовут, спросить забыла. Я ему шептала: — Уходи, А сама боялась, что заплачу. И остался на моей груди Отпечаток губ его горячих. Это сон был, только и всего, Но с тех пор я в нём души не чаю. Вдруг во сне вы встретите его, Передайте — я о нём скучаю…
Автор: Лариса Рубальская Мне приснился ласковый мужик
«В омут с головой» – вот что случилось с нами в тот июльский вечер. Мне захотелось ощутить, какой бывает страсть, и насколько она может быть безумна. Меня ничуть не испугал его напор, настойчивость и сила, нет. Был страх того, что этот вечер вскоре подойдёт к концу, останется лишь сладким воспоминанием о нашей внезапной и странной встрече. В тот момент всё вокруг потеряло значимость и смысл, оказавшись где-то там, на заднем плане, за пределами реальности. Мы больше не пытались застенчиво отвести друг от друга взгляды, опасаясь услышать отказ. Существовала только наша случайная любовь, такая пылкая, непосредственная и чувственная! Теперь я не боюсь произносить столь громкие слова и никогда не поверю тому, кто скажет мне, что любовь приходит лишь со временем. Нет, времени она не подвластна. Она способна вспыхнуть, загореться лишь тогда, когда между двумя сердцами возникнет невидимое притяжение, которое в дальнейшем будет страстно разгораться. Возможно, кто-нибудь решит, что я преувеличиваю силу наших чувств, приняв их за простое увлечение, которое тогда меня по-настоящему спасло. Нет, это не так – то, что я чувствовала тогда, отражается отголоском в моей душе и сегодня, спустя 7 лет. В тот вечер между нами зародилась неощутимая связь, внезапный импульс, который проник в глубины наших душ, навсегда затуманив сознание. И только время, столь безжалостно текущее, не позволяло окончательно укрыться от реальности…
В ту тёплую южную ночь я утонула в потоке случайной любви и непреодолимой страсти, которая стремительно несла меня по своему течению. Наша случайная любовь вернула меня к жизни. Разве могла я о таком мечтать? Разве могла предположить, что эта летняя поездка станет моим самым дорогим воспоминанием? Нет, не могла. Возможно, в глубине души я свято верила, что кто-то сможет спасти моё израненное сердце от страданий. Однако, я не думала, что это может произойти всего лишь за один день! И как такое может быть?! Я до сих пор не понимаю… Знаю только одно – это была любовь, страстная, но мимолётная любовь, связавшая в ту ночь двух одиноких людей. Она мелькнула, как мгновенье, оставшись где-то там, за алым горизонтом моря.
Механические цветы, Я собрал тебе оригинальный подарок, Пластинки, стрелки, шестеренки, винты, Механические цветы.
"Механические цветы". Избранное. Автор: Александр Добровольский
Она ни о чём не беспокоится, и не грустит, не думает и не мечтает.. Она просто маленькое существо - бабочка, мотылек.. Ей совершенно ни к чему уникальные умственные способности. Ей не о чём размышлять.
Это нам, челОвекам, необходимо размышлять о бренности мира. Существам о двух ногах необходимо постоянно о чем -то думать и размышлять.. А бабочке ни к чему размышлять. Она живет по другим понятиям и законам..
У неё другое восприятие мира.. У неё другие ценности и прИоритеты. И если вдруг на бабочку напала ненароком маленькая птичка и склевала её, никто вероятно этого и не заметит. Не заметит этой маленькой трагедии.
Мир не изменится и не потускнеют его краски и цвета из-за отсутствия одной бабочки.. Просто одной бабочкой на свете станет меньше, и птичка станет толще ровно на одну бабочку.. И никто не вспомянет бабочку..не взгрустнет о ней, и не скажет ей «Царствие небесное этому крылатому крохотному существу..» Такова её грустная доля. Такова её судьба. Редкая бабочка доживает до своей глубокой естественной старости.. Жизнь её длится всего одно маленькое лето. Три жарких счастливых месяца..
Родилась, Полетала над цветами, покружилась, потанцевала в воздухе и хорош на этом.. Пришла старость - пора и на покой.. Полетала над цветами и исчезла в никуда.. Исчезла, что бы появиться вновь над цветами на будущий год, в начале лета, такой же легкой, хрупкой, изящной, даже можно сказать обаятельной, нежной, женственной и красивой..
Я была женой могучего вождя, Дочерью властительного Чада, Я одна во время зимнего дождя Совершала таинство обряда. Говорили — на сто миль вокруг Женщин не было меня светлее, Я браслетов не снимала с рук. И янтарь всегда висел на шее.
Белый воин был так строен, Губы красны, взор спокоен, Он был истинным вождём; И открылась в сердце дверца, А когда нам шепчет сердце, Мы не борёмся, не ждём. Он сказал мне, что едва ли И во Франции видали Обольстительней меня И как только день растает, Для двоих он оседлает Берберийского коня.
Николай Гумилёв "Озеро Чад" (Отрывок)
Наши дни. Я сидел в зале ожидания и ждал посадку в самолёт. По телевизору крутили рекламу. И вдруг, я увидел рекламный ролик, на который ведутся не только девушки, но даже зрелые, опытные дамы. Такой козырный лётчик, брутального типа, в окружении очаровательных стюардесс, торопится на рейс. В рекламе они такие счастливые. Опытный до седины командир; с трёх дневной, небритой щетиной и обязательно с трубкой. Он её достанет, чтобы выпустить клубы дыма. Все вокруг должны увидеть, а ещё и прочувствовать аромат смеси, его неотразимого одеколона и дорогого табака, из дальних стран. Стюардессы были настолько великолепны, что ты, посмотрев рекламу, всё бросишь и побежишь за ними. Сдашь свои билеты, и всю оставшуюся жизнь будешь летать только с ними. И дальше: «Летайте только с такой то авиакомпанией! Только с ней!» Я про себя подумал. Ну да! Ну да! Уж, как-то сладко всё! Зашёл в самолёт, поздоровался и уселся в кресло. После набора высоты стюардессы тоже «залетали», только по салону. Я смог их рассмотреть когда они угомонились и приготовились к посадке, сели на откидные кресла, напротив. Передо мной сидела молоденькая девушка. Она вся светилась от счастья, это было видно. Она влюбилась. Она ещё не успела привыкнуть к этому чувству. Эмоции переполняли её, она очень хотела понравиться всем, она старалась во всю. Может быть, это был командир воздушного судна, и он дал ей надежду. Она была на восьмом небе. По другому борту сидела женщина по старше. Измотанная до предела, не работой, а жизнью. Было видно по глазам, что личная жизнь у неё не сложилась и она уже отчаялась. Она всё время одна. Устала от одиночества. А летать стюардессой, это единственный смысл жизни. Без суеты и лишних движений. Всё делала чётко, расчётливо и наверняка. В этой профессии нет никакой романтики. Нужно весь полёт, как воздушная официантка, бегать по салону. Приседать перед пассажирами, услужливо, что-то предлагать. Искренне заботится. Тяжело! Налётанные часы, годы, проведённые в воздухе, смена часовых поясов, смена климата, задержки, ожидания сбивают счастливую улыбку на лице. Нет того счастья, которое я увидел в рекламном ролике. Я летал разными авиакомпания и наблюдал за стюардессами разных стран. Очень привлекательны и любопытны стюардессы, которые работают в авиакомпаниях Ближнего востока. Песочная расцветка и сама форма, подобрана безупречно и необычно красиво. Косынки на шее. А взгляд! Восточное лицо редко встретишь открытым в арабском мире. В глаза надо заглянуть. Погрузиться и утонуть. Вот где характер! Вот это страсть вымученная палящим солнцем, ветром и обжигающими песками.
