Играть в меня? Все хватит... Прекрати! Не кукла я! Не для игры... Твоей... На Свете, я родилась... Сама иду... По-своему Пути... Из куклы... В Человека превратилась...
Отныне... Вся Игра, в Меня... Прекращена! Не смей! ... Ко мне тянуть свои хомуты! Кто... Ты такой? Чтоб сделать из Меня... Предмет... Для развлечения... Тебе... От скуки...
И сколько, много Вас таких? Скучающих.. Желающих... Играть Живыми... В Меня... Закончена... Твоя Игра...!!!! Теперь... Сама Себя... Играю Я... На этом Свете!!! Навеки и отныне!
Я кукла? (Отрывок) Автор: Наталья Веда
Мне эта кукла доставила очень много тревожных минут. Прежде всего, когда я нёс ее за пазухой, направляясь с нею на гору, в дороге мне попался старый Януш, который долго провожал меня глазами и качал головой. Потом дня через два старушка няня заметила пропажу и стала соваться по углам, везде разыскивая куклу. Соня старалась унять её, но своими наивными уверениями, что ей кукла не нужна, что кукла ушла гулять и скоро вернётся, только вызывала недоумение служанок и возбуждала подозрение, что тут не простая пропажа ...
МУЗА-тонкая натура, Есть и линия, фигура, Мир играющих страстей, Поэтических дверей,
Не влюбиться -невозможно, Даже, если осторожно, Подходить к любви с вопросом, Есть на МУЗ ли в жизни спросы?
Вдруг, нашёлся трон для МУЗЫ! И, скрепив, союзом узы, Для поэзии став светом, Так проста для всех, при этом!
Трон поэзии такой,- Лишь для МУЗЫ-для одной! Для неё наш пьедестал, Трон поэзией, вдруг, стал!
На себе замкнув все чувства, В центре круга-там не пусто, Там -любовь, там -слёзы, счастье, Солнце светит, там -ненастье,
Всё поэзия включает, И за каждым наблюдает, Многогранный МУЗЫ лик, В нас нежданно, вдруг, возник!
Муза на троне. Отрывок. Автор: Владимир Чачанидзе
Мёртвая барыня пришла как всегда под утро. - Никита, Никита, что же ты натворил, - барыня горестно качала мёртвой головой, – За что же ты меня убил, касатик? И не пожалел. - Так, матушка, ты вдовая, - оправдывался во сне Никита, - деток тебе Господь не дал, а мне уж больно деньги понадобились для моих деток. - Ох, Никита, креста на тебе нет и совести, - грозила жёлтым пальцем барыня, - попросил бы Христа ради, не отказала бы. - Бес попутал, матушка. - Не похоронил ты меня по-людски, в болото бросил. - Да как бы я тебя похоронил по-людски то? Я за тебя и свечку ставлю и молюсь за упокой души невинно убиенной. Не приходила бы ты больше, матушка. Барыня слабо улыбнулась мёртвыми губами и исчезла. Никита проснулся в холодном поту, перекрестился и бросился на колени перед образами. Он неистово молился и казалось ему, что за спиной стоит мёртвая барыня, улыбается горестно и укоризненно качает головой.
Потомственная пленница для конструктивных коммуникаций
добавим молоко, В суету романтику, Запутаемся в кустарнике, И в голубом, нежном небе. С деревьями в городе волшебнее...
В кофе добавим молоко. Очень избранное. Автор: Аня Тухватуллина
Категория рода – одна из главных в современном русском языке, она охватывает различные части речи: имена существительные, прилагательные, часть числительных и местоимений и часть форм глагола (формы причастий, формы прошедшего времени и формы условного наклонения). Для существительных эта категория является классификационной, лексико-грамматической (имена существительные не изменяются по родам, а распределяются, классифицируются) и тесно связана с другими именными категориями (одушевленностью, числом, падежной системой).
Категория рода в русском языке. Избранное Авторы: Абсалямова С.А. Саркисян К.А
Объясняю маршрут. Фото кликабельно. Самое дальнее здание слева. Дойдите него, после, не меняя направления, пройдите ещё приблизительно 150 метров. Ориентир - дорожка идущая краем Верхнего Комитетского леса вдоль Болшевского шоссе. Смотрите внимательно, дабы вам не пропустить место Битвы Деревьев. Вы увидите опознавательные знаки. Справа, по ходу вашего движения, будет небольшой отряд Белых. Слева, большой отряд Синих. Удачной прогулки.
Тогда успешным будет производство, Когда на складе всё, что требуется, есть. Но, как же трудно, как порой непросто, Нюансы все и эти тонкости учесть!
Перед снабжением серьёзные задачи: Найти, достать и всё скомплектовать. Работа требует такой самоотдачи - Что «летунам» и «проходимцам» не понять!
А, чтобы производство всем снабжать - В командировках часто пропадают. Материалы надо где - то брать - Они все дыры дефицита затыкают!
А нужно сразу всё, всем и всегда! Не умолкают у снабженцев телефоны - «Нам дайте срочно! Обещаете? С утра?» Всегда проблемы, а вопросов - миллионы!
Ода снабженцам (Отрывок) Автор: Юрий Генин
У Ивана Кузьмича засвербило в носу… Не защекотало, не зазудело, а именно засвербило. Осторожно оттаскав себя за нос, Кузьмич подумал о том, что как много в человеке непознанных до конца нюансов. Тут тебе и зуд, и щёкотка, а вот ещё и совсем малоизученное свербило.
Хитрое и назойливое… Только и ждущее того, что ты соберёшь волю в кулак, и твёрдо решишь его не замечать. Ну, уж тут-то, будьте покойны, оно и разойдётся. И не успокоится до тех пор, пока твоими же руками не сотворит из тебя портрет композитора Мусоргского.
Зная о таком коварстве, Иван Кузьмич не стал принимать никаких исторических решений, а ещё раз провёл пальцем по носу, и тихонько, для отвлечения, засвистел «… Парня в горы возьми, рискни…». Когда свербило утихло, Иван Кузьмич умолк, и вновь задумался о влиянии на человека всё тех же нюансов.
Нюансов этих было предостаточно. Отличались они от чувств и чувствований своей мелкостью. Так сказать, лёгким предупреждающим посылом. Мол, гляди, Кузьмич, там-то и там-то у тебя зачесалось, будь настороже! Однако предупреждения эти, чаще всего, оказывались совершенно никчёмными, потому как ничего «из ряда вон» обычно не случалось. А, если и вскакивал где какой несущественный прыщ, так и тот один на сотню, а то и на тысячу холостых чесаний.
Проведя такой вдумчивый анализ, Иван Кузьмич и сделал промежуточный вывод о том, что ни один из перечисленных нюансов, никакой значимой роли в человеческом бытии не играет. Ну, разве что, когда он противоречит правилам этикета, а неосторожный чесальщик, скрёбальщик или же ковыряльщик навлекает на себя порицание окружающих.
Вывод этот был хоть и разумным, но совсем не успокаивающим, так как пустая трата энергии на удовлетворение бесполезного щекотания, зудения и т.п., казалась Кузьмичу признаком глупой расточительности, а значит и не большого ума.
Ум же, Иван Кузьмич, мечтал иметь большой, а потому всегда был внимателен к мелочам, считая, что без должного к ним отношения, невозможно познать богатство разнообразия жизни. Ведь наплевав на её знаки, намёки и те же нюансы – одним словом тонкости, совсем не сложно докатиться до брюзжания вздыхальца, а то и до сочинения страшных стишков, вроде:
«Любоф ушла, утихла злость, В душе завяла жимолОсть…(*)»
Сморщившись от циничности своей музы, Иван Кузьмич вздохнул, и было, уже хотел отложить дальнейшее изучение вопроса нюансов, при беглом осмотре, не увидев в их утолении, какой скрытой пользы. И уже был готов терпеливо ожидать внезапного озарения, как вдруг подумал о том, что нюансы-то нюансам – рознь. И рознь эта явно делится на две части.
Первая: нюансы внутренние – эти побеги скрытных безусловных рефлексов, как то же свербило, и с них, похоже, поиметь какой прок, если и возможно, то крайне затруднительно; и нюансы внешние, которыми при желании, можно и поуправлять.
Порадовавшись своей догадке, Кузьмич потёр руки и стал перечислять феномены второй группы. В список этот были отнесены и моргание, в качестве подмигивания (обычно вызывающее недоумение у незнакомых оппонентов), и, почти всегда бесполезное надувание щёк, и даже, не приносящее никаких дивидендов, высовывание языка…
Более же детальному рассмотрению, Иван Кузьмич подверг свист обыкновенный, не имеющий ничего общего с художественными трелями народных артистов.
И тут же задался вопросом: «Интересно, с каких таких жизненных потребностей надобно складывать губы в трубочку, и выдувать сквозь них памятные мелодии?.. А то и присвистывать, выражая тем самым откровенное удивление, давая понять рыночному торгашу, что он, по меньшей мере, ополоумел от своей алчности.
Ведь можно же просто сказать зарвавшемуся гражданину, - Вы, гражданин, чрезмерно усердствуете в своём желании наживы… Вы, уважаемый господин, оторвались от реалий… И ведёте Вы себя совсем не по христиански… Сволочь…
Однако, как правило, вместо интеллигентного внушения, огорошенный покупатель исторгает из себя этот обезличенный нюанс – дикий и нечленораздельный свист-присвист».
Вот тут-то, находясь в глубокой задумчивости, Иван Кузьмич вновь и засвистел «… Если парень в горах – не ах…», засвистел, и спохватился, вспомнив, что, не что иное, как свист и есть первопричина любого скучного безденежья.
А вспомнив, и разглядел тот самый прок, который и искал. Теперь Иван Кузьмич свистит в себя, втягивая воздух вовнутрь, тем самым, здраво полагая, что, таким образом, наоборот, активно привлекает ветреные казначейские билеты.
И то ли вера в свои силы, то ли, и впрямь, каким-то образом сработала эта небольшая хитрость, а только Кузьмич с недавних пор стал позволять себе и некие финансовые вольности.
О своём открытии он помалкивает, разумно считая, что денег на всех не хватит, а желающих будет предостаточно. И в этом он, конечно же, прав, потому, как я погляжу, и Вы уже почесали нос, и сложили губы в трубочку…
* ЖимолОсть - Жимолость (лат. Lonícera) — род прямостоячих, вьющихся или ползучих кустарников; типовой род семейства Жимолостные (Caprifoliaceae).
Не бойся терять и не плачь о потерях… Не бойся .., что громко захлопнутся двери
Не верь им.., не верь им.., под гулкость прохлады Всё будет прекрасно.., всё будет, как надо…!
Мы все сотрапезники Тайной Вечери… Кто больше.., кто меньше.., по собственной мере…
Испей фимиама небесной водицы.., Чтоб вновь серебром тишины насладится…
Не бойся.., я здесь.., я присутствую рядом… Все будет прекрасно.., все будет…, как надо…!
Смешные страшилки... Автор: Владимир Константинов
Необыкновенный человек, Зиновий Ефимович Гердт оставил в памяти людей, знавших его, множество историй. Читая их воспоминания, понимаешь, что число этих историй бесконечно. Иногда эти истории грустные, иногда смешные, а иногда и грустные, и смешные одновременно. В этом весь Гердт, ведь как говорилось в рассказе любимого им Бабеля, «У всякого глупца хватает причин для уныния, и только мудрец разрывает смехом завесу бытия».
Надо было образ театра использовать. Или образы "95 квартал" , «Comedy Club», например. А так .... Нарушена герметичность священного сосуда. И у меня нет данных, о восстановлении его сакрального статуса.
И все-таки Машу нельзя назвать бесчувственной. Она многое чувствует. Я уж не говорю о сосаниях под ложечкой, которые она чувствует злостно и с пугающей частотой, но вот хотя бы возьмём её назревающую страсть к Сергею. Разве ж она её не чувствует? разве ж не сосёт у неё под ложеч… - а нет, это я перепутал – разве ж не ёкает у неё сердце всякий раз, как Сергей появляется из-за двери? Ещё как ёкает! Так громко ёкает, что некоторым кажется, будто Маша потихоньку матерится себе под нос. А она не себе под нос! Это у неё чувство наружу рвётся! Да вот беда: не знает она, как поведать о том рвение Сергею. И тут – только не надо думать, что это я подстроил, оно само так вышло, - и тут в наш магазинчик заглядывает – ну надо же, как кстати! – её бывшая преподавательница психологии. Вот это я понимаю – совпадение так совпадение! Маша так обрадовалась, что даже не спросила, что из сантехники ту прельщает, а сразу окунулась в психоанализ: - Ой, Глафира Тимофеевна, срочная проблема: любовь тухнет. Давайте скорее мне поможем! Здрасьте! Глафира Тимофеевна сурово поправляет очки и спазматически щурится в улыбку: - А я, между прочим, ждала, – когда же ты соблаговолишь поздороваться? И ты поздоровалась, но в самом конце своей речи. О чём нам это несёт информацию? О том это нас информирует, что у тебя срочная проблема и тебе наверняка нужна помощь. Так? Кстати, здравствуй, Мария. Слово «здравствуй» Глафира Тимофеевна произносит, тщательно проговаривая обе «в», что позволяет предположить наличие у неё как минимум двух высших образований. - Здрасьте, Глафира Тимофеевна! Ой, как вы всегда угадываете? Рта не успеешь открыть, а вы уже знаете, что у меня проблема! - Ну, это достаточно просто, хотя и достигается изнурительной тренировкой, ты же знаешь. Итак, по тебе вижу, что проблема любовного характера. Что, избранник не блещет взаимностью? Попробует ответить Маша. - Ой, – вздохнула Маша, - даже не знаю, с чего начать. Понимаете, дело в том, что мой избранник, как бы это сказать… не блещет взаимностью, что ли… - Вот как? Не блещет взаимностью? - Да… Ну не то чтобы взаимностью… а, как бы это сказать… я ему намекаю, а он делает вид… или не делает вид, а на самом деле тупой… ну, в общем, вот, например… или нет, не этот например, а вот другой, вчерашний… Маша и Глафира Тимофеевна прохаживаются по салону, расслабленно разглядывая шланги и хомуты и время от времени синхронно наклоняясь то к тому, то к другому предмету. Если Глафира Тимофеевна проводит пальцев по заинтриговавшей её поверхности, то и Маша зачем-то делает то же самое. - Итак, это было вчера? – полу спрашивает-полу утверждает Глафира Тимофеевна. - Кто вам уже доложил? – пугается Маша. - Нет, ничего такого, вы не подумайте… а эти сплетницы, не успеешь глазом моргнуть… - Значит ли это, что подопечная боится людской молвы? А кстати, что самое неприятное, на ваш взгляд, в сплетнях? Ответит Маша. - Да понимаете, в том-то и дело, что я ничего такого… одни фантазии… - Почём вот такой кранчик? - Какой? Вот такой? Такой последний остался, его хорошо берут… сейчас посмотрю. Да нет, не надо, у меня такой дома. Я просто так спросила, к слову пришлось. Итак, фантазии? - Где фантазии? А-а, фантазии! Да у меня уже вся фантазия кончилась! Да он ещё так рубашку редко меняет! Уже не знаю, что выдумывать. - Выдумка – полезная вещь, она является частью наших фантазий… Какая интересная штучка… для чего это? - Это… не знаю. Сдёргивалка, наверно. Так что вы мне посоветуете, Глафира Тимофеевна? - Да, девушка, с тобой надо серьёзно, плотно работать. Но предварительно что я тебе скажу? Картина мрачная… да, цены тут у вас… но не безнадёжная. Давай попробуем разобраться. - Давайте, а? Сергея позвать? - Какого Сергея? Не надо никакого Сергея. Что бы я была за психолог, если б не могла разобраться в женских проблемах без всяких Сергеев. Итак, чем этот подлец тебе насолил? - Да нет, понимаете, вообще-то он хороший, здоровается каждое утро… - Понятно: прячет за показной вежливостью своё звериное мурло! - …иногда даже улыбается чуть-чуть… - Типичный подхалим, неуверенный в своём либидо. Он явно рассчитывает, что ты когда-нибудь расслабишься, распустишься, а он тогда тебе припомнит, скажет: помнишь, я тебе улыбался? - Ой, Глафира Тимофеевна, точно, было такое! Он мне однажды рассказал анекдот про это… ну как его… в общем, смело говоря, - про секс! - Машенька, да он маньяк, одержимый прогрессирующей импотенцией! Держись от него подальше! Такие начинают с анекдотов, а потом верёвки в ход пускают. - Верёвки? Какие верёвки? Вы меня пугаете! - Да мало ли какие верёвки! У него наверняка весь чердак опутан всякими верёвками, а под верёвками он хранит развратные журналы! Видела я такие – ужас посмотреть! - Да он в обычной девятиэтажке живет, в обычной квартире, у него нет чердака. - Ну и что? Ты думаешь, нельзя опутать верёвками обычную квартиру? - Да какими верёвками-то?! Глафира Тимофеевна воровато озирается, притягивает Машу за серёжку и шепчет ей в ухо: - Значит, верёвки он тебе ещё не показывал? Ну ничего, скоро покажет. Я знакома с таким типом маньяков, у них без верёвок не обходится ни одно дело, они даже чай пьют, намотав верёвку на кулак… - На кулак?! - Конечно, на кулак, на что же ещё, не на шею же! - На шею?!! - Нет, себе на шею они ничего наматывать не станут… если только своим жертвам. - Жертвам?!!! - А ты что думаешь, они просто так маньяцкие верёвки в доме держат?! Конечно, жертвам. Вот ты была у него в логове? - Нет ещё. - Повезло. Посмотрела бы ты на него, когда он сидит на кухне: один кулак опутан верёвками, во втором здоровенная кружка горяченного чая, кругом журналы развратные, и перелистывает, перелистывает, а глазищи так и зыркают, так и зыркают! - Так вы у него что – дома были? - Да нет, это я в одном кино видала… Да какая разница! Маньяки – они все одинаковые, у всех одно на уме: завлечь, затащить, надругаться с использованием верёвок… Почем, кстати, такая сушилка? Хотя, можешь не отвечать, что-то у меня деньги кончились… Или всё равно скажи, вдруг мне сушилка понадобится, а я не знаю, сколько она стоит. - Восемьсот. - Ничего себе! Вот я и говорю: не связывайся с мужиками, все они маньяки. - Так как же мне быть с Сергеем? - С каким Сергеем? А, с Сергеем… с этим лабильным циклоидом, который тебя донимает своими фантазиями… - Да нет же, это не он меня донимает… - А кто? Ты мне про других не рассказывала. Ты не откровенна со мной? - Наоборот, это я хочу его донять. Нравится он мне. Глафира Тимофеевна подозрительно смотрит на Машу, слегка прищуривается, потом прищуривается сильней, потом ещё сильней, пока, наконец, не вздрагивает от полного мрака вокруг. - Ой, что-то у меня в глазах потемнело… Наверное, магнитные бури бушуют. Ну, ладно, мне пора. А ты заходи, не забывай. Если проблемы какие есть, не стесняйся – обсудим. - Так что же с Сергеем? - А, не знаю, сама решай. Дался тебе этот Сергей! Всё, пока.
Маша - продавщица. День. Избранное. Автор: Геннадий Аминов
Почему, дорогие соседи, я сегодня так добр и так мил? Почему пропускал вас в подъезде и котёнка у дома кормил? Почему улыбался прекрасно, а не строил мучительных мин? Это ж так очевидно и ясно! Ведь сегодня же ночь Хэллуин!
Как стемнеет, я в шкафчик повешу свой простой молодёжный прикид, Зажгу свечи и тыкву разрежу, и приму ужасающий вид: Плащ, клыки и зрачки золотые, завывая, пойду погулять… Что же вы разбежались, родные?! Кто же будет меня поучать?!
Стихи про Хэллоуин Автор: Ира Фея
В воскресенье, 31 октября, вечером неизвестный напал на священнослужителя прямо на территории храма Всех Святых в Митине на северо-западе Москвы. В конце рабочего дня сотрудники религиозного учреждения обнаружили в прихрамовом туалете мужчину азиатской наружности, который находился в невменяемом состоянии, и попросили его покинуть территорию. Однако незваному гостю эта просьба не очень понравилась, и он набросился с кулаками на настоятеля храма.
От тяжких телесных повреждений иерея Сергия спасла вполне себе житейская смекалка. Район тихий, рядом с кладбищем, из живых — только родственники отошедших в мир иной и собаки живущие при кладбище. Духовник приобрёл для личного пользования сигнальный пистолет как раз, чтобы обороняться..............
А в саду — благодать, пахнет мёдом и сиренью. Навсегда, навсегда, навсегда — я шепчу: Приди, приди! Кто зажёг в тебе свет — обернётся твоей тенью, И в ночной тишине вырвет сердце из груди. Три сестры… из музыкальной композиции Бориса Гребенщикова - Три сестры
Вот стол, где я пил; вот виски со льдом Напиток стал пыль, стол сдали в музей А вот — за стеклом — Мумии всех моих близких друзей А я только встал на пять минут — купить сигарет Я вышел пройтись в Латинский Квартал Свернул с Camden Lock на Невский с Тверской Я вышел — духовный, а вернулся — мирской Но мог бы пропасть — ан нет, не пропал
из музыкальной композиции Бориса Гребенщикова - "Гарсон №2"
Я - царь страны несуществующей, Страны, где имени мне нет... Душой, созвездия колдующей, Витаю я среди планет.
Я, интуит с душой мимозовой, Постиг бессмертия процесс. В моей стране есть терем грёзовый Для намагниченных принцесс.
Грёзовое царство Поэт: Игорь Северянин
«Нет, это уже ни в какие ворота не лезет» – возмущенно подумал я и вернувшись, зашёл в магазин. В этот раз за компьютером сидела молодая женщина в дымчатых очках. - Извините, - обратился я к ней – не будете ли Вы так любезны подсказать, как все же мне выйти из этого дурацкого сна? - Я прекрасно понимаю, о чём Вы говорите, но дело в том, что Вы, как и многие другие, ошиблись дверью – женщина с трудом сдерживала улыбку. - Разве это не магазин «В царстве снов?» - спросил я. - Нет, это «В царстве грёз», а Ваш магазин находится в другом городе, хотя всё остальное: улица, магазин, трамваи похожи как 2 капли воды – видимо отвечать таким образом ей приходилось не впервые. - Вот-вот, именно из-за трамваев я к Вам и зашёл! Идёшь, идёшь, никаких трамваев, да что там трамваев, ни рельсов, ни проводов и вдруг – на тебе! – я распалялся всё больше и больше. - Все объясняется очень просто, - ответила женщина – всюду по улице расставлены большие картины, зеркала и динамики, которые все вместе и создают зрительную и слуховую иллюзии движения трамваев. - Скажите, а в том городе, где я был, тоже создают иллюзии? - Нет, там всё настоящее, даже сны. Моему удивлению не было предела: - А что, сны бывают ненастоящие? - Конечно, вот у нас как раз продаются сны-обманы, сны-фантазии, сны-грёзы, а еще дремы, зевоты и прочая сонная атрибутика. Тут уж я совсем растерялся: - А если я уже нахожусь во сне, могу ли я и у Вас что-либо приобрести? – моя «крыша» начинала потихоньку улетать. - Да, конечно. Что Вы желаете? - Мне всё равно – где-то глубоко в подсознании я понимал, что мне уже давно надо выбираться из сна, а между тем совершаемые мной действия вовсе не способствовали этому. - Ну что ж, я могу предложить Вам новинку – сон-греза «Мечта инженера». И стоит совсем недорого – всего 7 лет 3 месяца и 5 дней. - Позвольте, но разве цена определяется не рублями или долларами, или еще какой-нибудь валютой, - я совершенно забыл, что давно решил ничему не удивляться. - В обычных магазинах, да, в рублях или в у.е., но у нас только за годы Вашей жизни. Последние слова женщины о «годах жизни» наконец-то вывели меня из оцепенения и я спросил: - Послушайте, милая девушка, но может быть Вы всё-таки знаете, как мне выйти из этого дурацкого сна? - Конечно. Надо просто проснуться. - Так просто? Ну что ж, я попробую - и с этими словами я вышел из магазина. Улица совершенно преобразилась: весело перезванивались трамваи, мило улыбались идущие навстречу девушки. Я сел в виртуальный трамвай и поехал в гостиницу. Ярко светило солнце. Жизнь продолжалась.
Как же можно рассчитывать, что человечество способно внять совету, если его не хватает даже на то, чтобы внять предостережению? - Джонатан Свифт
На голубом экране оживают сны. Воздушно-механическая пена лижет стёкла Машин, витрин...Всё пасмурно и блёкло.
Слова пророчества конкретны и ясны. Но в этой повести я как бы не у дел. А может быть я их и не хотел?
Привыкший вечно удивлять Тех, кто с рожденья не способен удивляться. Сломать их разум - самому сломаться...
Объятьем человека не объять - Он сам раскроется, когда настанет срок Вставлять ключи в нетронутый замок.
На голубом экране Автор: Евгений Кузнецов
Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.
В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.
«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».
Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.
Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.
— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?
Максим помялся, осторожно уселся на край стула.
— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.
— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.
— Нигде? — спросил Максим тихо.
— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?
— Да, продолжайте, пожалуйста.
— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.
Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.
— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!
— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.
— У вас есть дети?
— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?
— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.
Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.
— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…
Зато я спас кота! Я выполнил приказ! И так бы поступил, На моём месть каждый! Котика я спас, Выполнил приказ! Ведь выполнить приказ Первостепенно важно.
Так бывает иногда, Что залез и слезть не можешь. Ты сидишь и ждёшь когда Кто-нибудь тебе поможет. Так бывает иногда, У людей и у котов. Хоть я дров и наломал, Но скажу вам что зато…
Зато я спас кота! Я выполнил приказ!
Enjoykin — Зато Я Спас Кота (feat. Ник Черников). Отрывок.
... а потом убил его… Она не помнила, как это произошло - её память давно приучилась стирать все неприятные моменты, но то, что она сейчас видела, навевало лишь боль, которая разрывала её грудь изнутри. Принцесса лила горючие, тяжёлые слёзы, поглаживая окровавленные чешуйки, обрамлявшие шею огромного, ещё недавно великого существа. Она совсем не понимала, зачем... как так вышло? И почему она не может повернуть время вспять, почему же судьба распорядилась ею именно так - сидеть здесь, пачкая длинное белое платье в алой крови чудовища... И только она одна во всём мире знала, что он не был зверем. Огонь пожирал его изнутри много лет, но питал её чувства. Она научилась не бояться ожогов, научилась не бояться его когтей и его копыт. Принцесса была единственной, кто мог без опаски прикасаться к дракону. Она была единственной, кому он разрешал себя трогать. Дракон с ней не говорил, но принцесса твердо верила, что он был разумен. Иначе как объяснить его подарки? Очень быстро она дала понять, что золото, камни и прочие драгоценности не приносят ей никакого удовольствия и вернула ему эти вещи. Но когда он впервые поднял её в воздух... она пропала. Они пропали. Потому что полёт прекрасен. Потому что прожить двадцать лет за пределами мира людского, сражаясь не столько за выживание, сколько за вдохновение, тоже было прекрасно. Потому что принцесса верила, что её жизнь и есть настоящее чудо. А потом пришел принц и убил дракона. Принцесса плакала целый день. Она любила дракона. Принц ведь и сам погиб, захлебнувшись в ядовитой крови рептилии. Он не выжил и все это сделало убийство еще более бессмысленным. Но она бы в любом случае не пошла за ним. Потому что принцесса никогда не любила людей.
Ночь победы нынче, невестка моя, - засвети лампаду скорей. Сын вернётся с войны в родные края, - засвети лампаду светлей. Кони ржут у ворот в предутренней мгле, - поднеси лампаду к двери. Сын приехал с лаврами на челе, - поднеси лампаду, смотри!.. На телеге тёмный плат кровяной... Посвети среди темноты... Ранен прямо в сердце мой сын - герой, - погаси же лампаду ты...
Поэт: Даниел Варужан - Мерцающая лампада (пер. с армянского - О. Шестинского)
Действие первое
Картина первая (Отрывок)
Городская квартира в новом типовом доме. Входная дверь, дверь на кухню, дверь в другую комнату. Одно окно. Мебель обыкновенная. На подоконнике большой плюшевый кот с бантом на шее. Беспорядок. На переднем плане тахта, на которой спит Зилов. У изголовья столик с телефоном. В окно видны последний этаж и крыша типового дома, стоящего напротив. Над крышей узкая полоска серого неба. День дождливый. Раздаётся телефонный звонок. Зилов просыпается не сразу и не без труда. Проснувшись, он пропускает два-три звонка, потом высвобождает руку из-под одеяла и нехотя берет трубку.
ЗИЛОВ. Да?..
Маленькая пауза. На его лице появляется гримаса недоумения. Можно понять, что на том конце провода кто-то бросил трубку.
Странно…
Бросает трубку, поворачивается на другой бок, но тут же ложится на спину, а через мгновение сбрасывает с себя одеяло. С некоторым удивлением обнаруживает, что он спал в носках. Садится на постели, прикладывает ладонь ко лбу. Весьма бережно трогает свою челюсть. При этом болезненно морщится. Некоторое время сидит, глядя в одну точку, — вспоминает. Оборачивается, быстро идёт к окну, открывает его. С досадой махнул рукой. Можно понять, что он чрезвычайно недоволен тем, что идёт дождь.
Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда. Идёт на кухню, возвращается с бутылкой и стаканом. Стоя у окна, пьёт пиво. С бутылкой в руках начинает физзарядку, делает несколько движений, но тут же прекращает это неподходящее его состоянию занятие. Звонит телефон. Он подходит к телефону, снимает трубку.
(Нажимает на рычаг, снова набирает номер. Говорит монотонно, подражая голосу из бюро погоды.)
В течение суток ожидается переменная облачность, ветер слабый до умеренного, температура плюс шестнадцать градусов.
(Своим голосом.)
Ты понял? Это называется переменная облачность — льёт как из ведра… Привет, Дима… Поздравляю, старик, ты оказался прав… Да вот насчёт дождя, чёрт бы его подрал! Целый год ждали и дождались!..
(С недоумением.)
Кто разговаривает?.. Зилов… Ну конечно. Ты что, меня не узнал?.. Умер?.. Кто умер?.. Я?!. Да вроде бы нет… Живой вроде бы… Да?..
(Смеётся.)
Нет, нет, живой. Этого еще только не хватало — чтоб я умер перед самой охотой! Что?! Не поеду — я?! С чего ты это взял?.. Что я, с ума сошёл? Подожди, может, это ты со мной не хочешь?.. Тогда в чём дело?.. Ну вот ещё, нашёл чем шутить… Голова-то, да,
(держится за голову)
естественно… Но, слава Богу, пока цела… Вчера-то?
(Со вздохом.)
Да вот вспоминаю… Нет, всего я не помню, но…
(Вздох.)
Скандал — да, скандал помню… Зачем устроил? Да вот и сам думаю — зачем? Думаю, не могу понять — чёрт знает зачем!..
(Слушает, с досадой.)
Не говори… Помню… Помню… Нет, конца не помню. А что, Дима, что-нибудь случилось?.. Честное слово, не помню… Милиции не было?.. Свои? Ну, слава Богу… Обиделись?.. Да?.. Что они, шуток не понимают?
Диминуэндо – звук-угасанье. (В Яндексе глянуть правописанье!)
Диминуэндо – весла к причалу! Значит, мы можем начать все сначала...
Тон-провокация – диминуэндо – новых событий и новых крещендо.
Суть сокровенности всех философий в диапазоне басов и высоких
нот, – на пути синяков и ушибов, – диминуэндо – мы любим, мы живы!
Да, мой любимый, мы всё ещё живы в диминуэндо правдивом и лживом.
Диминуэндо Автор: Любовь Лагутенкова
Ежегодно в институте проводились её смотры. Своеобразные битвы любителей сценического искусства, эстрады - «титанов» институтского масштаба. Шло сопоставление их мастерства, тонкого знания избранного жанра, проявляемого умения перевоплощаться из студента в артиста. А причём здесь я? В кружках не занимался. Никакого отношения, казалось бы, к сему не имел, ни в чём таком не был замечен. Погодите-погодите! Не смотрите так узко на эти процессы. Дело не сводилось только к посещению коллективов подобного профиля, творческому проявлению себя там. От этого я был действительно далёк. Дело тут в другом. Смотр – это всегда была огромнейшая «машина» организационных мероприятий, составных частей, множества различных элементов. И все они в отдельности, помимо самих представляемых на сцене художественных номеров, также оценивались в зачётных балах. И в конечном итоге побеждал тот факультет, где взаимодействие сцены и всей около смотровой организации были сработаны, отлажены и проявлены цельной совокупностью, безупречным ансамблем. Мелочей здесь не было. Всё работало на победу. Должен сказать, что наш факультет был чрезвычайно амбициозным. Он всегда ставил задачу максимум – обойти всех и быть первым. Второе место – это уже провал! Вся предшествующая история смотров, её статистика подтверждали наши претензии. Опуститься ниже прошлых успехов мы не могли. Не смели! На электрофаке студентов всех курсов, рядовых служащих, функционеров администрации вплоть до декана и его замов - всех-всех устраивала только Победа. Мы все были единой командой. И артисты сценического действа, и сопутствующие помощники, и весь наш чиновничий люд, и кафедралы, и зрители актового зала, и вообще болельщики вокруг да около. Во время смотра факультет подчинял себя его ритму, духу, атмосфере. Нашенский коллектив жил в эти дни в ореоле бесподобного праздника. Электрофаковский патриотизм зашкаливал, он вылазил со всех ниш, углов и этажей нашего сознания и чувственности, формируя соответствующее поведение. Это был фанатизм без границ! Ну а теперь ближе к делу.
Среди всех составных частей многоаспектной подготовки и проведения смотра было и дежурство. Пропуск в актовый зал приглашённых и общий порядок на празднике обеспечивал отряд молодцов, в совокупности человек 10-15. Это были студенты физически крепкой породы, морально устойчивые (именно так! – см. далее), хорошо знающие друг друга, неоднократно проверенные во многих делах. Надёжные люди. За 5 лет я дважды привлекался к подобному дежурству на смотрах. И был внутренне несказанно горд подобной селекцией, тестом на деловой авторитет. Я здесь не ёрничаю. Это характеристика уровня доверия факультета к данному имяреку. Задание в самом деле было очень ответственным, что хорошо осознавалось всей административной и партийно-комсомольской вертикалью. И потому персоналии сюда подбирались весьма тщательно. Всё будет понятно из нижеследующего. Актовый зал был расположен на третьем этаже. Подъём туда осуществлялся по центру старинного здания постройки девятнадцатого века. К нему вела величественная парадная лестница. Вход в зал обеспечивался через 2 двери, а третья, с выходом на сцену, служила для участников самодеятельности. Пропуск зрителей, пришедших заранее, осуществлялся через обе двери. Но где-то за 10-15 минут до начала представления одна дверь наглухо закрывалась и оставалась таковой до конца спектакля. Её неприкосновенность, защиту от всяких дёрганий, стуков обеспечивали далее двое-трое ребят. Теперь вся нагрузка по обслуживанию последних пропускаемых зрителей падала на единственную дверь. На неё наваливалась огромнейшая масса людей - и опаздывающих приглашённых, и страждущих без билетов прорваться в толчее в вожделенное место - в зал. Последних – большинство. Таких скапливалось здесь 2-3 сотни. Их цель - смести с дороги группу пропуска, этих 10-12 студентов. Физическое противостояние нарастает.
Дверь в двойном защитном кольце. Оно из двух полукружий дежурных, сцепленных друг с другом руками. Для нас задача первого этапа сегодняшнего вечера – продержаться до семи часов. В этой потасовке время бежит стремительно. И вот уже пришёл черёд последним минутам. А это значит, что наступает момент «Ч» (здесь уместен язык военной операции!) - начало сценического действа. Наша задача ровно в 19-00 закрыть дверь и не допустить далее прорыва в зал ни одного человека. Более того – обеспечить тишину здесь, чтобы не было ни одного стука, тем более какого-либо грохота. Дело не в обычном стремлении создать рабочую атмосферу для выступлений артистов. Хотя и это имеет место. Однако ситуация более ёмкая. В соответствии с действующим регламентом мы не смеем допустить какой-либо беспорядок у входа в зал. Случись такое - и тут же общеинститутская комиссия по смотру снимет баллы за подобные безобразия. Всё должно быть идеально. Первое место может достаться лишь при безупречной работе всех звеньев сегодняшнего конкурсного представления. Отсюда понятны высокие требования и к самому пространству перед сценой, где разместились около 700-800 зрителей. Их значительно больше имеющихся здесь мест. Однако в соответствии с Положением не допустимо наличие в проходах и вдоль стен маячащих людей. Избыточное число зрителей не должно мешать основному контингенту присутствующих смотреть за происходящим на сцене. И чрезвычайно важно, чтобы они не мозолили глаза жюри. Подход к формированию зала однозначен: ни одного стоячего человека. Все «безместные» обязаны сидеть на приставных стульях. Другого не дано! Наступает момент «Ч» – 19-00. Занавес уходит в сторону, обнажая сцену. И процесс незамедлительно пошёл, представление началось. Электротехнический факультет демонстрирует чёткость организации. Всё в соответствии с Программой. Никаких задержек, опозданий. В зале полный порядок: все пространства забиты людьми, но никто не стоит. Закрыты и двери, и в них не ломятся. Последнее из сказанных утверждений не совсем точно. Это только так представляется находящимся внутри конкурсного помещения зрителям. А на самом деле? С обратной (наружной) стороны вход штурмуют!
Художественная самодеятельность (Отрывок) Автор: Александр Плескачевский _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Дыхание Чейна–Стокса-это ненормальный паттерн дыхания, характеризующийся постепенно более глубоким, а иногда и более быстрым дыханием с последующим постепенным уменьшением, что приводит к временной остановке дыхания, называемой апноэ. Паттерн повторяется, причем каждый цикл обычно занимает от 30 секунд до 2 минут. Это колебание вентиляции между апноэ и гиперпноэ с паттерном крещендо-диминуендо (*), связанное с изменением парциального давления кислорода и углекислого газа в сыворотке крови. Крещендо и диминуэндо — это музыкальные термины, используемые для обозначения изменения громкости звуковых произведений. Крещендо означает постепенное увеличение громкости музыки, в то время как диминуэндо обозначает постепенное уменьшение громкости. ВикипедеЯ
Солнцем обрызган целый мир, Празднично блещет улица. После утренней тьмы квартир Люди стоят и щурятся. Сдвинься, попробуй,— не хватит сил, И у подъездов, спросонок, Город большой на мгновенье застыл, Зажмурившись, как котенок.
Половина девятого Поэт: Геннадий Шпаликов
Жаколио был французским консулом в Калькутте при Второй Империи. Он написал несколько научно-фантастических романов, сравнимых по масштабу мысли с произведениями Жюля Верна. Кроме того, он оставил после себя библиотеку редчайших книг, посвящённых великим тайнам человечества. Но это исключительное собрание было растаскано по нитке множеством оккультистов. Совершенно забытый во Франции, он знаменит в России.
Жаколио категоричен: общество Девяти Неизвестных — это реальность. И поразительно, что в связи с этим он упоминает о технике, совершенно невообразимой в 1860 г.: высвобождение энергии, стерилизация посредством излучения и психологическая война.
Иерзен, один из ближайших сподвижников Ру и Пастера, по-видимому, получил сообщение о биологических тайнах во время путешествия в Мадрас в 1890 г., и, следуя данным ему указаниям, создал сыворотку против чумы и холеры.
Впервые история Девяти Неизвестных была обнародована в 1927 г. в книге Талбота Мэнди, который в течение 25 лет служил в английской полиции Индии. Его книга — это полу роман — полу расследование. Девять Неизвестных используют символический язык. Каждый из них обладает Книгой, которая содержит подробное описание определенных наук и постоянно дополняется.
Первая из этих Книг посвящена технике пропаганды и психологической войне. "Из всех наук, — пишет Мэнди, — самая опасная — это наука о контроле над мыслями толпы, потому что она позволяет управлять всем миром". Следует отметить, что "Общая семантика" Коржибского датирована лишь 1937 г., и что нужно было дождаться опыта последней мировой войны, чтобы на Западе начала выкристаллизовываться техника психологии языка, т.е. пропаганды. Первый американский колледж по изучению семантики был создан только в 1960 г. Франция не знает ничего, кроме "Насилия толпы" Сержа Чахотина, влияние которого в кругах интеллигенции, близкой к политике, достаточно велико, хотя эта книга только поверхностно затрагивает проблему.
Вторая книга посвящена физиологии. В частности, в ней описаны способы, как убить человека одним прикосновением, смерть при этом происходит от изменения направления нервного тока. Говорят, что дзюдо родилось в результате "утечки" информации из этой книги.
Третья посвящена микробиологии, и в частности — защитным коллоидам (*).
Четвёртая рассказывает о превращении металлов. Легенда гласит, что во времена нужды храмы и благотворительные религиозные организации получали из этого источника большое количество золота высочайшей пробы.
Пятая содержит учение о всех средствах связи, земных и внеземных.
В шестой заключены тайны гравитации.
Седьмая — самая обширная космогония, созданная нашим человечеством.
Восьмая трактует о свете.
Девятая посвящена социологии и содержит законы эволюции обществ, позволяя предвидеть их падение.
С легендой о Девяти Неизвестных связывают тайну вод Ганга. Множество пилигримов, носителей самых ужасных и самых различных болезней, купаются в нём без всякого вреда для здоровых.
Священные воды очищают всё. Это странное свойство реки хотели приписать образованию бактериофагов. Но почему же они не образуются также и в Брахмапутре, Амазонке или Сене? Гипотеза о стерилизации появилась в работе Жаколио за сто лет до того, как стало известно о возможности такого явления. Эти излучения, по словам Жаколио, исходят из тайного храма, высеченного под руслом Ганга.
Религиозное, социальное, политическое движение Девяти Неизвестных воплощает образ светлой науки, науки, имеющей совесть. Могущее владеть судьбами человечества, но воздерживающееся от использования собственной силы, это тайное общество — самая прекрасная дань свободе на высоком уровне. Бдительные на вершине своего храма славы, эти девять человек видят, как создаются, уничтожаются и вновь возникают цивилизации. Они не столь безразличны, сколь терпимы, готовы прийти на помощь, но всегда пребывают в молчании, которое служит мерой человеческого величия.
из книги книга Жака Бержье и Луи Повеля - Утро магов. Посвящение в фантастический реализм
(*) «коллоид» означает особое состояние вещества, в котором могут находиться практически все известные тела.
Элегантное, в долине Отдыхает Котере — Белых домиков балконы. А на них смеются дамы
И, смеясь, глядят на площадь, Переполненную людом, Где танцуют два медведя Под ревущую волынку.
Атта Троль с его супругой, Именуемою Муммой, — Те танцоры, и довольны, И дивятся танцам баски......
(Пан Шнаппанский стал поэтом), Витязь наш благочестивый Медвежатником пустился С Муммою и Атта Тролем.
Он плясать их заставляет Пред народом на базарах; Ах, на рынке Котере Атта Троль в цепях танцует.
Атта Троль (Избранное) Поэт: Генрих Гейне
Действие 2
(На сцене маленький оловянный солдатик и маленькая танцовщица)
Маленький оловянный солдатик: Самым приметным здесь оказался прекрасный дворец. Перед ним раскинулось маленькое озеро, вокруг которого стоят деревца, а по озеру плавают лебеди и смотрятся в него. Но лучше всего – вот эта девушка, стоящая в дверях замка. Юбочка на ней из тончайшего батиста, через плечо идёт узкая голубая лента, будто шарф, а на груди сверкает большая блёстка. Она долго-долго стоит на одной ноге, вытянув перед собой руки, а другую вскинула так высоко, что мне её отсюда совсем не видно. Наверное, она чем-то похожа на меня. Только, кажется, из знатных, и живёт во дворце. А у меня всего-то и есть, что коробка, да и то нас в ней целых двадцать пять солдат, не место ей там! Но познакомиться можно! Только сперва хорошенько рассмотрю эту прелестную танцовщицу!
Маленькая танцовщица: Вечером всех оловянных солдатиков, кроме одного, водворили в коробку, и люди в доме легли спать, а игрушки сами стали играть – и в гости, и в войну, и в бал. Щелкунчик кувыркался, грифель плясал по доске. Поднялся такой шум и гам, что канарейка проснулась и запела. Только я по-прежнему стояла на одном носке и, не отрываясь, смотрела на оловянного солдатика, браво стоявшего в своём красно-синем мундире с ружьём на плече возле старой табакерки. Маленький оловянный солдатик: Вечером люди в доме легли спать, а игрушки сами стали играть – и в гости, и в войну, и в бал. Щелкунчик кувыркался, грифель плясал по доске. Поднялся такой шум и гам, что канарейка проснулась и запела. Не трогалась с места лишь прелестная танцовщица, стоявшая на одном носке, протянув руки вперёд. А я всё смотрел и смотрел на неё, не отрывая взгляд.
Действие первое
Выбегаю дети, садятся на край сцены.
Мальчик 1: (обращаясь к девочке) Ты чего сегодня такая загруженная? Девочка: Да, предки разводятся. Сегодня суд. Мальчик 2: Не парься, у нас полкласса живут с одной мамой. Девочка: Я вот о чём думаю: ведь зачем-то они поженились. Я появилась. Неужели они не понимают, что вместе легче, веселее. Правда, когда они не разговаривают, как-то стрёмно. Ходят, как чужие. Будто никогда, никогда не обнимались, ни целовались. Мальчик 1: Может, они обиделись? Может, сказали друг другу неправильные слова? Девочка: Может, я же не всё время могу их контролировать. Мальчик 2: Они, наверное, забыли, что когда-то они хотели понять друг друга. А теперь: мы обиделись! Надулись и ходят обиженные. Девочка: Я когда-то прочитала в одной книги, что взрослым всегда всё надо объяснять. Может, им надо объяснить? Мальчик 1: Или напомнить: как они любили друг друга. Девочка: Но они такие упрямые. У папы в детстве была любимая игрушка: стойкий оловянный солдатик. Наверное, он берёт с него пример. «Мальчик и служанка сейчас же выбежали искать его, но никак не могли увидеть, хотя чуть не наступали на него ногами. Крикни он им: «Я тут!» — они, наверное, и нашли бы его, да только не пристало солдату кричать во всё горло — ведь на нём был мундир.» Это когда тролль подстроил, чтобы он выпал из окна. Мальчик 2: Да, «не пристало солдату кричать во всё горло — ведь на нём был мундир.» Но в сказке всё плохо закончилось. Я так и не понял: они от любви сгорели или от огня? Девочка: Конечно, от огня. Мальчик 1: А почему он, сгорая, превратился в маленькое оловянное сердечко? Мальчик 2: Да, и когда служанка чистила камин, не только нашла в золе оловянное сердечко, а ещё блёстку танцовщицы. Правда, она не блестела, а была чёрная. (сидят какое-то время молча) Девочка: Так, причём здесь их развод? Мальчик 1: Ну, всё понятно, у папы любимая игрушка оловянный солдатик? Так? Девочка: Так. Мальчик 1: Значит, он запрограммировался: что всё должно закончится плохо. Девочка: Ну, ты тоже скажешь. А зачем они меня народили? Мальчик 2: Он, наверное, думал, что может сказку изменить. Мальчик 1: Здесь без тролля не обошлось . Девочка: Это не тролль - трОллиха, мамина подруга, я теперь понимаю. Всегда маме говорит: «Какой твой муж неповоротливый, какой нечувствительный. У него, наверное, оловянное сердце»
(Зал суда. В зале сидят Солдат, Танцовщица. Заходят судья, прокурор и адвокат)
Судья: Слушается дело о разводе солдата и танцовщицы. Как, не указано ни имени, ни фамилии Адвокат: Ваша честь, этих героев создал великий сказочник Ганс Кристиан Андерсен. По одной из версии маленький мальчик увидел из окна своей квартиры высокого мужчину в чёрном фраке, который шёл по улице, размахивая руками и что-то говоря себе под нос. Мальчик спросил маму: «Кто это?». Мать сказала, что это господин Андерсен. Он является автором колыбельных, под которые мальчик хорошо засыпает. У малыша было не так много игрушек— старая лошадка из папье-маше без хвоста, несколько кубиков и сломанный оловянный солдатик. Ребёнок взял безногого солдатика, выбежал на улицу и вручил игрушку опешившему прохожему.
Действие 4
Мальчик 1: Когда мы ещё маленькие дети, то мы верим в чудо. Мы пытаемся вам сказать, даже если плачем, кричим и просим. Девочка: Это мы делаем не из-за вредности, это мы хотим, чтобы вы нас услышали. Потому что мы верим в радость и в счастье, не боимся, что наше чувство может быть высмеяно. Мальчик 1: Мы знаем, с кем нам надо сражаться и кого опасаться Мальчик 2: Всё настоящее только в сказках? Поэтому в сказке Христина Андерсена они оба сгорели в огне камина. Или огне любви. Девочка: Андерсен знал, что они не смогут договорится. Судья: А жизни? Прокурор: В жизни мы боимся не огня, а то, что нас неправильно поймут, стараемся подстроится под мнение людей. Адвокат: И теряем любимых, потому что забыли, что слушать нужно только своё сердце. Судья: Да, и не торопиться с выводами.
Стойкий оловянный солдатик. Избранное. Автор: Ольга Лепёхина
По синим волнам океана, Лишь звёзды блеснут в небесах, Корабль одинокий несётся, Несётся на всех парусах. Не гнутся высокие мачты, На них флюгера не шумят, И молча в открытые люки Чугунные пушки глядят. Не слышно на нём капитана, Не видно матросов на нём; Но скалы, и тайные мели, И бури ему нипочём.
ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ (ИЗБРАННОЕ) Поэт: М. Ю. Лермонтов
Одно из основных открытий, сделанных Юнгом, состоит в открытии психологического значения числа четыре в той мере, в какой это число соотносится с символизмом психической целостности и с четырьмя функциями. Четвёрица, или кватерность, составляет основу всей его теории психического, как в части её структуры, так и в части цели психического развития, процесса индивидуации. Поэтому мы должны обращать пристальное внимание на проявления символизма четвёрицы, или кватерности, в сновидениях и в образах мифов и фольклора. Однако существуют и другие числовые мотивы, которые имеют широкое распространение. Быть может, чаще всего встречается мотив Троицы. Придавая первостепенное значение четверице, Юнг в большинстве случаев был склонен истолковывать триединые образы как неполные или усеченные четвёрицы. Этот подход вызывает ряд возражений. В.Уайт пишет следующее:
"...Всегда ли, столкнувшись с числом три, мы должны задавать вопрос: "Где четвёртый элемент?" Должны ли мы предполагать, что число три необходимо всегда и везде рассматривать только как четыре минус один? Не есть ли каждый треугольник всего лишь несостоявшийся квадрат?... Нельзя ли предположить, что троичные символы сами составляют архетипические образы, которые передают содержание, отличное от содержания четвёрицы?"
С одной стороны, Юнг рассматривает Троицу как неполное отображение божества, которое, быть может, необходимо на определенной стадии психического развития, но не соответствует требованиям индивидуации, поскольку не учитывает четвёртый принцип материи и порочную сторону Бога. Примером такой интерпретации служит следующая цитата. После рассмотрения реальности злой силы Юнг пишет:
"В монотеистической религии всё, что исходит от Бога, восходит только к Богу. По меньшей мере, эта мысль вызывает возражения, и поэтому мы оставим её без внимания. Существует более основательная причина, по которой столь влиятельный персонаж, как дьявол, не может занять подобающее место в триедином космосе ...ибо такой подход привёл бы к некоторым гностическим концепциям, согласно которым дьявол (как Сатана) является первым сыном Бога, а Христос—вторым. Далее было бы логичным отменить триединую формулу и заменить её четвёрицей".
Однако в других местах своего эссе Юнг говорит о том, что символ троицы соотносится с тремя стадиями психического развития, который полон и самодостаточен и не нуждается в добавлении четвёртого элемента. Например, он описывает три стадии Отца, Сына и Святого Духа следующим образом.
О мире Отца:
"Мир Отца символизирует эпоху, которая характеризуется первозданным единством со всей природой". "...Этой эпохе чужды критическое суждение и моральный конфликт". "Она отражает ...состояние человека в детстве".
О мире Сына:
"Этот мир полон стремления к спасению и к тому состоянию совершенства, в котором человек сохранял единство с Отцом. Он в тоске оглядывается на мир Отца, но этот мир навсегда потерян, потому что за прошедшее время состоялся необратимый рост сознания человека и сделал его независимым". "Стадия Сына отражает конфликтную ситуацию по преимуществу... Свобода от закона обостряет противоположности".
О мире Святого Духа:
"Приближение к третьей стадии (Святой Дух) предполагает если и не реальное подчинение бессознательному, то, во всяком случае, нечто вроде его распознавания... Точно так же, как переход от первой стадии ко второй требует отказа от детской зависимости, так и переход к третьей стадии требует отказа от исключительной независимости"."Третья стадия предполагает соединение эго-сознания индивида с высшей всеобщностью, о которой индивид не может сказать "это есть я", но которую можно представить как более полное бытие".
В этих цитатах, описывающий три стадии психического развития—Отец, Сын и Святой Дух—отсутствует указание на то, что Троица является неполным символом, который нуждается в добавлении четвёртого элемента. Напротив, Троица, по-видимому, вполне адекватно символизирует процесс психического развития во времени. При рассмотрении процесса развития Юнг отмечает: "Ритм строится в три такта, но в результате получается символ четвёрицы". Из этого высказывания явствует, что трехактный ритм и четырёхчастная цель составляют отдельные символические сущности, ни одна из которых не поддается правильной интерпретации в терминах другой сущности.
из эссе Эдингер Эдвард - Эго и Архетип. Глава "Три и четыре"
Песня без слов, ночь без сна Всё в свое время, зима и весна Каждой звезде свой неба кусок Каждому морю дождя глоток Каждому яблоку место упасть Каждому вору возможность украсть Каждой собаке палку и кость И каждому волку зубы и злость
Снова за окнами белый день День вызывает меня на бой Я чувствую, закрывая глаза Весь мир идёт на меня войной
Если есть стадо, есть пастух Если есть тело, должен быть дух Если есть шаг, должен быть след Если есть тьма, должен быть свет Хочешь ли ты изменить этот мир? Сможешь ли ты принять как есть? Встать и выйти из ряда вон? Сесть на электрический стул или трон?
Снова за окнами белый день День вызывает меня на бой Я чувствую, закрывая глаза Весь мир идёт на меня войной
гр. "Кино" - Песня без слов, ночь без сна
К вечеру буря отступила и последние волны разбились о берег, укрытый щепами. С высоты небес богиня Аматерасу (*) обратила заплаканный лик на великое воинство – их праздник наполнил площади просторного императорского дворца, что массивно возвышался над островом. Император был известен, как высочайший ценитель искусства. Известные танцовщицы каждой провинции прибыли во Дворец – лучшая из них должна была получить почётный статус Первой гейши новой Империи.
Но не все наёмники беззаботно предавались веселью, не все восторгались зрелищами. Мрачнее безлунной ночи сидела Янока. «Никогда ещё мне не было так одиноко и пусто посреди шумного празднества, да и вина не пьянят так, как раньше… – С болью думала она, бросая на стол очередной пустой кубок. – Отныне радость стала чуждой моему сердцу».
С высокой террасы сам император окинул взглядом своё воинство.
– Последний из известных нам противников отступил за пределы мировых просторов – каждый риф, или островок существующей Вселенной теперь лежит под моей властью! Но, став Великим строителем Империи, я не мог воочию лицезреть незыблемые подвиги, за которые чествуют мою власть… В сегодняшнем танце желаю увидеть всю свою жизнь, дабы познать истинную радость победы.
Первой танец представляла столичная артистка. Одно лишь появление красавицы вызывало восхищение и трепет. Мир преобразился с первого же грозного жеста, и одеяния, подобные крыльям белоснежного журавля, распластались, словно поддерживая решительный полёт гейши.
Как рукой сняло хмель Яноки. Снова горизонт заслонили белые призраки. Напряжённые паруса со скрипом надвигались на её сознание. «О, будь наш флот, хотя бы подобием образа этого мастера, мы бы одержали победу, даже не вступая в бой… А Идзанами (**) - сама не распростёрла бы свои объятия из пучины моря, покрыв его обагрёнными обломками судов…».
Окончив выступление и умелым жестом развеяв образы, гейша грациозно поклонилась. Все стихли, внемля слову императора.
– Твоё искусство замысловато. – Сказал он. – Но подними очи: пред тобой несокрушимый оплот нашего Мира, моя стража непобедима, а влияние безгранично. Таким бессильным колдовством не впечатлить могучего Владыку, но можно лишь пугать глупых птиц на ячменном поле!
И пристыженная артистка поспешила удалиться.
Второй вышла танцовщица с далёкого острова, не по годам знаменитая. Едва касаясь земли, она закружилась в летучем танце. Казалось, что движения девушки удерживает лишь сила мысли, а не материя…
И новое отчаянное дежавю охватило душу Яноки: «Ах! Если бы и мой последний танец был таим же лёгким, а чувства столь же стремительными, каждая стрела в небесах стала бы предсказуемой, и пение моего экипажа не сменилось бы хрипом…».
И время вновь вернулось в свою колею. И юный мастер поклонилась, переводя дух. В наступившей тишине владыка ответствовал:
– Вижу, ты старалась на пределе сил, но подними взгляд: все богатства мира принадлежат мне! Неужели девчонка полагала, что низкий полёт её мечтаний может искусить самого императора? Если же ты хотела удивить меня, следовало выбросить прочь своё пёстрое кимоно и танцевать голой.
И, всхлипнув, вторая артистка убежала прочь с помоста под оживлённый гогот толпы…
– Я поняла, в чём их ошибка! – Вдруг воскликнула Янока, поднимаясь над пирующими. – Не ведавшее страданий сердце не способно понять цену любви. Так же и душа не осознает цену жизни, не познав смерти.
И, усмирив страх, она следующей вышла на помост. Никто не посмел остановить её, ведь каждый знал, что пред ними искуснейший воин провинции. Глядя сквозь удивлённые усмешки придворных, задав каблуком ритм, она запела:
Поймай взгляд Мира, Когда разящий спектр Коснулся сердца, И твой последний замок Померк в огне заката…
Затем, она поникла, как будто в поклоне, но вдруг пропала из вида, ринувшись вперёд, и, словно дикая кошка, взлетела по отвесной стене на террасу, внезапно представ пред самим владыкой, с грохотом столкнув головами опешивших стражей. Отделявший их стол был с лёгкостью опрокинут, и император с ужасом, встретился взглядом с запёкшейся ярью минувшего сражения, казалось бы, так легко отболевшего. Мир замер в его сознании, словно застыли в воздухе яства, летящие над головами министров. И узрел он, что элитные телохранители также оцепенели, боясь дохнуть!
И, когда твёрдой рукой воин сжала рукоять вакидзаси, вся жизнь пронеслась перед глазами императора: как чужда была ему чужая боль, сколько мирных целей он откладывал на будущее, не думая о грозящем закате…
В последний же миг Янока вдруг замерла, испепеляющим роком нависнув над ним. Но беспощадный дух воина неотвратимо настиг свою цель, за пару мгновений превратив императора в седовласого старца… И последний алый луч, отразившись от лезвия, вдруг расправился всеми цветами мироздания, увлекая его зыбкое сознание в вечность… Тишина нависла над площадью. Лишь Аматерасу, не выдержав скорби, отводила горестный взор от разорённого мира, неспешно погружая дворец в бездну…
– Его Величество осознал цену жизни? – прозвучал голос Яноки, – или мне обнажить свой меч?!
Контуженная гейша Автор: Эльдар Шарбатов
(*) Аматерасу - Аматэрасу оомиками (яп. 天照大御神 Аматэрасў о̄миками, «великая священная богиня, сияющая на небе», либо «владычествующая на небе») — богиня-солнце в японской мифологии, одно из главенствующих божеств всеяпонского пантеона синто. Согласно синтоистским верованиям, прародительница японского императорского рода. Считается, что первый император Дзимму был её прапраправнуком.
(**) Идзанами - Богиня творения и смерти в синтоизме, рождённая вслед за первым поколением небесных богов, супруга бога Идзанаги. Идзанаги и Идзанами — мужское и женское божества, имеющие антропоморфный облик и обладающие способностью рождать других богов. Идзанаги и Идзанами считаются создателями Японских островов, которые возникли из капель безбрежного океана, капающих с их копья. До ухода в царство мёртвых богиня носила титул Идзанами-но микото (букв. «высокое божество»), после этого события и расторжения брака с Идзанаги — Идзанами-но ками («богиня», «дух»).
И на фронт, в полуторке верной. С ней водителем рядовым По колхозным полям, по фермам, В косовицу - хлеба косил...
Лёг маршрут по дорогам ада, По обочинам - сплошь погост: Запах копоти, пота, смрада, Море крови и реки слёз.
По пропитанным горем, болью, Обожжённым огнём степям, По изрытому рвами полю, По нечёсаным ковылям.
Уходили на фронт (Избранное) Автор: Ольга Загоруйко
Куда идти? Что делать?
Улица была совершенно пуста. Дома были все одинаковые, белые, двухэтажные, купеческие, с большими садами, и казалось, что в них нет ни души; белая густая пыль лежала на мостовой; и всё это слепило, всё было залито жарким, пламенным и радостным, но здесь как будто бесцельным солнцем. Вдали улица поднималась, горбилась и упиралась в безоблачный, сероватый, с отблеском небосклон. В этом было что-то южное, напоминающее Севастополь, Керчь... Анапу. Это было особенно нестерпимо. И поручик, с опущенной головой, щурясь от света, сосредоточенно глядя себе под ноги, шатаясь, спотыкаясь, цепляясь шпорой за шпору, зашагал назад.
Он вернулся в гостиницу настолько разбитый усталостью, точно совершил огромный переход где-нибудь в Туркестане, в Сахаре. Он, собирая последние силы, вошёл в свой большой и пустой номер. Номер был уже прибран, лишен последних следов её, — только одна шпилька, забытая ею, лежала на ночном столике! Он снял китель и взглянул на себя в зеркало: лицо его, — обычное офицерское лицо, серое от загара, с белёсыми, выгоревшими от солнца усами и голубоватой белизной глаз, от загара казавшихся еще белее, — имело теперь возбуждённое, сумасшедшее выражение, а в белой тонкой рубашке со стоячим крахмальным воротничком было что-то юное и глубоко несчастное. Он лёг на кровать на спину, положил запыленные сапоги на отвал. Окна были открыты, занавески опущены, и лёгкий ветерок от времени до времени надувал их, веял в комнату зноем нагретых железных крыш и всего этого светоносного и совершенно теперь опустевшего, безмолвного волжского мира. Он лежал, подложив руки под затылок, и пристально глядел перед собой. Потом стиснул зубы, закрыл веки, чувствуя, как по щекам катятся из-под них слёзы, — и наконец заснул, а когда снова открыл глаза, за занавесками уже красновато желтело вечернее солнце. Ветер стих, в номере было душно и сухо, как в духовой печи... И вчерашний день, и нынешнее утро вспомнились так, точно они были десять лет тому назад.
Он не спеша встал, не спеша умылся, поднял занавески, позвонил и спросил самовар и счёт, долго пил чай с лимоном. Потом приказал привести извозчика, вынести вещи и, садясь в пролётку, на её рыжее, выгоревшее сиденье, дал лакею целых пять рублей.
— А похоже, ваше благородие, что это я и привёз вас ночью! — весело сказал извозчик, берясь за вожжи.
Когда спустились к пристани, уже синела над Волгой синяя летняя ночь, и уже много разноцветных огоньков было рассеяно по реке, и огни висели на мачтах подбегающего парохода.
— В аккурат доставил! — сказал извозчик заискивающе.
Поручик и ему дал пять рублей, взял билет, прошёл на пристань... Так же, как вчера, был мягкий стук в её причал и лёгкое головокружение от зыбкости под ногами, потом летящий конец, шум закипевшей и побежавшей вперёд воды под колесами несколько назад подавшегося парохода... И необыкновенно приветливо, хорошо показалось от многолюдства этого парохода, уже везде освещённого и пахнущего кухней.
Через минуту побежали дальше, вверх, туда же, куда унесло и её давеча утром. Тёмная летняя заря потухала далеко впереди, сумрачно, сонно и разноцветно отражаясь в реке, ещё кое-где светившейся дрожащей рябью вдали под ней, под этой зарей, и плыли и плыли назад огни, рассеянные в темноте вокруг.
Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет.
Бывает так часто, бывает и редко: Человек, а на нём... двух угольная метка,
Шрам, почти незаметный... и вот - манекен, И не важно ты - Барби, а, может и - Кен...
Душ Хранитель уже не зайдёт за тобою.
Два угла Автор: Иг Финн
(Продолжение диалога)
- Попробуйте всё рассказать, не торопясь. - Я повторяю вам: здесь всё не так, как вы привыкли. Здесь лучше этого не знать.. Одно ПРИКОСНОВЕНИЕ... - Не первое это серьёзное дело. У нас. У меня. - У вас не первое. Последнее. - Посмотрим, поглядим.. За себя вы не боитесь. Меня вы предупредили. Давайте прикасаться. - Ещё сказать хочу.. Вы меня позже поймёте: я согласился давать показания не добровольно, не чистосердечно, а под давлением.. Неимоверным.. - Я на вас давил?? - Нет-нет! Господь избавь! ...Я хотел сказать: отравленный заражает других неизбежно. - Я понимаю ваше состояние и всё-таки прошу вас, настаиваю... Потом труднее будет. - Действительно. - мгновенно согласился Травин. - Потом..это вообще невозможная вещь...почти...Отец Ольги, Николай Ильич Мальцев, настойчиво внушал ей мысль: убить ребёнка и с собой покончить. Являлся, убеждал. - Вы сами это видели? - Да. Я присутствовал. Два раза. Полемизировать пытался даже, но он не говорил со мной - ведь я не муж. Я для него почти никто был. Один раз сказал, правда, мне: "Ты тоже можешь умереть. Все вместе если - это хорошо. Разом отмучаетесь." - Ваши взаимоотношения с Ольгой Николаевной казались кому-нибудь из вас мучительными? Вам? Ей? Ребёнку? Отцу? - Нет. - Травин долго молчал. - Вот вы и ПРИКОСНУЛИСЬ, Андрей Константинович. Крутицкий в задумчивости постучал карандашом по зубам.. - Часто он заявлялся к дочери в последнее время? - Вот в ноябре почти каждый день. Позавчера, знаю, приходил. Травин откинул голову, прислоняясь затылком к стене. - Давайте сегодня закончим на этом? Устали вы, вижу. - Не говорите. - Если выехать соберётесь куда... - Да, конечно. - Давайте пропуск подпишу.. Что у вас, простите, такое интересное в кармане оттопыривает? - Детская скакалка. Коле купил. - Мальчику - скакалку? - Тренироваться. Бокс. В Химках купил. В Москве дефицит. - А-а.. Скажите, Юрий Афанасьевич, как вы считаете: отец этот..психически полноценен? - Вполне. - А лично он не мог? Допускаете? Что он за человек? - Это лучший человек из всех, кого я знал.. - Не желаете знать его больше? - Он умер. 12 лет назад.
На светлой полянке, где мошки кружили, Улитки начальную школу открыли. И каждый блистает умом ученик. У них, не схитришь про "забытый" дневник….
Школа улиток Автор: Лора Репенинг
Я уже несколько лет работала в школе учителем. У меня был, как и полагается, кабинет, в который приходили каждый день дети на урок математики. В тот день что-то происходило в школе, сейчас даже не вспомню, что конкретно. А вот с кабинетами происходило следующее. Мой кабинет был занят, и мне приходилось все уроки проводить, перебегая из кабинета в кабинет. Куда конкретно бежать было написано в расписании и вывешено в вестибюле школы. Итак, вооружившись стопкой тетрадей, учебниками, классными журналами и ручками, я бегала по школьным кабинетам, с этажа на этаж. Окончание уроков было встречено с облегчением.
На следующий день, не прошло и десяти минут от начала первого урока, как дверь в мой кабинет широко распахнулась и на пороге появилась представительная делегация, состоящая из двух завучей школы и учительницы Ольги Петровны, хозяйки одного из кабинетов в котором я вчера побывала. Завуч, грозно взглянув на меня, сообщила цель своего визита. Оказалось, что войдя сегодня утром в свой замечательный кабинет, Ольга Петровна с ужасом обнаружила испорченную доску, ту самую, которая висит в каждом кабинете, и на которой постоянно что-то старательно пишут дети. На этот раз дети старательно вырезали на доске ножом что-то вроде «Таня – дура». Какие конкретно слова там были вырезаны, я уже не слышала, поскольку мне было уже и так стыдно, и я даже считала себя виноватой в том, что эта надпись появилась на доске. Значит, я не уследила за детьми на уроке. Какой же после этого из меня учитель? Пока я занималась мысленным самобичеванием, завуч кричала на детей, хотя я предполагала, что кричать стоило бы конечно на меня. Но так как виноватыми были назначены в этот раз дети, я немного успокоилась и стала наблюдать за происходящим.
Завуч, размахивая руками, объясняла детям, кто они есть на самом деле и кем они все вместе станут после окончания школы. Завуча сменяла Ольга Петровна и рассказывала им, как она не жалея себя заботится о своём кабинете. Вторая завуч принималась объяснять теперь уже Ольге Петровне то, что эта деградирующая масса (в смысле дети) никогда не сможет по достоинству оценить труд настоящего учителя. После этого, слово опять переходило к первому завучу, и всё начиналось сначала. Наконец, подводя итог всему сказанному, завуч торжественно объявила основных виновных – царапателей досок. Ими оказались все девочки по имени Таня.
- Встать всем Таням! – победоносно произнесла она, грозно обводя взглядом класс, возможно рассчитывая тем самым выявить законспирированных, тайных агентов, скрывающихся под другим именем, а на самом деле имеющих имя Таня.
Тут что-то стало происходить в моём сознании. Мне показалось, что я перестаю понимать происходящую действительность. Я рассуждала так, не могла же Таня сама о себе написать то, что она дура..... Пока я восстанавливала на место свой мозг, две покрасневшие от стыда девочки в недоумении медленно вставали со своих мест, озираясь по сторонам в поисках защиты. Их одноклассники пытались высказать своё мнение по поводу выбора виновных, но были задавлены учительским авторитетом быстро и громко. Я наконец-то пришла в себя и, осознавая всю нелепость ситуации, поняла, что без моей помощи девчонкам не обойтись. Сделав решительно шаг вперёд, я сказала, обращаясь к судьям.
- Я знаю, кто вырезал эти слова на доске. - Кто? – практически хором спросили не только учителя, но и дети. - Их вырезала я,- последовал мой ответ.
Сделав чистосердечное признание в том, чего я не совершала, я облегчённо выдохнула. Несколько мгновений в классе стояла полная тишина. Тани смотрели на меня с благодарностью, ученики – с удивлением, Ольга Петровна качала головой, а завуч, с силой вдохнув в себя воздух, тихо проговорила:
- Вы ещё об этом пожалеете.
Возможно, это и послужило в дальнейшем причиной того, что в один прекрасный день меня попросили уволиться из школы по собственному желанию. Но это будет когда-то потом, а сейчас я ждала, когда же наконец я смогу спокойно продолжить урок, не отвлекаясь на всякие глупости. Делегация быстро вышла из класса. Я довела урок до конца. Происшедшее мы не обсуждали.
К моему изумлению, на этом история не закончилась. Ученики этого класса, как заправские детективы, в течении всего учебного дня проводили собственное расследование. И к последнему уроку привели ко мне настоящего царапателя досок. Им оказался мальчишка совершенно из другого класса, который тоже в тот день побывал в кабинете Ольги Петровны. Дальше провинившегося мальчишку сопроводили в кабинет завучей и только после этого, с чистой совестью дети разошлись по домам.
В те времена в стране зубных врачей, чьи дочери выписывают вещи из Лондона, чьи стиснутые клещи вздымают вверх на знамени ничей Зуб Мудрости, я, прячущий во рту развалины почище Парфенона (*), шпион, лазутчик, пятая колонна гнилой провинции — в быту профессор красноречия, — я жил в колледже возле Главного из Пресных озёр, куда из недорослей местных был призван для вытягиванья жил. Всё то, что я писал в те времена, сводилось неизбежно к многоточью. Я падал, не расстегиваясь, на постель свою. И ежели я ночью отыскивал звезду на потолке, она, согласно правилам сгоранья, сбегала на подушку по щеке быстрей, чем я загадывал желанье.
В озёрном краю Поэт: Иосиф Бродский
(*) развалины почище Парфенона - (др.-греч. Παρθενών, буквально «девичьи покои») — памятник античной архитектуры, древнегреческий храм, расположенный на афинском Акрополе. Главный храм в древних Афинах, посвящённый покровительнице этого города и всей Аттики, богине Афине-Палладе (Ἀθηνᾶ Παρθένος). Построен в 447−438 годах до н. э. архитектором Калликратом по проекту Иктина и украшен в 438−431 годах до н. э. под руководством Фидия при правлении Перикла. Одно из самых знаковых зданий в мире[5], возможно даже, самое известное[ — символ Афин «для нас сегодня, как и для греков любой эпохи» В настоящее время находится в полуразрушенном состоянии, ведутся восстановительные работы.
В одном из старинных городов жила старушка со своей внучкой Златой. Так уж случилось, что природа обделила дитя красотой: бледное невыразительное личико, глаза грязно-серого цвета, редкие рыжие волосёнки. А голос и того хуже — тихий, гнусавый: как заговорит, только бабушка и понимала её. Когда пошёл Злате шестнадцатый год, старушка заболела и умерла. Перед смертью подала внучке мешочек с клубками ниток разноцветных, серебряный крючок для вязания и сказала: —
— Береги, внученька, этот крючок, принесёт он тебе счастье.
День прошёл, второй. Злата плачет, горюет, а на третий день слышит, под дверью кто-то скребётся. Вышла девушка, смотрит, на крыльце котёнок сидит: худой, рыжая шерстка грязными клоками висит. Подняла Злата малыша, помыла в тёплой водице, в одеяло завернула, молоком напоила да спать уложила. Наутро котик во двор выбежал, солнышку усмехнулся, встряхнулся, зелёными глазками на Злату глянул и промурлыкал:
— Мур-р-р… Злата, а меня Златиком зовут.
Месяц-другой прошёл, и превратился малыш в солнечно-рыжего, пушистого кота-красавца. Однажды вечером достал из мешочка, что оставила бабушка, клубок, нитку ухватил и девушке подал. А та говорит:
— Златик, милый, вязать-то я не умею. Что мне делать с нитками?
Тогда кот крючок серебряный в лапки взял и к нитке поднёс. В тот же миг нитка за крючок ухватилась, обвилась вокруг него да в петельку закрутилась. Злата крючок подхватила, а он сам движется-вертится: петелька за петельку — к ночи шаль получилась. Обрадовалась Злата: будет чем на жизнь зарабатывать. Пошла на другой день на базар, продала шаль, ниток накупила. Вернувшись домой, нитки на стол выложила. Кот, увидев покупку, довольно заурчал, за крючком побежал. Как-то пришла Злата на базар, товар разложила, смотрит, старик к ней неспешно подходит. На нём одежды нездешние: белые, до пят. Старик шали со вниманием разглядывает и спрашивает:
— Злата, хочешь ли ты красоту обрести? Хочешь ли счастливой быть? — Кто не хочет красоты да счастья, — с грустью девушка отвечает, — очень хочу красивой стать да счастливой быть. — Коли хочешь, Златик приведёт тебя ко мне, а там видно видно будет, что дальше делать.
…Кот вперёд бежит, девушка едва за ним поспевает. К полудню в лес вошли. Уже смеркаться стало, когда Златик подвёл хозяйку к дубу- великану. Верхушка дерева молнией срезана, в стволе дупло в человеческий рост виднеется. Кот говорит:
— Мне возвращаться пора, а ты заходи в дупло да не оглядывайся. Подождёшь пока впереди огонёк засветится. Как увидишь его, отправляйся следом: куда он — туда и ты.
Шагнула девушка в дупло, а там темень и тишина — жутко стало ей. Вдруг огонёк показался, девушка шаг навстречу сделала. Огонёк ярче стал, Злата за ним пошла. Наконец тьма рассеялась, и перед девушкой возник лес сосновый. Идёт Злата по лесу, дивится красоте, как вдруг из-за сосны знакомый старик показался. Подойдя к нему, девушка поклонилась и сказала:
— Здравствуйте, Учитель! Научите, как счастливой стать. — Коли пришла, выслушай меня, — начал говорить старик. — Насобирай в лесу нитей волшебных, свяжи из них шаль красивую. Набрось ту шаль на плечи, а дальше увидишь, что будет. Сказал и растворился в воздухе.
Целый день бродила Злата по лесу, нигде нитей волшебных не повстречала. К вечеру утомилась, под сосной села и задремала. Проснулась под утро от ночной прохлады, вскочила на ноги, к восходящему солнцу руки протянула и воскликнула:
— Солнышко ласковое, будь добро, согрей меня!
Чувствует, по пальцам лучи солнечные заскользили, а один лучик на ладони задержался, призывно заискрился. Злата пальцами дотронулась до него, тот вмиг в золотистую невесомую ниточку превратился. Девушка нить в клубочек наматывает и думает: «Вот они какие, нити волшебные». Солнце высоко поднялось, горячо печёт. В это время послышалось журчание родника. Поспешила девушка навстречу водным переливам — воды студёной в ладони набрала, напилась, другой раз набрала — лицо умыла. В третий раз зачерпнула — глядь, ниточка голубая по пальцам струится. Намотала девушка ещё один клубочек, в корзинку положила, родник поблагодарила и дальше пошла. Солнце к закату приготовилось, вышла Злата на поляну, земляникой и фиалками лесными заросшую. Наклонилась, ягодки собирает да в рот кладёт. А как наелась, следующая ягодка нитью алой обернулась, от лепестка фиалки сиреневая протянулась. Намотала девушка ещё два клубочка, присела на травяной коврик отдохнуть. Траву шелковистую ласкает, приговаривает:
— Травушка, лесная, будь добра, подари мне ниточку изумрудную.
Лишь произнесла такие слова, к пальцам прикоснулась зелёная нить. Так и пятый клубочек в корзину попал. Достала Злата из потайного кармана крючок заветный и принялась шаль вязать. Узоры необычные сами плетутся, крючок так и мелькает в девичьих руках. Птицы лесные слетелись, мелодии дивные напевают, сосны тихонько им вторят. Девушка работает да голосам природы подпевает — откуда и голос нежный да чистый взялся. Как только мастерица последнюю петельку закрепила, солнце скрылось за соснами. Злата шаль на плечи набросила, и тотчас к ней сон благодатный с неба ночного спустился. Долго ли спала — никто не знает. Вдруг пробудилась она от того, что кто-то нос ей щекочет. Открыла глаза девушка и удивилась: лежит в своей постели, рядом Златик сидит и лапкой её ласкает.
— Ой, Златик! — воскликнула Злата. — Сон какой дивный я видела — словно в сказке побывала. Слушай, расскажу.
Выслушал кот да и говорит:
— Может, и не сон то был… — Как не сон? Где же тогда шаль волшебная делась, которую я вывязала да на плечи накинула? — А ты в зеркало посмотри, — говорит кот, усмехаясь, — там и увидишь свою шаль.
Злата вскочила, к зеркалу подбежала, глянула в него и глазам своим не поверила: златокудрая девица с очами яснее неба чистого, с губами алыми смотрит на неё. А на плечах шаль невиданная красуется. Отошла от зеркала — нет на плечах ничего кроме платья.
— Шаль из волшебных нитей лишь в зеркале можно увидеть, — сказал кот. — Что же, и красота моя лишь в зеркале видна? — расстроилась девушка. — Не знаю, — отвечает Златик. — А ты выйди из дома, пройди по улицам, тогда и узнаешь. — И то правда, навяжу шалей, пойду на базар, тогда и узнаю, настоящая ли у меня красота.
Волшебная шаль. Как стать красивой и счастливой? Автор: Людмила Белан-Черногор
Светлые вечера, В небе огненный крест. Кто-то умер вчера, А сегодня воскрес.
В мыслей крапинках взвесь Дождевая чиста. Скажешь: скучно мне, бес, Все одна суета.
Тонкий твой силуэт Разрисует закат, Если даже и нет, Все равно это да.
Если птицей в окно, Растворится ли мгла, Разобьётся стекло, Ночь как утро светла,
Ляжет всем поперек, Тень числа, просто ноль, Вечный твой уголёк, Первозданная боль.
Тень числа Автор: Ева Юраш
Я шла утром на работу вдоль Измайловского проспекта. Какая-то сила вдруг заставила меня поднять глаза. Все, что я увидела в тот момент, был номер дома, выражавший собой то, что не давало мне покоя уже какое-то время.
- Боже, я столько раз здесь ходила и не замечала, что именно этот дом имеет номер 22 – думала я. Люблю глазеть по сторонам и читать различные вывески.
- 22 сентября в БКЗ «Октябрьский» выступает Олег Митяев (между прочим, мой любимый автор-исполнитель) – увидела я, проходя мимо афиши. Я словно потихоньку сходила с ума. Я брала журнал (в то время я была поклонницей журнала «Биография». Мне было интересно читать про судьбы известных людей), вновь и вновь натыкаясь на число 22: «22 июня 1941 года к вскрытию усыпальницы Тамерлана ученые приступили рано утром и в этот день началась… - читала я там. «Страдания состарили меня… Вы едва ли можете представить себе какую жизнь я вел до 22-летнего возраста», - писал Бальзак о своей юности… Известный физик Лев Ландау в 22 года написал одну из самых своих выдающихся работ».
И это было до бесконечности.
- Ты знаешь, меня преследует число 22 ,– решилась признаться я своему сыну. - Ты что, серьезно? – улыбнулся Кирилл. - Абсолютно!
Я рассказала ему все. Кирилл выслушал меня молча. На другой день, вечером, когда я пришла с работы, Кирилл позвал меня, и показал мне в Интернете несколько сайтов, где были упоминания о том самом числе.
- Мам, я тебя поздравляю, ты не одинока, – сказал сын, указывая на экран монитора. Я подошла ближе и увидела несколько дискуссий, связанных с числом 22. Сообщения были идентичного характера. - Во-первых, я родилась 22 октября, моя сестра – 22 декабря, а моя бабушка – 22 марта. Во-вторых, моя прабабушка умерла 22 июня по вине 22-х летнего человека. Всю жизнь меня окружает это число, а разгадать его так и не могу. Может кто мне поможет? – писала одна женщина из Зеленограда. Этот призыв дублировался сообщениями людей, оказавшихся в аналогичной ситуации.
Перелопатив с сыном немало информации в Интернете, нами были найдены выписки из книги, посвященной числам. «Нумерология определяет те вибрации, в которых приходится жить человеку. И следуя высоким или низким вибрациям числа - человек привлекает в свою жизнь удачу или неприятности.
Число 22 – очень серьезное число. Оно дает видимую поляризацию тонкого плана, добро и зло как мировые начала, “мир” и аскеза, скит, искушение, “похоть жизни”. Двадцать два (=11 х 2) символизирует видение себя как арену борьбы двух активных противоположных начал — доброго и злого, или эволюционного и инволюционного. Человек двадцати двух — это святой, за душу которого идет активная борьба между ангелами Света и дьяволом, причем человек отчетливо эту борьбу ощущает и принимает в ней осознанное участие; при этом он видит тонкие силы с той же ясностью, что и материальный мир, причем первые для него имеют четкое разделение (это — от Бога, а это — от Сатаны). Человек двадцати двух обладает очень сильным и устойчивым каналом в тонкий план и соответственно властью над плотным планом, и его видения ни в коей мере не являются иллюзорными.
Главный соблазн заключается именно в самой идее поляризации тонкого мира, которая принимает слишком определенно отчетливые формы, то есть антагонизм между Богом и Сатаной чересчур откровенен. А пока этот соблазн не преодолен, идет насильственная поляризация плотного плана (“Ты — от дьявола, и сейчас я тебе обломаю рога, а ты — от Бога, и чтоб с завтрашнего дня был святым, а то плохо будет!”). Сам человек при этом бросается в открытое сражение с дьяволом и, не соответствующую ему, аскезу, с сильным элементом самообмана и подавлением неизжитых плотских вожделений. В двадцати двух карма плотного плана впервые являет себя столь откровенно недвусмысленно, что человек постоянно реально чувствует себя игрушкой судьбы, но пока не в силах её постичь, и постоянно приписывает свои злоключения проискам дьявола».
- Вот это я попала!!! – подумала я, прочитав сообщение эксперта из Интернета. - Самое интересное, мамочка, ты меня заразила и у меня теперь тоже самое!
Выражаем огромную благодарность родительскому комитету за помощь. Спасибо вам за то, что вы всегда проявляете инициативу, энтузиазм и активность. Спасибо за смелые идеи и решительные действия. С такими родителями можно уверенно создавать для наших дорогих и любимых детей уютную и добрую атмосферу учебно-воспитательного процесса - (из сети).
Тёмная лошадка этот журналист... И тот ли он на самом деле, за кого себя выдает? Чем он занимался на своем Ближнем Востоке? Почему решил сменить профессию? Геннадий Петрович не сомневался, что все советские граждане, работавшие за границей, были в той или иной степени связаны либо с КГБ, либо с ГРУ. Ну если не все, то почти все. А Обнорский был не просто переводчиком, он был офицером, да к тому же с редким языком...
А если работа переводчиком была для него только легендой? Такой же, как нынешняя работа? Что, не может быть такого? Еще как может, у Комитета не то что отдельные персоналии - целые легендированные предприятия есть - в самых разных отраслях и сферах... Подполковник вспомнил, как Серёгин выглядит, как движется, как говорит... Нет, от парня явно Комитетом припахивает, а этого в данной ситуации нельзя не учитывать. Потому что если он хоть как-то связан с конторой, то устанавливать за ним наружное наблюдение крайне рискованно: оно может быть срублено контрнаблюдением, а потом начнётся детальное выяснение причин появления хвоста. И все упрётся в Ващанова... Стало быть, нельзя за Серёгиным официальную наружку ставить и литер заказывать нельзя. Бережёного Бог бережёт...
Геннадий Петрович так разволновался, что даже вспотел; всего, что касалось Комитета, он боялся панически, это был какой-то генетический, всосанный с молоком матери страх, знакомый многим советским людям, но у подполковника за последний год он развился в настоящую манию... Нервы стали ни к чёрту. Обидно-то как - чем больше денег появляется, тем меньше нервов остаётся.
Ващанов закурил и подумал о том, что придётся объяснять Виктору Палычу невозможность или крайнюю нежелательность отработки Серёгина руками ОРБ. Значит, журналистом должны заняться люди Антибиотика - тоже ничего хорошего.
Она для него была нежной звездой Лишь только её он любил и лелеял, А звёзды живут иным миром, мечтой, Но он только ждал, надеялся, верил Под пенье щебечущих, радостных птиц Раздался раскат, умирающих молний И в свете чужих, леденеющих лиц Лежала красивая девушка в чёрном Он тихо сидел и молитву читал Держал её за руку, сжавшую розу Впредь каждую ночь, просыпаясь, кричал От болей в душе, пронзающих грозы
Смерть девушки (Отрывок) Автор: Irina Dailrade
Карета, подпрыгивая на брусчатке, неслась к дому, где жила та, ради которой Юрий был готов, как говорится , и душу продать. Во всяком случае, он так думал. Вот и знакомая ажурная ограда того самого сада, где они так любили прогуливаться с Варенькой. Они не виделись целых полгода. Ему пришлось внезапно уехать к заболевшей старой тетушке в имение, которое находилось в далекой глубинке. Попрощаться не смог и теперь сильно переживал, простит ли его любимая. Он верил в её доброе сердце. Верил и надеялся. Юрий решил не подъезжать к особняку, а выйти у ворот и прогуляться, вдохнуть чудесные летние ароматы, послушать тишину.
Приказав кучеру остановить карету, он почти бегом двинулся по широкой аллее, вдоль которой высились прелестные липы, вековые дубы, а вдали виднелся господский дом. Белоснежный, выдержанный в строгом классическом стиле , он , как огромный корабль плыл по саду точно по зеленому морю. Окна любимой комнаты Вареньки выходили именно на эту аллею, и Юрий был уверен, что она непременно увидит его и выйдет встречать, как часто делала раньше. Он не замечал ни цветущих лип, ни их нежного аромата, не увидел, как воробьи облепили одно из деревьев и , казалось, будто это серые листья, не прислушивался к их щебету, да и что там особенно слушать, если болтают они о чем-то своем, совсем не важном для него, Юрия. Он спешил… И ему даже стало казаться, что он слышит звуки рояля, узнает манеру игры любимой и «Мелодию любви» её любимого Шуберта… Он почти уже бежал. Вот-вот, сейчас он увидит дорогое лицо, увидит , как вспыхнут тёмно-серые глаза и станут серебряными. Так всегда бывало. Они серебрились от волнения и радости, а зрачки превращались в крохотные свечки. Темный, пушистый локон будет виться вдоль нежной щечки, а губки, ее розовые губки, созданные для поцелуев, приоткроются от неожиданности. Вот они мраморные белые ступеньки, но… никто не выходит…
Юрий легко взбежал по лестнице и распахнул массивную дверь. Одряхлевший, знакомый слуга встретил его.
–Не надо, Кузьма, я сам,– отмахнулся Юрий и свернул направо. Там находилась та самая комната.
Он быстрым шагом, сдерживая нетерпение, прошел по коридору и распахнул дверь. Да. Это была та самая комната. Оранжевое солнце устроилось на верхушке огромного дуба и заглядывало в окно, превращая воздушные шторы в золотистые. Тот же самый рояль был открыт, стояли ноты, подсвечник. На рояле , небрежно брошенная явно Варенькой, лежала шаль. Ее шаль. А рядом – цветы, уже увядающие цветы. Казалось, они грустили без хозяйки. И это было странно. Почему Варенька не позаботилась их убрать. На стуле рядом- недочитанная книга. Всё говорило о том, что Варенька только что вышла. Он подошел к роялю, прикоснулся к шали. Ему показалось даже, что он почувствовал то тепло, которое сохранилось, ведь она обнимала плечи девушки, почувствовал тонкий аромат вербены- любимых духов Вареньки.
Послышались шаги. Юрий резко обернулся, желая сразу увидеть, распахнутые радостью или гневом, ее глаза, желая увидеть ее всю. Он загладит свою вину, обязательно загладит. Дверь тихо открылась. На пороге стояла Марфуша- любимая горничная Вареньки.
–Здравствуй, Марфинька! Скорее позови барышню!
Девушка испуганно ахнула и попятилась , перекрестившись.
–Как можно, барин, так шутить?!– испуганно таращилась она.– Да разве я могу оттуда ее позвать? –Откуда? Она уехала куда-то? Но куда? –Али вы не знаете, барин? –Да, что случилось –то? –Так ведь нетути барышни-то,– неожиданно девушка всхлипнула и кончиком платочка вытерла набежавшую слезу,– ушла- улетела наша касатка.
Юрий не выдержал, подбежал к Марфуше и принялся трясти ее так сильно, что голова несчастной моталась из стороны в сторону.
–Говори! Ну! –Так вить барышня наша скончалась…,– она опять всхлипнула,– скончалась… Вот ужо девятый день сегодня … –Как скончалась? Отчего?– Юрий отпустил плечи девушки и отошел от неё. –Так стало быть от тоски,– горестно вздохнула Марфуша,–как вы, барин, пропали, она стала сильно переживать. Она плакала даже, когда думала, я её не вижу… А я видела, волновалась за нее. Всё в окно она смотрела в этой самой комнате, играла грустно так, грустно… И вот… Графиня распорядилась ничего не трогать в этой комнате, оставить всё так, как было, когда барышня вышла, чтобы уже не вернуться… Сказали, чахотка…
–Как же так? Как? – шептал Юрий, направляясь по старому саду к своей карете. В ногах, волосах путался ветер, насвистывая какую-то очень знакомую печальную мелодию. Или это только казалось? Грусть поселилась в сердце, и чудился ему милый голос.
– Юрий…, Юрий…,– будто ветер ласкал его ухо,– Юрий, ты уже уходишь…Невыносимо это.
Юрий резко остановился и оглянулся. За его спиной в белом платье, сотканном словно из воздуха, стояла Варенька. Да и сама она казалась эфирным созданием. Глаза, ставшие серебристыми, смотрели умоляюще. Она протягивала прозрачные руки к нему… Или это уже не Варенька…. Юрий отшатнулся.
–Нет! Тебя нет!– шептал он.
Варенька печально усмехнулась.
–Верно. Нет меня… Но есть душа моя. Она здесь и продолжает любить всё, что любила, всех, кого любила. А я любила тебя… –Но… Так уж случилось… Ты не дождалась… Тебя нет больше на этой земле, а я жив… Да! Я жив. И жить хочу. –Что ж … Живи, но прошу только об одном, вспоминай меня… хоть иногда… И навещай наш старый сад, ту беседку над рекой, где мы с тобой любили сидеть, где ты сказал мне о своей любви… Обещай…,– она растворилась в воздухе сизой дымкой.
Юрий похлопал ресницами.
–Фу! Надо же, такое привиделось! Нет! Больше я сюда не ходок… Варенька не единственная девушка на земле…,– с такими мыслями он быстро добежал до кареты и, устроившись в её уютной глубине, стал вспоминать знакомых, незамужних девушек.
Карета подпрыгивала на ухабах. Юрий задумчиво смотрел в окно. Из встречного экипажа высунулась грациозная ручка. Мелькнула соломенная шляпка с голубыми лентами, на нежной щечке появилась ямочка. Карета прогромыхала мимо, а Юрий, высунувшись из окна, следил за ней. Ему хотелось верить, что это ему улыбнулась неведомая молодая особа. А в том, что она была молодой, он не сомневался. Наконец, даже хвост экипажа исчез из виду.
–Лиза!– вспомнились чёрные, влажные глаза, волосы с синеватым отливом. –Да-да! Именно Лиза!– Он знал, что давно нравится этой девушке. Она была дочерью приятельницы его матери , и в детстве они часто встречались, а потом на балах… Но он предпочел Вареньку с её удивительным серебристым взглядом. А Лиза… Лиза тогда только смотрела своими огромными коровьими очами, в которых читалось страдание. И теперь… Теперь он свободен. На мгновение мелькнуло нежное, укоряющее личико Вареньки, и вдруг стало стыдно, что так быстро он выкинул её из своего сердца, но это было лишь мгновение. Сегодня же… Нет, завтра он поедет с визитом и будет волочиться за Лизой. Может быть, и полюбит… Может быть… А нет… Другая будет…живая…Не прозрачная… Он ведь не клялся хранить верность привидению. Улыбка появилась на его лице. И чем дальше он уезжал от особняка, тем шире она становилась, образ Вареньки таял… Юрий приказал кучеру погонять лошадей быстрее . Кони летели, как птицы, ветер теперь уже насвистывал мелодию одной фривольной оперетки…
[/url]
