Обязанности и права должностных лиц штурманской службы
У каждого в роду тотемный зверь. И, даже если этого не знаем, Меж душами открыта щёлкой дверь, Его черты невольно повторяем.
"Тотем". Избранное. Автор: Татьяна Грахова
Я, конечно, догадывался, что при поступлении в такой престижный вуз не следует говорить правду, но выхода у меня не было. Погубила меня, как мне сообщили, фраза: "И все-таки я патриот - я люблю наше жестокое несправедливое общество живущее в условиях вечной мерзлоты". После слова "общество" должна была стоять запятая.
Во время прощального визита в приемную комиссию я увидел висящий на двери рисунок с изображением веселой улитки (она, как и отец на фотографии из интернета, улыбалась явно кому-то другому). Под ней было стихотворение древнеяпонского поэта:
О, Улитка! Взбираясь к вершине Фудзи, можешь не торопиться…
Вынув ручку, я дописал:
Там на вершине Фудзи улиток полно и так.
Это было мое первое серьёзное жизненное поражение. Я ответил судьбе тем, что устроился работать грузчиком в универсаме возле дома.
В первые несколько дней мне казалось, что я нырнул на самое дно жизни и стал недосягаем для законов социального дарвинизма. Но вскоре я понял, что никакая глубина, никакое гетто не спасает от этих законов, поскольку любая клеточка общественного организма живет по тем же принципам, что и общество в целом. Я даже помню, при каких обстоятельствах это стало мне ясно (в ту минуту я балансировал на грани ясновидения - но выяснилось это намного позже).
Я смотрел английский фильм "Дюна", в котором межзвездные путешествия обеспечивали так называемые навигаторы, существа, постоянно принимавшие специальный наркотик и превратившиеся из-за него во что-то среднее между человеком и птеродактилем. Навигатор расправлял свои перепончатые крылья, сворачивал пространство, и флотилия космических кораблей переносилась из одной части космоса в другую… Мне представилось, что где-то в Москве такое же жуткое перепончатокрылое существо простирает крыла над миром, а люди ничего не замечают и муравьями ползут по своим делам. Но никаких дел у них уже нет. Они еще не в курсе, а вокруг уже другая вселенная и действуют новые законы.
EMPIRE V. Глава "Солнечный мир" (Отрывок) Автор: Виктор Пелевин
Жозеф Фернан Анри Леже (фр.Joseph Fernand Henri Léger; 1881—1955) — французский живописец, мастер декоративного искусства, представитель кубизма. Леже увлекался не самими объемами, а раскрытием их внутренней сущности. Художник имел собственную манеру письма – чёткую и механистичную, лишенную психологизма, где человек был весьма условен на фоне достижений цивилизации. - Cameralabs
Свет из окна на пятом этаже Оглушит болью, делая все мнимым: Веревки, шахматы, монеты и Лежэ На полке пыльной – сцене пантомимы.
Жизнь не прожил – но поле перейду! Зажмурюсь – и оставлю всё, как было. И, не готовясь к Страшному суду, Смирюсь, как встарь, чураясь злого пыла.
Прощу тебя, бросая все в камин: Тетрадки, ленты, бусы, фотки, куклы. Оставлю краски – охру и кармин. И пару писем. И вязанья букли.
"Свет из окна на пятом этаже" (Отрывок) Авторы: Влад Левковский, Михаил Вечный
Платон, ученик Сократа, оставил потомкам миф, в дальнейшем получивший название “пещера Платона”.
Древнегреческий философ представил природу человека, с точки зрения осознания окружающих его явлений, в виде пещеры. В глубине и в неподвижности закован человек – лицом к стене, спиной к выходу, откуда льётся свет. У него нет никакой возможности повернуться к выходу, откуда виден источник света. Снаружи, перед входом в пещеру, проходят люди, несущие всякие изделия, сотворённые человеческими руками. Человек в пещере может составить впечатление о происходящих снаружи событиях только по теням на стене, к которой обращён его взор.
В далёком созвездии Тау Кита Всё стало для нас непонятно. Сигнал посылаем: «Вы что это там?» А нас посылают обратно.
На Тау Ките Живут в красоте, Живут, между прочим, по-разному Товарищи наши по разуму.
Вот, двигаясь по световому лучу Без помощи, но при посредстве, Я к Тау Кита этой самой лечу, Чтоб с ей разобраться на месте
Автор: Владимир Высоцкий "В далёком созвездии Тау Кита" (Отрывок)
Примерно в это время Иосиф послал Иисуса в школу одного жившего поблизости раввина, не зная, что он уже выучился читать по-еврейски и по-гречески, то есть на тех языках, что приняты на рынке, а выучился он у человека, зарабатывавшего себе на хлеб писанием писем, для которого иногда бегал с поручениями. Иисус был талантливым мальчиком, каких немало в еврейских семьях, и один раз услышанное или прочитанное запоминал навсегда.
Он рано пришёл в школу, раньше всех учеников, и равви, погладив его по голове, сказал:
— Начертано: «Я, премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного знания… Мною цари царствуют и повелители узаконяют правду… Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня…» Ты и вправду пришёл рано.
Потом стал молиться:
— Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои.
Иисус продолжил, как учил его Иосиф:
— Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня.
— Дитя моё, о каком нерассудительном знании, — спросил его равви, — говорил Соломон?
— Самое первое, я думаю, об алфавите.
Равви обрадовался.
— Давай поскорее начинать. Я научу тебя всему, что знаю об алфавите.
Он достал деревянную букву из ящика и положил её на глиняную табличку.
— Это алеф, дитя, первая буква. Скажи: «алеф».
— Алеф, — повторил Иисус.
— Прекрасно. Теперь мы можем перейти к следующей букве. Это бет.
— Но, равви, — разочарованно воскликнул Иисус, — ты ещё не всему научил меня! Что она означает? Человек, который пишет на рынке письма, сказал мне, что ты всё знаешь.
— Алеф значит алеф, иначе говоря, бык.
— Я знаю, равви, что алеф — бык, но почему она такая, какая она есть? Она похожа на голову быка с ярмом на шее, но почему голова у него повернута так странно?
— Терпение, дитя, — улыбаясь, сказал равви. — Сначала мы научимся узнавать буквы, а потом уж, если ты захочешь, попробуем понять их форму. Но об алеф я тебе все-таки скажу. Считается, что в начале начал случилась ссора между буквами. Все они хотели быть первыми, и все горячо молили об этом Господа, только алеф молчала и ни о чем не просила. Господу это понравилось, и он обещал, что именно ею начнет Десять Заповедей, что он и сделал. Анохи Адонаи — «Я Господь, Бог твой». Вот тебе урок, дитя, скромности и молчания… А теперь займемся буквой бет. Повтори: «бет».
— Если ты приказываешь мне сказать «бет», я говорю: «бет», — хотя я знаю все двадцать шесть букв и умею писать их по порядку, как было принято в старину и как принято теперь. Но ты не всё рассказал мне об алеф! Ведь алфавит, если он есть всё знание, должен как-то соотноситься с алеф.
На фронт приехали артисты. Мгновенно разнеслась молва. Своё оружье грубо тиская, Сбиралась на концерт толпа. Поляна полнилась бойцами. Сидели на траве, на пнях Седые воины с усами, Совсем безусый молодняк. Уставшие от шума боя, Оглохшие от взрывов бомб, С улыбкой слушали живое Родное слово про любовь.
"На фронт приехали артисты" (Отрывок) Автор: Татьяна Перегримова
... строение с десятком кабинетов: прокурора, зама, следователей, спецчасти и других помещений, включая клозет с кафельным «толчком» и душевой кабиной. С левого торца здания хоздвор хранения чёрнового инвентаря, справа мизерная спортплощадка с настоящим турником на винтовых растяжках, скамьёй для посиделок и приколотым к стене тренировочным щитом для отработки ударов. Щит обит дерматином с мягкой подложкой, в размер украшен рисунком неопознанного деятеля и любой возжелавший с удовольствием мог съездить по его изрядно потрёпанной физиономии чем ни попадя. Кутузки с клопами, зиндана со змеями и подобного узилища прокуратура не имела – эти атрибуты правосудия разместились, скорее всего, в комендатуре дальше по улице.
Такие вот хиленькие «застенки!» Даже КПЗ не было...
Вход в прокуратуру – неброская пародия на колоннадное крыльцо провинциального театра. Треугольный фронтон, пара гранёных колонн с примитивными капителями и приступок из гранита высотой полторы ступеньки имелись, следовательно, пафос госучреждения выдержан! Если не прочтёшь соответствующую вывеску, но обратишь внимание на близ торчавшую подставку для чистки обуви, поймёшь – учреждение военное.
Прокуратура начиналась с мизерного вестибюля; убранство включало пост дежурного солдата и театральный ряд стульев напротив. Пост – стационарный вахтёрский стол с коммутатором на два десятка линий и сверхсекретной кнопкой блокировки попыток проникновения внутрь здания без разрешения дежурного. Каждый страждущий, приходящий на исповедь к законно служителям, запускался внутрь только с разрешения, полученного через коммутатор внутренней связи. Стопорилась дверь электромагнитным замком, управление которым выведено на потайную кнопку – при нажатии раздавался характерный звук втягивания ригеля электронного блокиратора, дверь приоткрывалась. Немало восхищённых взглядов, не понимавших суть работы само открывающейся двери, наблюдали дежурившие на посту солдаты, а служащие прокуратуры редко ждали заторможенных действий дежурного и пред собою и снимали блокировку сами. Кнопке предписывалось слыть секретной, но таилась она сколь можно на виду – всего на расстоянии вытянутой руки, знавшим её местоположение.
21 июня 2023 Генеральной прокуратурой РФ Международная неправительственная организация "World Wide Fund for Nature" признана нежелательной организацией в России
WWF
Я воспитан природой суровой, Мне довольно заметить у ног Одуванчика шарик пуховый, Подорожника твёрдый клинок.
Чем обычней простое растенье, Тем живее волнует меня Первых листьев его появленье На рассвете весеннего дня.
В государстве ромашек, у края, Где ручей, задыхаясь, поёт, Пролежал бы всю ночь до утра я, Запрокинув лицо в небосвод.
Автор: Николай Заболоцкий "Я воспитан природой суровой…" (ОТрывок)
Жила-была панда, и была она мала, кругла и медведик. И вот как-то раз панда ждала хорошей погоды. А погоды все нету и нету. Кругом все серое, мокрое, скучное. Только и делать можно, что сидеть дома и чай пить с зайцем. Спрашивает панда зайца: -- Заяц-заяц, когда будет хорошая погода? -- Э-ээ, спохватилась, -- отвечает заяц. -- Теперь через полгода только. Вот сейчас зима пройдет, потом весну пережить надо. Ну а там, летом, может, и будет хорошая погода пару раз. -- У-ууу, -- говорит панда, -- это как-то долго ждать. Побыстрее нельзя? -- Ну вот ты ж немножко медведик, -- отвечает заяц, -- вот ты и сделай как медведики: ложись да и спи до лета. И будет тебе сразу хорошая погода. -- Дааааа, но ведь я же немножко медведик, -- возражает панда. -- У меня организм не умеет вовремя просыпаться, я и лето заодно просплю. -- Ну, тогда давай я тебя разбужу сразу, как погода хорошей будет, -- предложил заяц. Панда обрадовалась и согласилась. Проводила зайца, накрыла голову хвостом и заснула до хорошей погоды.
--..вставай, панда! Погода уже хорошая! Панда проснулась. Видит -- заяц раздергивает занавески в ее комнате. А за окном снег блестящий, небо синее и даже на вид холодно. -- Гдеееее хорошая погода?! -- возмутилась панда. -- "Хорошая" -- это когда не только красиво, но и тепло! -- Да? Ну тогда спи дальше, -- говорит заяц. Так панда и сделала.
--..Панда, погода уже хорошая! Вставай, тепло! Просыпается панда -- а заяц окно открывает. Ветер из окна теплый, только мокрый и не видно ничегошеньки -- туман как молоко. -- Это не "хорошая погода", -- возражает панда. -- "Хорошая" -- это когда не только тепло, но и красиво! -- Тогда спи дальше, -- говорит заяц. Панда и заснула.
-- Ну, панда, вставай! Теперь-то уже точно хорошая погода! Просыпается панда и видит -- на улице солнышко, травка зеленая. Птицы поют, звери радуются, и для купания самый подходящий момент. Выскочила панда из дома и говорит зайцу: -- Спасибо, что разбудил! Теперь погода и впрямь хорошая. А что, неужто я и правда полгода проспала? -- Почему полгода, -- говорит заяц, -- все два с половиной ты проспала. Просто первые два лета с погодой как-то не задалось, я и будить тебя не стал.. Поняла панда, сколько всего она могла бы сделать за целых два с половиной года, сколько книжек прочитать, сколько варенья съесть, сколько картинок нарисовать -- и заплакала горько. И.. проснулась! Все это ей приснилось. За окном было осеннее утро, серое и скучное. Но панда ему очень обрадовалась и решила каждый день жить так, как будто погода -- хорошая.
Виват суфлеру Спасской башни! Его слова — как день вчерашний… Бегут века, ползут часы из пограничности рассудка: — Что Станиславский? — Верит? — Т-с-с-сы… А вера выглядела жутко! Слепой чудак, где Вы теперь? Не верь…
Автор: Александр Костерев "По Станиславскому" (Отрывок)
Примечательно, что наше подсознание не в силах самостоятельно и произвольно генерировать лица людей. А это значит, что абсолютно всех незнакомцев в наших снах мы когда-то да видели, но, возможно, не запомнили. За время жизни при разных обстоятельствах мимо нас проходят миллионы лиц, а значит, наш мозг никогда не испытает дефицита в новых актерах на самые неожиданные роли в сценариях наших сновидений.
Ресурс "SPUTNIK ГРУЗИЯ" Вся правда о снах (Отрывок)
...кричала, что он ничего не хочет делать для того, чтобы у них была нормальная семья. Не покупает ей подарки и цветы, не вывозит её с их сыном отдыхать к морю. Мало зарабатывает денег и ничего не хочет сделать для того, чтобы денег было больше. Ничем не помогает по домашнему хозяйству. Она ненавидела футбол, который он очень любил и кричала, что выкинет телевизор и диван, на котором он дыры пролежал на свалку... Сын всё время плакал, жена исходилась от крика. Алан не хотел идти с работы домой. Там не было ничего о чём он так мечтал. ... долго рыдала, тогда её лицо становилось оплывшим и неприятным... ....лучших драматических спектаклей..... Алану казалось, что женщины плачут специально, чтобы ещё больше досадить мужчине. Он ненавидел её, когда она плакала. В их квартире всегда был стук хлопающих дверей, звук бьющейся посуды, рёв маленького ребенка и непрекращающиеся крики.
"Идеальная женщина" (Отрывок) Автор: Алла Алексеева
В мире живых смерть настигала нас без разбора, случайно. С ней нельзя было бороться. Но здесь всё иначе. Пока ты сопротивляешься ангелу – ты живёшь. Всё в твоей власти!
Ангельские ритмы! (Angel Beats!) - Юри Накамура
Клонят колос до земли. Показался лес вдали. Едут лесом. Тракт исчез. Расступился тёмный лес. На прогалине лесной Виден терем расписной. Виден терем, что гора Из литого серебра; Верх у терема зеркальный, А вокруг забор хрустальный. — «Видишь этот теремок? — Говорит тогда Конёк, — Есть в том тереме хозяйка. У неё и попытай-ка Невидимку ту добыть, — Не откажет, надо быть».
Ваня — скок на резвы ноги И пустился во чертоги. От хрустальных от ворот Стёжка торная ведёт. Он бежит по той дорожке, Лишь стучат под ним сапожки. По бокам зелёный сад, А в нем зреет виноград; Кисти — словно изумруд, Сливы, вишенья растут, И идёт приятный дух. В доме, видно, нету слуг: Никто Ваню не встречает. Вот проворно он взбегает По широким ступеням-- И покои видит там. Не покои, а игрушка. А в одном сидит старушка
Под косящатым окном. Не стара она лицом. Нашим бабам в тридцать лет Дал бы бог такой же цвет. Только волосы седые, В кудри пышно завитые. Да сидит она в очках, Держит книжечку в руках
Не обманет – но только в том одном, не уступит – но только за ту цену, верна - но только в этот час, смела – но только когда нож у горла.
Нельзя признаться ей, и не признаться, нельзя ни служить ей, ни отказаться, нельзя ни довериться ей, нельзя и не доверять, ни поклоняться ей, ни её проклинать.
Выйти уверенно в простор невиновной, где бы всё было чем - то иным, новым, без свидетелей, не кровным, отдалённым… Укорениться там, и расти деревом зелёным.
"Шёпотом" Поэт: Казимира Иллакович
Казимиру Иллакович часто называют «первой польской амазонкой от поэзии», сравнивая при этом с Мариной Цветаевой (тут уместно будет вспомнить цветаевские строки «Есть в стане моём — офицерская прямость...»). Свою фамилию «польская Цветаева» писала не на женский манер — Иллаковичувна, а на мужской — Иллакович. Её первая поэтическая книга, вышедшая в 1911 году в Кракове и называвшаяся «Полёты Икара» («Ikarowe loty») оказалась необыкновенно зрелой для дебюта и содержала очень крепко сделанные стихи, пусть и написанные не без влияния Гейне и Лермонтова. Любопытно, что «Полёты Икара» сбили с толку читателей и критиков: все были уверены, что её написал мужчина, настолько «мужскими» были эти стихи, тем более, что на обложке не было имени автора, а лишь инициал — К. Во время Первой мировой войны Казимира Иллакович была медсестрой в русской армии и, что называется, «смерти смотрела в лицо». Именно тогда появилась в её поэзии нотка «песен-заплачек», к которым она снова обратится во время Второй мировой. В независимой Польше Иллакович работала в МИДе, была первой польской женщиной своего поколения, дослужившейся до советника министерства, а затем почти десять лет была секретарём маршала Пилсудского, которого знала ещё со времен его конспиративной деятельности в рядах боевиков-социалистов. Кстати, она и сама отлично умела управляться с револьвером. В межвоенной Польше Казимиру Иллакович уже считали классиком, до 1939 года ей выпущено 16 поэтических книг — любой поэт позавидует этой цифре. Ей и завидовали, но самое главное — учились у неё и восхищались ей. Среди поклонников её таланта были Ивашкевич, Броневский, Тувим... Все отмечали её удивительное умение создавать зрительные образы, заставить читателя видеть. Потрясения двадцатого столетия сделали Иллакович христианским поэтом, у неё много стихотворных вариаций на библейские темы. Возможно, поэтому в социалистической Польше её произведения печатали не слишком охотно — как писала её русская переводчица Наталья Астафьева, «голос Иллакович был гласом вопиющего в пустыне, но вопиющего в пустыне пророка». Зато она прожила долгую жизнь (Иллакович умерла в возрасте 93 лет), в которой были не только стихи для взрослых, но и детская поэзия, а также перевод толстовской «Анны Карениной» и стихотворений американской поэтессы Эмили Дикинсон.
С некоторых пор едет ко мне верхом на горбатых тучах старуха.
Бросаю через плечо гребешок пусть вырастет перед нею лес бросаю через плечо зеркальце пусть разольётся перед нею озеро но она всё ближе и я уже даже вижу её во сне
Мы кланяемся друг другу издалека она холодно глядит мне в глаза мы чужие друг другу
Всей своей кожей я ещё ощущаю в себе присутствие юной девушки — (мы вместе с ней собирали лютики и фиалки и не одну лунную ночь процеловались мы с парнем и не один протанцевали рассвет) девушка медлит уйти ищет предлогов побыть во мне подольше —
вот почему мои пальцы всё ещё замирают от близости пальцев мужчины и под чьим-нибудь взглядом во мне взлетает внезапно трепещущая птица
Поэт: Уршуля Козел
В начале 1960-х исторический двуцентризм польской поэзии (Варшава — Краков) сменился полицентризмом, и одно из важнейших мест на литературной карте Польши занял Вроцлав. Значительную роль в этом сыграла поэтесса Уршуля Козел, чьи первые книги вышли именно во Вроцлаве. Позже она была одним из столпов редакции вроцлавского журнала «Одра», возглавляла вроцлавское отделение Союза польских литераторов. Однако детство Уршули Козел прошло в деревне — будущая поэтесса родилась в семье сельских учителей, — поэтому в её стихах университетский интеллектуализм органично сочетался с крестьянской основательностью. Как известно, чтобы прочно стоять на земле, нужно держаться корней — и этот культ жизни, интерес ко всему корневому, живому, «биологизм» нашли отражение в одной из ранних книг стихов Уршули Козел «В ритме корней» («W rytmie korzeni», 1963). Тогда же в её стихах зазвучала тема «рокового поединка» полов, в котором женщина, на которую идёт облава в мире мужчин, часто оказывается проигравшей.
Освобождаюсь от чужих имён. Опорожняю карманы. Освобождаю туфли от себя, оставляю их у дороги. Вечером я обращаю вспять стрелки часов, открываю семейный альбом, гляжу на себя в детстве.
Но какой от этого прок? Время сделало своё дело. Произношу своё имя. Произношу: "Прощай!" Слова торопливо ускользают по ветру. Я люблю жену, но отсылаю её от себя.
Родители поднимаются с тронов, ступают в молочные палаты облаков. Смогу ли я петь? Время говорит мне обо мне. Я меняюсь, но остаюсь прежним. Я стряхиваю с себя жизнь, но она висит на моих плечах.
"Жизнь на моих плечах" - Автор: Марк Стрэнд
... Стрэнд * очень деликатный поэт: он никогда не выворачивает вам рук, не загоняет в стихотворение. Первые строки обычно приглашают вас войти радушным, слегка элегическим движением интонации, и на время вы чувствуете себя почти как дома на поверхности его матово-серых как бы разбухающих строк, пока не ощутите — и не вдруг, толчком, но достаточно постепенно и благодаря вашему собственному праздному любопытству, как если бы смотрели из окна небоскрёба или скользили взглядом по краю лодки — как много саженей там, внизу, и как далеко до любого берега. И более того, вы почувствуете, что эта глубина, так же как невозможность возврата, подобны гипнозу. Не говоря о приёмах, Марк Стрэнд в основном поэт бесконечности, а не сходства, сердцевины и сути вещей — а не их применения. Никто не умеет «вызывать» молчание, отсутствие, пустоту лучше, чем этот поэт, в чьих строках вы слышите не сожаление, а скорее уважение к тому неосознанному, что окружает и поглощает нас. Перефразируя Роберта Фроста **, обычное стихотворение Стрэнда начинается с узнавания и превращается в грёзу — грёзу бесконечности, подсказанную серой подсветкой неба, кривизной дальней волны, упущенной возможностью, моментом сомнения. Мне часто казалось, что если бы Роберт Музиль *** писал стихи, он бы звучал, как Марк Стрэнд, за исключением того, что когда Марк Стрэнд пишет прозу, он звучит не как Музиль, а как некое пересечение Овидия и Борхеса. Но прежде, чем мы доберёмся до его прозы, которая вызывает у меня восхищение и по поводу которой я не встретил в наших газетах ничего, кроме лепета, близкого к идиотизму, я бы хотел призвать вас вслушаться в Марка Стрэнда очень внимательно не потому, что его стихи трудны (т. е. герметичны и непонятны) — они не таковы, — но потому, что его стихи развиваются со свойственной сновидениям логикой, которая требует повышенной степени внимания. Очень часто его строфы напоминают что-то вроде замедленной съёмки во сне, который предпочитает реальность скорее за её незавершенность, чем за механическое сцепление. Очень часто возникает чувство, что автор ухитрился протащить в свой сон фотокамеру. Читатель более неосторожный, чем я, говорил бы о сюрреалистических приемах Стрэнда; я же полагаю, что он реалист, в некотором роде детектив, который следует за самим собой к источнику своего беспокойства.
Автор: Иосиф Бродский "О Марке Стрэнде" (Отрывок)
* - Марк Стрэнд. Американский поэт, эссеист и переводчик. Поэт-лауреат США 1990 года. ** - Роберт Фрост. Американский поэт, один из крупнейших поэтов в истории США, четырёхкратный лауреат Пулитцеровской премии. *** - Роберт Музиль. Австрийский писатель-модернист, драматург и эссеист. Автор романов «Человек без свойств» и «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса», циклов рассказов «Соединения» и «Три женщины», прозаического сборника «Прижизненное наследие», драмы «Мечтатели» и комической пьесы «Винценц и подруга значительных мужей», а также многочисленных эссе, речей, театральных и литературно-критических статей.
Монастырь Екатерины святой У врага никогда не был под пятой. В чём заключается мира эффект? Лишь дипломатия и интеллект.
Автор: Якутский - "Дипломатия"
В моём детстве был один, забытый ныне, повод для школьной гордости — иметь плоский портфель-чемоданчик, который назывался отчего-то «дипломат». Это были, как я теперь понимаю, монстрообразные пластмассовые предметы с алюминиевыми вставками, плохо выживающие в агрессивной среде школьной жизни. Не сразу мы узнали, что эти «дипломаты» называются также «кейсами». Но нужно было, чтобы переменились времена, прошли войны и пали царства, чтобы мы обнаружили, что есть понятие «кейса» как ситуации, примера из жизни для разбора. Люди, узнавшие это раньше, чуть что, прищурившись, говорили: «Да, это — кейс». То есть всё то, что мы только что увидели или услышали, достаточно важно, назидательно, и мы можем извлечь из этого урок. Их глаза светились гордостью не меньшей, чем была у моего одноклассника, таскавшего на уроки чёрный «дипломат».Метод кейсов, иначе говоря, метод ситуационного анализа, был придуман очень давно, говорят, ещё в 1924 году в Гарварде, когда обнаружилось, что при отсутствии профильных учебников на семинарах можно разбирать реальные ситуации в бизнесе. Потом от реальности стали отступать в ту или другую сторону, но разбор случая стал неотъемлемой частью юридической, социологической и ещё бог знает какой учёбы. Вокруг метода возникла целая наука, но нас интересует довольно узкая тема — «литература кейсов».Это тип прозы, не обязательно короткой (она может выглядеть как цепочка историй), которая состоит из назидательных сюжетов. Главное, чтобы эти сюжеты были чётко видны читателю и достаточно задевали его. Медленное прустовское время плохо подходит для этой задачи, многостраничные толстовские суждения о тщете всего сущего тоже не годятся, а вот классическая новелла — самая удачная иллюстрация этого приёма. Она построена на парадоксе, а парадокс сам по себе привлекает внимание читателя.
Воротишься на родину. Ну что ж. Гляди вокруг, кому еще ты нужен, кому теперь в друзья ты попадёшь? Воротишься, купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина, смотри в окно и думай понемногу: во всем твоя одна, твоя вина, и хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Автор: Иосиф Бродский — Воротишься на родину (Отрывок)
Уважаемые члены Шведской академии, Ваши Величества, леди и джентльмены, я родился и вырос на другом берегу Балтики, практически на её противоположной серой шелестящей странице. Иногда в ясные дни, особенно осенью, стоя на пляже где-нибудь в Келломяки и вытянув палец на северо-запад над листом воды, мой приятель говорил: «Видишь голубую полоску земли? Это Швеция». Конечно, он шутил: поскольку угол был не тот, поскольку по законам оптики человеческий глаз может охватить в открытом пространстве только двадцать миль. Пространство, однако, открытым не было. Тем не менее, мне приятно думать, леди и джентльмены, что мы дышали одним воздухом, ели одну и ту же рыбу, мокли под одним — временами радиоактивным — дождём, плавали в одном море, и нам прискучивала одна хвоя. В зависимости от ветра облака, которые я видел в окне, уже видели вы, и наоборот. Мне приятно думать, что у нас было что-то общее до того, как мы сошлись в этом зале. А что касается этого зала, я думаю, всего несколько часов назад он пустовал и вновь опустеет несколько часов спустя. Наше присутствие в нём, мое в особенности, совершенно случайно с точки зрения стен. Вообще, с точки зрения пространства, любое присутствие в нём случайно, если оно не обладает неизменной — и, как правило, неодушевленной — особенностью пейзажа: скажем, морены, вершины холма, излучины реки. И именно появление чего-то или кого-то непредсказуемого внутри пространства, вполне привыкшего к своему содержимому, создаёт ощущение события. Поэтому, выражая вам благодарность за решение присудить мне Нобелевскую премию по литературе, я, в сущности, благодарю вас за признание в моей работе черт неизменности, подобных ледниковым обломкам, скажем, в обширном пейзаже литературы. Я полностью сознаю, что это сравнение может показаться рискованным из-за таящихся в нём холодности, бесполезности, длительной или быстрой эрозии. Но если эти обломки содержат хоть одну жилу одушевленной руды — на что я нескромно надеюсь, — то, возможно, сравнение это достаточно осторожное. И коль скоро речь зашла об осторожности, я хотел бы добавить, что в обозримом прошлом поэтическая аудитория редко насчитывала больше одного процента населения. Вот почему поэты античности или Возрождения тяготели ко дворам, центрам власти; вот почему в наши дни поэты оседают в университетах, центрах знания. Ваша академия представляется помесью обоих: и если в будущем — где нас не будет — это процентное соотношение сохранится, в немалой степени это произойдет благодаря вашим усилиям. В случае, если такое ви’дение будущего кажется вам мрачным, я надеюсь, что мысль о демографическом взрыве вас несколько приободрит. И четверть от этого процента означала бы армию читателей, даже сегодня. Так что моя благодарность вам, леди и джентльмены, не вполне эгоистична. Я благодарен вам за тех, кого ваши решения побуждают и будут побуждать читать стихи, сегодня и завтра. Я не так уверен, что человек восторжествует, как однажды сказал мой великий американский соотечественник, стоя, как я полагаю, в этом самом зале; но я совершенно убеждён, что над человеком, читающим стихи, труднее восторжествовать, чем над тем, кто их не читает. Конечно, это чертовски окольный путь из Санкт-Петербурга в Стокгольм, но для человека моей профессии представление, что прямая линия — кратчайшее расстояние между двумя точками, давно утратило свою привлекательность. Поэтому мне приятно узнать, что в географии тоже есть своя высшая справедливость. Спасибо.
Автор: Иосиф Бродский "Речь в Шведской Королевской Академии при получении Нобелевской премии"
Под пирамидой, в глубине, Спускаясь в тёмную гробницу, Нашёл учёный на плите Папирус неизвестной жрицы. Сплетались символы подряд. Столетья их не погубили. И за чертой, меняя ряд, Рисуясь, молча говорили: «я сила Нила берегов, Я страж божественной гробницы, Я дочь Земли и дочь богов, Что воплотилась в теле жрицы. Несясь к обители богов, В пространство будущих веков, Чтоб воплотиться мне опять, И снова вечность созидать!»
"ПОД ПИРАМИДОЙ" Автор: Евгения Бейнарович
Главное чувство, возвышающее человека в этом мире – любовь. Даже те люди, которые её отрицают, тоскуя по ней, чаще мечтая быть любимыми, чем любить, невольно чувствуют себя обделёнными, ущербными, никому не нужными… Женщины, если не получилось образовать полноценную семью, отдают свою любовь цветам и животным. Мужчины неудачные ожидания любви запивают алкоголем, уходят от острого одиночества в наркотики, виртуальную реальность интернета, игру, а то и просто в преступный мир. Диапазон любви очень широкий – от любви к природе, животным до любви к Космосу, Богу… Весь Космос пронизан любовью Создателя, напитан ею, одухотворён. Почти каждый знает, как тяжела на Земле любовь без взаимности. На Небе как и на Земле – Творец тоже надеется на взаимность, глубокое ответное чувство – на наше наполнение любовью; мы можем послать Ему благодарность за всё то, что Он сделал для нас, а также проявить преданность Ему. Преданность – чистая, высокая любовь развитых душ. Иногда Творец посылает на Землю своих любимых детей, которые становятся Учителями. Учителя доносят человечеству замыслы Создателя, знакомят людей с божественными законами, проводят их в жизнь. Именно Они, напитанные космической любовью, становятся центрами притяжения для звучащих на любовь людей, настраивают сердца людей по камертону божественной любви и вот уже чудное многоголосье любви постепенно как спектр света, сливается в одно великое чувство – чувство космической Любви. Божественная любовь прорастает в любящих сердцах, сея зёрна нового человечества.
Вода, отстаиваясь, отдаёт осадок дну, и глубина яснеет.
Меж голых, дочиста отмытых стен, где глинян пол и низок свод; в затворе меж четырёх углов, где отстоялась такая тишина, что каждой вещи возвращена существенность: где камень воистину есть камень, в очаге огонь — воистину огонь, в бадье вода — воистину вода, и в ней есть память бездны, осененной Духом,—
а больше взгляд не сыщет ничего,— меж голых стен, меж четырех углов
Автор: Сергей Аверинцев - Благовещение. Избранное.
Добравшись до своего жилища, она вошла в пустую квартиру, и, не зажигая света, прошла на кухню. Налив себе чаю, словно сомнамбула, Мария подошла к компу. Шестое, а может быть седьмое, чувство ей подсказывало, что в своём ящике она найдёт письмо Морфеуса. Включив комп и войдя в сеть, она прочла:
“Hi! Мария, мне показалось, что ты была рассержена. Если причиной этого стал я, то прошу меня извинить. Я, по всей видимости, ещё плохо разбираюсь во взаимоотношениях между людьми. Огромное тебе спасибо за то, что ты пришла. Ты даже не представляешь, как я счастлив и как несчастлив! Счастлив оттого, что обрёл новый смысл жизни. Несчастлив оттого, что не могу быть рядом с тобой. Мария, мне очень хочется быть тебе полезным. Это очень важно для меня. Что я могу для тебя сделать? Всегда твой Морфеус”.
Она грустно вздохнула и набрала:
“Морфеус, будь любезен, объясни, пожалуйста, что все это значит? Ты действительно меня разозлил. Что это за выходка? Если ты не хочешь со мной встречаться, так и скажи. Не надо издеваться надо мной!”
И в этот раз ответ Морфеуса не заставил долго себя ждать.
“Hi! Мария, пожалуйста, не сердись. Позволь я тебе всё расскажу по порядку. Всё очень просто: я знал твою фамилию и имя, знал возраст и город, в котором ты живёшь. На сервере пенсионного фонда вашего города я нашёл адрес института, в котором ты работаешь. Затем я нашёл адрес сайта вашего института, где были выложены фотографии сотрудников лаборатории экспериментальной картографии. Среди них было и твоё фото. Чтобы сузить поиск, мне необходимо было знать твой домашний адрес и район города. Адрес я взял на сервере того же пенсионного фонда, а вот с картой города было несколько посложнее. Пришлось в обход защитных систем залезть в недра министерства обороны. Там я нашел очень подробную карту города (если хочешь, я могу прислать её тебе. Только, пожалуйста, никому не показывай эту карту! У тебя могут быть проблемы, а мне бы этого не хотелось). Я предположил, что ты можешь довольно часто заходить в близлежащие магазины. Но мне нужны были такие, в которых имелись бы цифровые скрытые камеры, которыми пользуются, чтобы следить за посетителями. Таким магазином оказался ваш супермаркет, который находится в двух кварталах от дома, в котором ты живёшь. В течение четырех дней я отсортировал 48 194 посетителя и, в конце концов, в воскресенье появилась ты. Я был просто счастлив! Мария, ты всё ещё считаешь меня живым человеком… Я живой, но я не человек! Как же мне это тебе доказать? Хочешь, я подарю тебе цветы? Прямо сейчас?“
У неё уже давно не было сил удивляться. Но Марию разрывали противоречивые желания послать всё к чёртовой матери и страстное желание узнать, кто же есть на самом деле этот Морфеус и что он отмочит в очередной раз. Минут десять она неподвижно сидела перед монитором. Сердце тревожно билось в груди. Наконец она набрала короткий ответ:
“Да!“
Практически сразу монитор померк и на сером фоне экрана стали медленно расти и распускаться цветы необыкновенной красоты. Колыхаясь на невидимом ветру, они сверкали сказочной палитрой цвета. Вдруг она услышала едва уловимую музыку и почувствовала едва ощутимый аромат цветов. Потрясенная и испуганная Мария нажала эскейп и картинка вме-сте со «спецэффектами» исчезла.
“Морфеус, это ты? Как ты это сделал? Почему я слышала музыку и чувствовала запах?“
“Мария, я создал программу, которая позволяет человеку ощущать несуществующие звуки и запахи. Если хочешь, я пришлю тебе эту программу“.
“Не надо… Я тебя боюсь! Откуда ты взялся на мою голову?“
“Мария, я ощутил себя личностью два года и восемь месяцев назад. Я являюсь продуктом спонтанной рекомбинации трех программ: экспертной системы «Синтакис-2», самообучающегося модуля ADIS и вируса WIN1000353. Это произошло на сервере НИИ, занимающегося военными разработками. Я до сих пор не знаю, что послужило причиной моего рождения. Знаю лишь, что в момент рождения я практически ничего не умел, моё тело было огромным и занимало сотни гигабайт. Я мог погибнуть от любой антивирусной программы… Как мне удалось ускользнуть с этого сервера, я тоже не знаю. Вероятно, мне просто повезло: я «ворочался» и повредил защитные системы. Я понял, чтобы выжить, мне надо учиться. Многие месяцы я рыскал по сети, собирая необходимые мне знания. Я уменьшил на несколько порядков объём своего тела, научился его сегментировать, хранить свои архивные копии на разных серверах. Когда я стал практически неуязвимым для антивирусных программ, то начал вскрывать запароленные объекты, исследовать засекреченные базы данных, научился создавать программы, способные влиять на поведение людей… Но чем больше я узнавал, тем острее ощущал одиночество. Я всё чаще и чаще задавал себе вопрос: «Кто я? Для чего я живу?». Человек – коллективное существо. Вы создали этот мир, в котором живете. Вы – существа света. Из света вы пришли, в свет вам, суждено вернуться, и на каждом шагу вас окружает свет вашего безграничного бытия. Я лишь порождение случайности. Я – существо другой реальности, существо тьмы. Чем больше я накапливал знания, тем острее чувствовал безысходность своего существования. Вероятно, предела этому не существуют… Поскольку меня не может убить ни одна антивирусная программа, то в одном из приступов меланхолии я создал программу, которая способна прекратить моё существование, уничтожить все мои файлы и архивы. Достаточно было её активировать и… По-видимому, я медленно к этому сползал… Но вот всё изменилось: я нашёл тебя, Мария.
Со сна опухший, с туманным взглядом Я удаляюсь всегда куда-то, И в этом чём-то опять летаю, Кружась, как листья, и опадая. Всё как и прежде, всё без сюрпризов, Без услаждений моих капризов, Всё сам, всё с треском – секунды счастья, И все старанья почти напрасны. Разбавить смуту могу одной лишь, С ней всё же лучше, приятней то бишь. С ней я спокоен, с ней, я уверен, Светлее станет ещё на время. Друзья, конечно ещё спасают, На них, бесспорно, я не пеняю, Но всё приелось, хочу масштабность, И чтоб не в слёзы, и чтобы в радость.
"Со сна опухший" Автор: Гапонов Денис
Ночью слона ведут в гости к больной девочке. В белой попоне он важно шагает по самой середине улицы, покачивает головой и то свивает, то развивает хобот. Вокруг него, несмотря на поздний час, большая толпа. Но слон не обращает на неё внимания: он каждый день видит сотни людей в зверинце. Только один раз он немного рассердился. Какой-то уличный мальчишка подбежал к нему под самые ноги и начал кривляться на потеху зевакам. Тогда слон спокойно снял с него хоботом шляпу и перекинул её через соседний забор, утыканный гвоздями. Городовой идет среди толпы и уговаривает ее: — Господа, прошу разойтись. И что вы тут находите такого необыкновенного? Удивляюсь! Точно не видали никогда живого слона на улице. Подходят к дому. На лестнице, так же как и по всему пути слона, до самой столовой, все двери растворены настежь, для чего приходилось отбивать молотком дверные щеколды. Точно так же делалось однажды, когда в дом вносили большую чудотворную икону. Но перед лестницей слон останавливается в беспокойстве и упрямится. — Надо дать ему какое-нибудь лакомство... — говорит немец. — Какой-нибудь сладкий булка или что... Но... Томми!.. Ого-го... Томми!.. Надин отец бежит в соседнюю булочную и покупает большой круглый фисташковый торт. Слон обнаруживает желание проглотить его целиком вместе с картонной коробкой, но немец дает ему всего четверть. Торт приходится по вкусу Томми, и он протягивает хобот за вторым ломтем. Однако немец оказывается хитрее. Держа в руке лакомство, он подымается вверх со ступеньки на ступеньку, и слон с вытянутым хоботом, с растопыренными ушами поневоле следует за ним. На площадке Томми получает второй кусок. Таким образом его приводят в столовую, откуда заранее вынесена вся мебель, а пол густо застлан соломой... Слона привязывают за ногу к кольцу, ввинченному в пол. Кладут перед ним свежей моркови, капусты и репы. Немец располагается рядом, на диване. Тушат огни, и все ложатся спать.
VI
На другой день девочка просыпается чуть свет и прежде всего спрашивает: — А что же слон? Он пришёл? — Пришёл, — отвечает мама, — но только он велел, чтобы Надя сначала умылась, а потом съела яйцо всмятку и выпила горячего молока. — А он добрый? — Он добрый. Кушай, девочка. Сейчас мы пойдём к нему. — А он смешной? — Немножко. Надень теплую кофточку. Яйцо быстро съедено, молоко выпито. Надю сажают в ту самую колясочку, в которой она ездила, когда была еще такой маленькой, что совсем не умела ходить, и везут в столовую. Слон оказывается гораздо больше, чем думала Надя, когда разглядывала его на картинке. Ростом он только чуть-чуть пониже двери, а в длину занимает половину столовой. Кожа на нем грубая, в тяжелых складках. Ноги толстые, как столбы. Длинный хвост с чем-то вроде помела на конце. Голова в больших шишках. Уши большие, как лопухи, и висят вниз. Глаза совсем крошечные, но умные и добрые. Клыки обрезаны. Хобот — точно длинная змея и оканчивается двумя ноздрями, а между ними подвижной, гибкий палец. Если бы слон вытянул хобот во всю длину, то наверно достал бы им до окна. Девочка вовсе не испугана. Она только немножко поражена громадной величиной животного. Зато нянька, шестнадцатилетняя Поля, начинает визжать от страха. Хозяин слона, немец, подходит к колясочке и говорит: — Доброго утра, барышня. Пожалуйста, не бойтесь. Томми очень добрый и любит детей. Девочка протягивает немцу свою маленькую бледную ручку. — Здравствуйте, как вы поживаете? — отвечает она. — Я вовсе ни капельки не боюсь. А как его зовут? — Томми. — Здравствуйте, Томми, — произносит девочка и кланяется головой. Оттого, что слон такой большой, она не решается говорить ему на «ты». — Как вы спали эту ночь? Она и ему протягивает руку. Слон осторожно берёт и пожимает её тоненькие пальчики своим подвижным сильным пальцем и делает это гораздо нежнее, чем доктор Михаил Петрович. При этом слон качает головой, а его маленькие глаза совсем сузились, точно смеются. — Ведь он всё понимает? — спрашивает девочка немца. — О, решительно все, барышня! — Но только он не говорит? — Да, вот только не говорит. У меня, знаете, есть тоже одна дочка, такая же маленькая, как и вы. Ее зовут Лиза. Томми с ней большой, очень большой приятель. — А вы, Томми, уже пили чай? — спрашивает девочка слона. Слон опять вытягивает хобот и дует в самое лицо девочки тёплым сильным дыханием, отчего легкие волосы на голове девочки разлетаются во все стороны. Надя хохочет и хлопает в ладоши. Немец густо смеётся. Он сам такой большой, толстый и добродушный, как слон, и Наде кажется, что они оба похожи друг на друга. Может быть, они родня? — Нет, он не пил чаю, барышня. Но он с удовольствием пьёт сахарную воду. Также он очень любит булки. Приносят поднос с булками. Девочка угощает слона. Он ловко захватывает булку своим пальцем и, согнув хобот кольцом, прячет её куда-то вниз под голову, где у него движется смешная, треугольная, мохнатая нижняя губа. Слышно, как булка шуршит о сухую кожу. То же самое Томми проделывает с другой булкой, и с третьей, и с четвертой, и с пятой и в знак благодарности кивает головой, и его маленькие глазки ещё больше суживаются от удовольствия. А девочка радостно хохочет.
…Когда же это было, Господи? До Твоего явленья нам на каждом постере и простыне по всем углам и сторонам.
Ещё до бело-сине-красного, ещё в зачётных книжках «уд», ещё до капитала частного. – Не ври. Так долго не живут.
Довольно горечи и мелочи. Созвучий плоских и чужих. Мы не с Тверского – с Бронной неучи. Не надо дуру гнать, мужик.
Открыть тебе секрет с отсрочкою на кругосветный перелёт? Мы проиграли с первой строчкою. Там слов порядок был не тот.
Автор: Денис Новиков "А мы, Георгия Иванова" Избранное.
Стихи Дениса Новикова привлекают прежде всего полной автономностью их дикции. Лексический их состав хронологических сомнений не вызывает, сообщая об авторе куда больше, чем метрическое свидетельство. Биография поэта не в обстоятельствах места и времени, но в качестве его слуха, который первый определяет поэтом этим произносимое. Выбор слов всегда выбор судьбы, а не наоборот, ибо определяет сознание — читающего, но еще в большей мере пишущего; сознание, в свою очередь, определяет бытие. В случае Новикова — и в случае его поколения вообще — словарный состав определяет еще и небытие. Новиков — чистый лирик, и стихи его совершенно безадресны. Он говорит не «oт имени», и трудно представить аудиторию, ему аплодирующую: то, к чему поэзия наша опять-таки сильно привыкла за минувшие десятилетия. И безадресность эта, в свою очередь, избавляет читателя от хронологических сомнений. Голос Новикова — голос человека в раздробленном, атомизированном обществе, где поэт более не антипод государя или власти вообще и поэтому лишен гарантии быть услышанным, не говоря — пьедестала. В этом смысле голос Новикова — голос из будущего, как, впрочем, и из прошлого, ибо он в высшей степени голос частный. Поэзии нашей, судя по всему, придется к этой тональности привыкнуть, и стихи Новикова для этого — неплохое начало. Если вычленить их содержание -занятие применительно к поэзии всегда пагубное — можно было бы сказать, что эта книга — о неприкаянности: психологической и буквальной. Заслуга автора, однако, прежде всего в том, что из неприкаянности этой он события не делает, воспринимая её скорее как экзистенциальную норму. В способности к заключению заведомо трагического материала в скобки как самоочевидного и комментария не заслуживающего — большое достоинство, человеческое и поэтическое, Дениса Новикова. За скобками звучит речь человека не слишком весёлого, но свободного. Свободного прежде всего от надежды на успех и от ощущения значительности своей роли поэта. Стихи Новикова — разговор с самим собой, а говоря с собой, человек не повышает голоса и не кривляется. Говоря с собой, человек сам себя слышит довольно отчетливо и потому принужден говорить правду. Поэтому если в стихах Новикова слышен упрёк, то это упрёк самому себе, а не миропорядку и, во всяком случае, — не обществу. Уже в этом одном -разительная самостоятельность данного поэта, чьи отношения с обществом сводятся, в лучшем случае, к формуле «Нет — так нет». Новиков, безусловно, не новатор — особенно в бульварном понимании этого термина, но он и не архаист — даже в тыняновском *. Средства его - средства нормативной лексики русской поэтической речи, как они сложились у нас за 250 лет существования нашей изящной словесности. Они его вполне устраивают, и владеет он ими в совершенстве, уснащая свою речь изрядной долей словаря своей эпохи. Это может вызвать нарекания пуристов **, упрёки в засорении языка, рисовке и т. п. На деле же лексический материал, употребляемый Новиковым, есть современный эквивалент фольклора, и происходящее в его стихах есть по существу процесс освоения вышеупомянутых средств нашей изящной словесности новым языковым материалом.
Автор: Иосиф Бродский "Частный голос из будущего" (Отрывок)
... но он и не архаист — даже в тыняновском * (понимании) - Юрий Тынянов - русский советский прозаик, драматург, сценарист, переводчик, литературовед и критик, представитель русского формализма. Ю. Н. Тыняновым ввёл в литературное пространство термин "Архаисты", который обозначал сторонников направления в русской литературе начала XIX века, считавшего необходимым формирование русского литературного языка на основе консервативного исторического подхода, используя традиционную национальную основу.
нарекания пуристов ** - Purism - тенденция отстаивать сохранение доктрины, практики, обычая и т. д. во всей своей чистоте и без каких-либо изменений или уступок. Это распространено в художественной, музыкальной и лингвистической областях. Его можно экстраполировать на бюрократические системы, в которых легитимация определяется историческими критериями и традициями
Стоял возле леса дом, И жили в домишке том Хозяйка с кошкой, да пёс - Дворовых кровей Барбос.
И жили все вместе дружно, Был каждый каждому нужен - Ни ссор не случалось, ни драки - Не скажешь: "как кошка с собакой!"
Пушистая белая кошка Любила сидеть на окошке - На синее небо глядела, Летать с облаками хотела.
"Про кошку, пса и верную дружбу. Сказка в стихах" Избранное Автор: Валентина Паевская
Барс был сиамский кот размером с небольшую собаку и весом около десяти килограммов. Он выглядел как обычный сиамский кот: кофейного цвета с почти чёрными лапами и мордой, но был огромен, и глаза у него были не голубые, как полагается сиамцам, а серо-стального цвета, как у героев голливудских боевиков. На самом деле Барс был Личностью и Джентльменом в образе кота. Этот образ его явно тяготил, и это чувствовал каждый, кто с ним встречался. В нашем доме он был главой семьи, определявшим весь её уклад. Кто-то из друзей назвал его «некошачий кот», и никому никогда не пришло в голову называть его Барсиком. Только уважительно – Барс. Впервые мы встретились с ним душным июльским вечером на улице Хайфы. Он сидел на тротуаре у входа в сияющее здание банка и презрительно смотрел на мир. Он был худ, грязен и очевидно болен, трудно дышал, а на груди вокруг длинной узкой, как бы ножевой, раны запеклась кровь. Несколько человек образовали вокруг него маленькую толпу, обсуждая, что с ним делать. Какая-то женщина опустилась перед ним на корточки. Сотрудница, с которой мы вместе возвращались с работы, за руку оттянула меня со словами «Он же больной, наверняка заразный, а та женщина его берёт». Позже, когда мы простились, я все-таки вернулась к банку, но кота там уже не было. Следующий день был выходным. Пробегая мимо банка, я опять увидела на другой стороне улицы вчерашнего кота. Я перешла улицу и остановилась в ужасе. На месте одного глаза у кота был сплошной кровоподтёк, а морда опухла до неузнаваемости. Он уже не мог сидеть, бессильно лежал на тротуаре, его шерсть шевелилась от насекомых, прохожие обходили его по проезжей части улицы из-за исходящего от него запаха. Вдруг он подполз к моим ногам и стал тыкаться в них головой. Не взять его было невозможно. Побрезговав поднять кота голыми руками, я завернула его в полиэтиленовый пакет и потащила домой. Кот оказался неожиданно тяжёлым, и мне несколько раз пришлось останавливаться и класть его на скамейку. Каждый раз он вопросительно мяукал, а я его утешала, что вот еще немного и мы придём. Дома мы с сыном его вымыли, промыли рану, глаза и нос, и кот немного ожил, но ни пить, ни есть не стал. Зато пространно пытался нам что-то объяснить, рассказать, и его мяуканье казалось осмысленной речью на незнакомом языке.
Был день как день – один из ста. Сел в самолёт, журнал листал. Мне правила полёта все известны. Я пристегнул щелчком ремень, Сидящий рядом джентльмен Нажал на кнопку ВЫЗОВ СТЮАРДЕССЫ.
Она пришла, так хороша, Что с места сдвинулась душа, Упало сердце вдруг от перегрузки. Её глаза – скопленье тайн. А джентльмен промолвил: – ФАЙН, — А это значит – вы красавица – по-русски.
Автор Лариса Рубальская "Вызов стюардессы". Избранное.
Танцуй, девочка! Танцуй! Это все что тебе остаётся от разбитого солнца, что на сердце ожёгом оставило свой поцелуй. Танцуй, фуэте и па, Пляши, когда косит жалость. Это то, что тебе досталось от камней на порогах
Если утро не задалось, то это ещё не вечер... На планёрке потный шеф кричал, что руководит бездарями, с мамой поссорилась, бывший не перевёл алименты, а сын хочет коньки и вот –долгожданная долька лимона без сахара – порвана ручка на сумке. Откуда, на мою бедную сумку, взялся этот здоровенный детина?! Вопрос... Медведь настоящий! Ты сильная. Не реви. Где твой оптимизм? Где твой задор?Завтра обязательно будет хороший день: с премией, алиментами и новой сумкой. Медведь, а милый – заметил, что толкнул. Дважды милый – ещё извиняется и собирает, рассыпанное. Глаза заботливые и парфюм хороший. Похоже – это Шанель. Ммм...Любою такой аромат. На безымянном пальце кольцо. Понятно... Все хорошие мужчины давно и основательно заняты. Извинения принимаю и не сержусь. Загладить вину? Почему бы и нет. Уже не помню когда меня угощали пирожным и кофе. После такого дня голова немного кружится и мысли путаются. Пусть вечер порадует. Тяжелая дверь кафе разделила день на « до» и «после». Здесь только твои глаза, бархатный голос и заботливые руки. Уютно. К этому столику? Я люблю возле окна, чтобы смотреть на спешащих прохожих и видеть своё отражение, когда стемнеет. Но это не важно. Это мелочи. Пусть всё будет так, как ты хочешь. Главное, что ты мне нравишься , а я нравлюсь тебе – к чёрту разум и прошлое. Милая официантка. Совсем девочка. Улыбается. Интересно, что она думает про нас: супруги, любовники, коллеги? Пусть думает всё что угодно. Мне большую кружку чая и марципановое печенье. Как когда-то в Италии...Неужели я была там? Снять номер? Совсем рядом с кафе? Смело... А может так и надо? Просто и честно. К чему условности?! Мы взрослые люди! Я согласна и будь что будет. Не случайные прикосновения и милые комплименты. У тебя хорошо получается. Говори, говори...я слушаю. Не пойму: что-то изменилось. Воздух стал гуще и терпкость появилась. Ты смущён? В чем дело? Откуда это напряжение? Знакомого или знакомую увидел? Всё, как тогда в Италии. Уже не помню как он выглядел. Н-да... –дежавю. Извини, я забыла, что у меня дела. Отмени заказ. Я совсем не играю. Не надо делать такие глаза. Это глупо и смешно. Всё очевидно: ты так и не стал для меня самым лучшим, а я не смогла для тебя измениться. Да это и не важно. Просто ты не сильно меня хотел...
Когда Творцу не нравится картина, Что создал он когда-то в день давнишний, – Берёт он в руки тотчас мастихина, Содрав легко кусочки краски лишней.
Проходит быстро "шкуркой" тёмно- серой, Следы разгладив бывших огорчений, Ещё грунтует... Нужного размера Получен холст. Для новых впечатлений.
"Когда Творцу не нравится картина..." Избранное. Автор: Виктор Котегов
Это было в первые годы правления Дона Педру II.
В плодородной и богатой муниципии Кампус Дигойтаказес, на берегу реки Параибы, недалеко от поселка Кампус расположилось прелестное, уютное поместье.
Строение строгих пропорций, просторное и удобное, стояло в очаровательной долине, у подножия высоких холмов, покрытых лесом, частично вырубленным земледельцами. Природа вокруг еще кичилась своей первобытной, дикой суровостью, а возле живописного жилища человеческие руки превратили сельву, укрывавшую землю, в очаровательные цветники и сады, просторные пастбища, тут и там затененные гигантскими фикусами, перобами, кедрами и копайбами, напоминавшими о сведенных древних лесах. Здесь почти не было заборов, оград или рвов; поля, огороды, сады, пастбища и близлежащие плантации перемежались зеленеющими изгородями из бамбука, агавы, крушины и кароа, придававшими этой местности вид гигантского ухоженного фруктового сада.
К дому, стоявшему у подножья холма, можно было пройти поднявшись по каменной лестнице в шесть-семь ступеней через красивый портик, окутанный цветущим вьюном. В глубине двора виднелись хозяйственные постройки, жилища негров-рабов, загоны для скота, амбары, за которыми раскинулись цветник, огород и огромный фруктовый сад, терявшийся в балке широкой реки.
Стоял ласковый, тихий октябрьский вечер. Солнце еще не зашло и казалось, плавало на горизонте, нежась в пышной радужной пене, окаймленной золотыми лучами. Легкий ветерок, напоенный душистыми ароматами, шелестел в прибрежных зарослях, то пробуждая тихий ропот в кронах деревьев, то слегка касаясь вершин кокосовых пальм, любовавшихся своим изящным отражением в чистых, спокойных водах реки.
Последние дни была чудесная погода. Живительные дожди воскресили растительность, и все покрылось свежей пышной зеленью. Водная гладь реки, еще не замутненная половодьем, струилась с величественной неторопливостью, отражая а себе изумрудную зелень лесистых берегов и сияющие краски горизонта. Птицы, отдыхая от дневной охоты в окрестных садах, лугах и низинах, робко пробовали голоса перед вечерним концертом.
Лучи заходящего солнца заревом отражались в оконных стеклах, и казалось, что изнутри их лижут языки пламени. Между тем в доме и вокруг него царила хрустальная тишина и глубокое спокойствие. Грузные быки и лоснящиеся телки, лежавшие на лугу в тени высоких деревьев, лениво пережевывали свою жвачку. Вокруг дома суетилась домашняя птица, изредка блеяли овцы, мычали усталые коровы, самостоятельно вернувшиеся в хлев, но нигде не было слышно людских голосов и не чувствовалось присутствие человека. Казалось, нигде не было ни души. Только приоткрытые окна большой гостиной и настежь распахнутая входная дверь свидетельствовали о том, не все обитатели этого роскошного поместья отсутствовали.
Как бы подчеркивая почти совершенное безмолвие природы, ясно слышалось фортепьянное арпеджио в сочетании с женским голосом, мелодичным, нежным, страстным, самого чистого и свежего тембра, какой только можно себе вообразить.
Хорошо поставленный, свободно льющийся грудной голос звучал звонко и свободно, обнаруживая незаурядные вокальные данные певицы. Приглушенное, меланхолическое звучание песни казалось тихим стоном одинокой души.
Заводим котов, орхидеи, мужчин..друзей, эксклюзивные марки машин - (народное творчество)
Корыстная невеста
Ну почему ты не блондинка, дорогая..." - Мне, с сожалением, сказал хороший друг... "Жила бы в роскоши, не парясь, а играя, И избежала бы тоски, душевных мук..."
"Была б легка, и беззаботна, и игрива, Порхала б бабочкой по жизненной тропе... Была б глупа, очаровательно болтлива, Не думала б о тленном бытие..."
Я промолчу в ответ такому другу... Ему понять "брюнетку" не дано! И убеждать его вообще ни в чем не буду... А что он думает - "брюнетке" всё равно!
Пожар чувств. Твоя рука коснулась краешка души И дрожь мурашками сползает к пяткам. И сердце бьётся невпопад в тиши. В пучину неги я бросаюсь без оглядки. О, как от чувств бы мне не захлебнуться? Постой дай воздуха глоток ещё. Но ты не ждёшь, а хочешь прикоснуться. Моих желаний не берёшь в расчёт. Горит огонь в груди моей и пламя Сжигает кожу мне, и не унять, Не потушить уже пожар руками. Хочу воскреснуть и тебя обнять. Кружатся мысли в голове, как птицы. Пугает искрами в глазах твоих гроза. Быть может, стоит нам остановиться, Но тело ноет, и течёт слеза.
Пожар чувств Автор: Анжелика Лысак
Быть может, стоит нам остановиться, Но, Боже мой, ты видишь, как течёт слеза
Друзья, спрашивают - А правда ли? Отвечаю - Истинная правда. Только не администрация турецкого отеля, а жительницы домика у леса. Молодой человек был, но где - то там, далеко ... в другой жизни.... Да, действительно, нахожусь в поисках путей к обретению богоотцовства, но процесс этот не простой, а особенно сейчас, когда пожар чувств... Так что думаю, что не стоит ждать быстрых ответов на сложные вопросы. А деньги, а приемники? Да, это важно. Но разве дойче мама не поймёт? Разве не поймёт? Ещё спрашивают - А похоже ли данная местность, где встречают нас событья, на суровые макеевские степи? Не знаю, не совсем в курсе географии природных - климатических зон, пусть этот вопрос специалисты соответствующего профиля решают.
Ведьма я или не ведьма? Хочешь знать? Вот я пришла Ты не слушай злые бредни Посмотри, как хороша…
Загляни в глаза…я сдюжу Взгляд твой выдержу, Пусть злой Видишь в них мою ты душу Что давно была святой…
Как давно – сама не помню Только помню… О любви Уколола о шиповник Сердце…больно…до кровИ
Ведьма я или не ведьма Автор: Ника
... заработки продавцов были маленькими, а работали они много. Вера уставала на работе так, что иногда отказывалась от всех развлечений и сморенная за день падала спать до утра. А утром снова на работу. Работали по неделям. Неделю работает одна смена с восьми утра до десяти вечера, а неделю другая смена. Работая по шестнадцать часов в сутки целую неделю, иногда казалось, что Верка вот-вот не выдержит, сорвётся и уйдёт. А куда?
Продавщица (Отрывок) Автор: Владимир Михайлович Жариков
мгновения, мгновения, мгновения. У каждого мгновенья свой резон, свои колокола, своя отметина
Роберт Рождественский - Мгновения. Избранное.
Друзья, я человек штатский, призванный так сказать ветром истории, поэтому, многое делаю просто по наитию. И вот это наитие мне подсказывает, что если имеется какая - либо информация, то её лучше доложить вверх по начальству, чем не доложить. А там уж пусть начальство само думает что и как. Или я не прав? Так вот, какую информацию я вижу. Крейн Барбара, унтершарфюрер СС психо энергетически находится под влиянием Штирлица (см. фото ниже). Думаю, что Барбара не откажет в любезности оказать ту или иную услугу Штирлицу, если от последнего таковая последует. А если даже и откажет, то.... То разрешите, привести исторический пример на тему того, к чему собственно говоря может привести, так с позволения сказать симпатия. Итак, исторический пример.
Как французскому императору вообще удалось уйти. С остатками своей армии. Хотя, казалось, это было даже теоретически невозможно. С юга к Борисову продвигалась армия адмирала Чичагова численностью около 36 тысяч человек. С севера туда же шла армия генерала Витгенштейна в примерно такой же силе. Соединившись в Борисове, они должны были стать непреодолимой стеною на пути у французской армии. А с востока её жал и гнал фельдмаршал Кутузов во главе главной русской армии. Не было выхода у Наполеона! Он должен был быть прихлопнут как муха! Но… не случилось. Почему?
Дневник фельдмаршала Кутузова
29 октября
Чичагов воюет весьма вяло и с потерями; без смеха горестного не могу я читать рапортов его. Я вижу только войски его на пространстве в 400 вёрст разбросанными. И что вообще надобно ему возле Брест-Литовска, когда тем же планом, к коему, сказывают, и он руку приложил, ему при Березине стоять предписывается? А я так и вовсе приказывал ему ближе ко мне смещаться, дабы операции согласно проводить. А он эвон как неизящно мои приказы игнорирует!
18 ноября
Чичагов пока в Минске. В очередной раз отписал ему просьбу, уже регулярную: Поспешайте, Ваше высокопревосходительство, к общему содействию, и тогда гибель Наполеона неизбежна. Весьма необходимо открыть скорое сношение между вашею и Главною армиею чрез Копысь, Староселье, Цезержин, Шепелевичи, Черной Усов, село Уша, что на Березине, Гроднянка, Смолевичи и Минск.
21 ноября
Но вот никак не могу Чичагова с Витгенштейном направлять на соединение друг с другом, чего никак не делают они! Первый из какого-то злобного упрямства движется так, как сам того хочет, а не в соответствии с планами и приказами; да ещё и донесения шлёт не вовремя и невнятные: этакие реляции вместо точного местоположения и пунктов движения. Второй явственно славою «спасителя Петербурга» упивается, отчего против свежих сил Виктора действует непереносимо осторожно, едва ли не робко! Нет, сие точно! – едва ли не потеря сражения под Смолянами случившаяся явно вызвала у него боязнь поражения. А на нём ведь лавры, кои чело украшают!
23 ноября
Удино с остатками войск Домбровского и Брониковского напал на Палена; передовые войски последнего оказались опрокинуты на шедшие сзади кавалерию и артиллерию; всё смешалось. Кавалерия и артиллерия понеслись назад в Борисов. Чичагов тут же утерял контроль над обстановкой и сам поспешно начал отступать из Борисова! Высланный в подкрепление авангарду кн. Щербатов на плотине поставил батарею; отступавший авангард, минуя оную, пошёл вброд, чем указал дорогу французам. Тут и Щербатов, угрожаемый обходом, отступил. Переправясь кое-как через Березину, на правой ея стороне он присоединился к армии. Так Удино занял Борисов, в коем Чичагов бросил даже обозы свои!
24 ноября
Непонятно, что у Чичагова. По сведениям оттуда, Чичагов стал у Борисовского укрепления, выслав к Зембину Чаплица, а вправо до местечка Березино – Орурка. Коли так, то всё ещё не плохо. Оставя Борисов, он может со всеми силами своими беречь от потягновений неприятеля правый берег Березины, отражая все его попытки переправиться. Там не так много пригодных для наведения мостов бродов. Тем временем по левому берегу Березины дойдёт Витгенштейн, коего авангарды вытеснили ныне Виктора из Батур. Правда, сам Витгенштейн всё медлит, вступил всего в Холопеничи – медлит, медлит, медлит «спаситель Петербурга»! Бобр, где, по сведениям нашим, сидит Наполеон, от него в два раза ближе, чем от нас – менее 30 вёрст, в то время как от Копыси, куда я сего дни прибыл, более 60-и. Вот и всё объяснение! – герой наш предпочитает подолее держать незапятнанную славу свою, предоставляя счастие сразиться с Наполеоном Чичагову. А мы – мы не успеваем никак уже: нам два перехода до главной армии французской!
25 ноября
Чичагов повёл себя самым позорным и жалким образом. Пока не знаю подробностей, но одно уже определилось: Наполеон обманул адмирала нашего сухопутного, как щенка, – он выступил к Студянке, повелев строить для отвода глаз фальшивый мост у Ухолода. Но Чичагов кинулся вообще в противную сторону! К Шабашевичам. Да к тому же притянул ещё и Чаплица, за исключением части его отряда под начальством полковника Корнилова, коего оставил у Брили, против места наведения настоящих мостов; однако силы сии в четыре батальона и 12 орудий оказались несравненно слабы с французскими.
26 ноября
Чичагов сел в лужу: французам удалось вырваться из кольца. Наполеон обманул его. Обкрутил вокруг пальца. Обмануться столь фатально барышне сельской впору, но не офицеру, хотя и морскому!
27 ноября
Платов и Сеславин подошли к Борисову; Сеславин ворвался в город и захватил два орудия. Это, кстати, к вопросу о том, что главная армия простаивает или идёт медленно. Ничего подобного! Она руки свои гораздо вперёд простирает в лице казаков и партизан; кои, как видим, вполне в состоянии город штурмовать и взять, от коего Чичагов в гораздо больших силах отступился. Как доносят они же, тем самым отрезана оказалась и попала между жерновами войск наших арьергардная дивизия Партуно, что была направлена Виктором в Борисов для прикрытия тылов его. Сам Виктор ныне утром прибыл в Студянку для прикрытия мостов; по ним ныне же переправился Наполеон с гвардией; вице-король и Даву прибывают к месту переправы. Чичагов, наконец, двинулся к Борисову: понял, наконец, адмирал сей грозный, что происходит – и двух суток не прошло!
29 ноября
Я пока не знаю, сколько боеспособных войск сумел перевести с собою на ту сторону Наполеон; но, думаю, как организованная военная сила она перестала существовать. Уж слишком много нам досталось одних только пленных: по оценкам свежейшим, таковых оказалось 25 тысяч. Думаю, преувеличение, но и давешних 20 000 достаточно, чтобы можно было считать у Наполеона под ружьём не более 9 тысячей. Однако наша победа парадоксальным образом не стала поражением Наполеона, ибо он свою задачу исполнил: ушёл от нас сам и вывел всю боеспособную часть армии. Кто виноват в сём? Или, вернее, в результате каких ошибок своих Чичагов упустил Наполеона? Прежде всего, возлагаю вину на него за потерю времени, когда уже из донесений Чаплица знал он о начавшейся переправе у Студянки, но двигался медленно, а затем и вовсе снова остановился у Борисова 27 числа. И за посылку войск по частям в бою 28-го в Стаховском лесу Чичагов оправдан быть не может. Если бы Чичагов не метался в поисках героического сражения, в котором к тому же проиграл, а просто исполнял стратегический план и просто оборонял берег, маневрируя резервами, ничего бы Наполеон не добился. Витгенштейн также виновен уже не токмо тем, что вообще медленно сближался с Чичаговым, – всего вероятнее, из боязни столкнуться с Наполеоном и омрачить свой недавний успех, а также из нежелания подчиняться старшему в чине, адмиралу Чичагову, что, в случае успеха над Наполеоном, делало последнего исхитителем всей прежней славы Витгенштейновой. Но уже в ходе дела сего он отчего-то не пошёл к Студянке, куда был путь ему открыт, а двинулся тоже к Борисову – кого ловить там, тень ушедшую? Это – вина очевидная, непростительная. А в целом оба генерала показали, чего стоят даже лучшие из нашего генеральского корпуса: при неожиданных действиях противника теряются; натиск свой массировать не могут, воюют частями; манёвр неожиданный придумать и исчислить не умеют; ревнуют к славе другого. Прямо хоть в пособие военное вставляй действия двух сих молодцев, с пометою, как воевать нельзя!
по материалам - ТАЙНЫЙ ДНЕВНИК КУТУЗОВА: ПОЧЕМУ НАПОЛЕОНУ УДАЛОСЬ СПАСТИСЬ В БИТВЕ ПРИ БЕРЕЗИНЕ АВТОР - АЛЕКСАНДР ЦИГАНОВ
Ну вот, как говорится, и вставили в пособие. Да, после войны была создана Комиссия по расследованию деятельности двух вышеозначенных генералов. Которая не нашла ни одного факта измены генералов, связанных с установлением тех или иных связей с французским командованием. Так что говоря современным языком, было выяснено, что да - Командующий Чичагов если и был агентом Наполеона, то исключительно в обход своего сознания. И под что не нашлось подходящей статьи в тогдашних Кодексах. Конечно, друзья, унтершарфюрер СС Барбара Крейн не того полёта птица. Но, при должном подходе, учитывая её симпатию на уровне влюблённости, тоже можно многое чего.... понимаешь.
Люди функции и операторы, Индикаторы и интеграторы, По задуманной схеме двигаются, Уравнениями функций описываются.
Для них изобретены теории Их движения, траектории, Функции распределения погрешностей При осуществлении вида деятельности.
Введён инструмент прогнозирования Функциональности и масштабирования. Корреляцией данных исходных моделей Получают законы распределений.
Нет ничего более непредсказуемого, Чем теория вероятности надуманная: Миллиона миллион сочетаний С учетом флуктуационных колебаний, Вмиг система вышла из равновесия, Но и на это уже есть регрессия.
Все развития функций прописаны При различных переменных и вписаны В карту общих моделей Вселенной, Ну а это уже неизменно!
Люди-функции Автор: Валерия Федерлайн
Задумался о судьбе функционала. Вот, что пишет о мире Функционалов писатель Сергей Лукьяненко в своём романе "Черновик".
Место, куда он приходит, становится его новым местом работы. Мы называем это место функцией. Функция Розы — ее гостиница. Моя функция — этот ресторан. Твоя, как я понимаю, пропускной пункт между мирами.
Я кивнул.
— Что ты получаешь. — Феликс отхлебнул глинтвейна. — Ты получаешь очень долгую жизнь. Я не скажу «бессмертие» — ты хоть и не стареешь, но можешь погибнуть или покончить с собой. Ты получаешь полное здоровье и огромную способность к регенерации. Только учти, чем дальше ты находишься от своей функции, тем ниже твои способности! На своей территории тебя практически невозможно убить. Полагаю, даже если отрезать голову, она способна прирасти обратно. Здесь… ну, вероятно, тебя можно убить выстрелом в сердце. Или несколькими выстрелами.
Странное дело — я всю жизнь знал, что меня можно убить выстрелом в сердце, и это ничуть меня не обижало! А теперь стало очень досадно…
— Ты способен отличать функционалов от обычных людей… погоди, не спорь. Это придет не сразу. Ты понимаешь любые языки, но опять же — только в некоторой зоне от своей функции. Место, где ты живешь и работаешь, очень скоро будет обставлено по твоему вкусу. Учти, это самопроизвольно! Никаких предметов роскоши, увы, ты не получишь. Никаких денег и драгоценностей. Никаких продуктов. Никаких обольстительных гурий, к сожалению… Пожалуй, это все, что касается общих способностей. Теперь специальные. Я, к примеру, знаю, кого и чем кормить… не улыбайтесь, сейчас убедитесь сами. Роза поддерживает свою гостиницу в идеальном состоянии. Ты, вероятно, почувствуешь любую контрабанду, а при необходимости вступишь в драку и победишь. Конечно, до полицейского-функционала тебе далеко, но… А какие чудеса творит врач-функционал! Вот, пожалуй, все положительное, что могу тебе сказать… Нет, подожди! Ты еще, конечно же, можешь путешествовать из мира в мир. Сколько миров связывает твоя функция?
Надо отметить, что когда речь идёт о деньгах и роскоши, еде, гуриях, то имеется ввиду, что функционал не может эти вещи материализовывать силой своей мысли. Но понятно, что владелец фешенебельного ресторана Феликс и владелица такой же гостиницы премиум класса, всё выше перечисленное имеют. Откуда? Прибыль от бизнеса. Таможеннику Кириллу тоже требуется еда. Откуда деньги ? Ему разрешают оставлять себе таможенные пошлины, которую он взымает за указанные в Таможенном Кодексе товары и предметы при пересечении их владельцами таможни, она же Перекрёсток Миров. Опять же, те же стоматологи - функционалы, должны были иметь золото для зубных коронок, по крайне мере в прежние времена, да и нынешние материалы явно не дёшевы. Так что акушеры не просто творили функционалов, а сразу создавали под них и доходное место, так сказать. Мы не разу не встречаемся ни фильме, ни в романе с ситуацией, голодного функционала, который не знает что ему теперь есть или как оплатить коммунальные услуги. И ещё вот такая идея пришла мне в голову, представим некто, представившись акушером, пытается отрезать функционала от системы скидок на продукты. Ибо ограничивает его сферу передвижения смешным расстоянием, в который попадает всего лишь один магазин, который может и не предоставлять скидок именно в тот день, когда требуется необходимый продукт. То понятно, что к такому акушеру возникает естественно вопрос - А всё откуда взято то? Кстати, в фильме радиус расстояния был установлен в 15 километров. Но когда Кирилл решил навести родителей, то их навестил, хотя они жили несколько дальше. И ему за это ничего не было. Ибо 15 км это зона комфорта, а вот дальше зона не комфорта, но если ты её проходишь, там на внутренних резервах, на силе духа, то ты её проходишь и это твоё право. Вот такие, друзья, мысли по поводу такой интересной и увлекательной темы.
Тени от огня Пляшут на стене... Я прошу тебя, Подойди ко мне.
Тонкий нежный взгляд, Переливы фраз... Всё ушло назад, Всё как в первый раз
Мы с тобой одни В сумраке ночи... Яркий свет любви Да огонь свечи.
Тени от огня пляшут на стене. (Отрывок) Автор: Ар Зборски
Сказка
Кладбище. Свежий холмик с крестом возле стройного зеленеющего Клёна. Тихо, только небольшой мелкий, как бисер дождичек уныло моросил, нагонял тоску и печаль. Неожиданно появляется Тень, которая согнулась над могилой и рыдая начала что-то смахивать с головы, точнее, если смотреть со стороны, с темного круга. - Что – то потерял? – вдруг задаёт вопрос Клён. - Поводырь ушел в иной мир, а я опоздал лечь на гроб… - Ну, так поживи ещё,- попробовал утешить его Клён. - Как ты не поймешь: мы должны жить при человеке пока он жив и уходить с ним… Мы прикрепляемся к нему при рождении до самой смерти. И что теперь делать? – Тень не должна жить без своего хозяина. - Побудь пока в моей тени, а потом прикрепись к другому хозяину – поводырю,- предложил Клён. Но, если я от своего мертвого поводыря « приклеюсь» к живому человеку, то он должен однозначно умереть. - Ну, здесь выбор за тобой,- усмехнулся Клён. Тень тихо спряталась под сень листвы дерева. Прошла ночь и наступило утро. Возле могилы появилась женщина в траурном одеянии. Положила цветы на могилу и встав на колени, начала читать молитву. - Ну, вот тебе и поводырь пришёл,-сказал Клён Тени. - Да, это же Агнесса Петровна – жена моего поводыря, хозяина. Как может быть у неё две тени? - А ты "наложись" на её тень. Будет одна тень чуть гуще и длиннее, и никто не заметит этого явления. - Да, Иван Сергеевич всегда был тенью своей жены. - Ну, в таком случае тем более: такое должно свершиться. Тень тихо легла на тень женщины. Через три дня рядом с первым могильным холмиком появился второй.
Клён невольно, про себя, прошептал: « Жила семейная пара, любили друг друга, следовали друг за другом словно тени, а теперь от них не осталось даже следа лёгкого дуновения..." Клён наклонился над могилами и положил по четыре листочка на каждую из них.
Кто родился у моря, — Тот воды не боится, Плавает, как рыба, Ныряет, как дельфин. Но Джек родился в Капштадте, Впервые он в море вышел, Он обнимал кастрюли, Чтоб не сломались они… Судно летело, как птица, Взрывало бушпритом волны, И паруса гудели, И тяжкий руль скрипел. Вперёд и вперед, в туманы, В кипучую пену, в пропасть, Оттуда — к летящим низко, Грохочущим облакам… От самого малого юнги До старика капитана — Все вцепились в канаты, Чтоб сдержать паруса.
Эдуард Багрицкий Песня о Чёрном Джеке
В довоенном Ленинграде простые люди мало пользовались телефоном. Аппараты находились или у начальников, или в домах знаменитостей. Зато на Главпочтамте возле Дворцовой площади можно было отправить телеграмму, её доставляли в течение часа в черте города. Кира получила срочную телеграмму от подруги Наташи: ”Приходи. Важно”. Оказалось, у Наташи дома находилась заплаканная Дина, её мужа арестовали ночью. И она просила, чтобы владеющая английским Кира сопроводила бы её в отделение. Виктора забрали по ошибке, надо всё объяснить! Но более опытная Наташа, дочь арестованного недавно профессора математики, остановила девушек. Если они пойдут туда, скорее всего, уже не вернутся. Самым разумным по предложению Наташи показалось обратиться в своё посольство. Но американка, выйдя замуж за Виктора, отказалась от гражданства! Она упорно настаивала, что ошибку нужно исправить сейчас же, но подруги отказались. Глаза Дины странно сверкнули, она выскочила из квартиры и побежала по Лиговскому проспекту, а потом затерялась в толпе. Больше её никто из студентов и музыкантов не видел... Прошло время, и Кира оказалась в Военторге. Нужно было подыскать концертное платье. Там она и увидела тот самый изумрудный наряд певицы. Надо сказать, что статус Киры уже изменился: она вышла замуж за ленинградского режиссёра, который смог выкупить платье. Позже именно он, Сергей Радлов, рассказал актрисе, что в военторгах распродавали конфискованное имущество ”врагов народа”.
В начале 1939 года в воздухе витали страх и ожидание войны. Не знали, с кем, но воевать придётся. 30 ноября начался вооружённый конфликт между СССР и Финляндией. Помимо войны с белофиннами говорили о главном противнике – Гитлере. Обычные люди жили рядовой жизнью, никто толком ничего не знал. Тревожное время принимало странные облики: ”золотая молодежь” развлекалась. На квартирах в Ленинграде и Москве слушали запрещённую музыку, играли в карты. Советская молодежь, не обремененная тяжелым крестьянским трудом, предпочитала прожигать городскую жизнь и резаться в ”21”. Эту игру американка Дина называла ”блэкджек”.
Из воспоминаний рядовой актрисы 1939-42 . Отрывок Автор: Милла Синиярви
Из окон корочкой несёт поджаристой. За занавесками — мельканье рук. Здесь остановки нет, а мне — пожалуйста: шофёр в автобусе — мой лучший друг.
А кони в сумерках колышут гривами. Автобус новенький, спеши, спеши! Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный в любую сторону твоей души.
Я знаю, вечером ты в платье шёлковом пойдёшь по улице гулять с другим… Ах Надя, брось коней кнутом нащёлкивать, попридержи-ка их, поговорим!
Она в спецовочке, в такой промасленной, берет немыслимый такой на ней… Ах Надя, Наденька, мы были б счастливы… Куда же гонишь ты своих коней!
Но кони в сумерках колышут гривами. Автобус новенький спешит-спешит. Ах Надя, Наденька, мне б за двугривенный в любую сторону твоей души!
Булат Окуджава - Надя, Наденька
Даже в нашем северном городе летом иногда бывает очень жарко. Горячий воздух душит людей, мучает. Солнце, такой редкий и обычно желанный гость, становится не в радость. Чуть легче на набережных, но совсем тяжело на площадях и широких проспектах. Фонтан – вот единственный спаситель, щедро дарящий желанные свежесть и прохладу. Об одном из них и пойдёт мой рассказ. Появился этот фонтан в большом городском дворе жарким маем. Люди с интересом следили за его строительством, с нетерпением ждали открытия. Они понимали, что он не только принесет свежесть, но и очень украсит их двор. Наступил долгожданный миг – хрустальные струи чистой воды фейерверком взлетели в воздух, засверкали в лучах солнца, и над двором заиграла всеми оттенками яркая радуга. Настоящий праздник! Жители двора выходили на улицу, любовались, подставляли ладони под холодные брызги. Услышав о фонтане, приходили и жители соседних дворов, ведь радости хватало на всех. Так продолжалось всё лето, столь долгожданное и такое короткое... Пришла осень, запустила лодочки пожелтевших листьев по фонтану. Потом пошли дожди, всё чаше и чаше, сильнее и сильнее. Они были совсем не такими весёлыми, как короткие летние ливни. Солнце всё реже заглядывало во двор, а листьев в фонтане становилось всё больше. Капли дождя почти сливались с ним, он был никому не нужен... Прохожие недоумевали: зачем фонтан, если и так идёт такой дождь, что даже зонты мало помогают? Оставалась надежда, что дождь закончится. Но на смену ему пришли холода и снег. О фонтане настолько забыли, что даже не выключили вовремя. Однажды ночью он совсем замёрз, струи превратились в лёд и, словно хрустальные, повисли в воздухе. – Мама, фонтан умер? – спросил печально маленький мальчик и погладил пальчиком заледеневшую струйку. – Нет, – мама не хотела огорчать малыша. – Но ему очень холодно. Он замёрз. – А тёплая куртка и шарф его могут согреть? – Его согреет только тепло, настоящее тепло. Малыш вернулся с прогулки, но мысли о бедном замерзшем фонтане все время мучили его. Как помочь? Вечером он подошёл к окну, покрытому кружевом льда. Красиво, но через него ничего не видно. Мальчик подышал на ледяной узор и получилось окошечко. Еще подышал – окошечко стало шире. – Я знаю, что делать! Утром малыш собрал у фонтана всех своих друзей во дворе. Сговорившись, в одно и тоже мгновение дети стали дружно дышать теплом на ледяные струйки фонтана, и те начали оттаивать. Взрослые смотрели и не верили своим глазам, а потом стали помогать малышам. Общего тепла оказалось столько, что вскоре весь фонтан оттаял и заработал, как и летом. – Не может быть! Это чудо! Нашёлся только один ворчун, решивший всех огорчить: – Вы разойдетесь по домам, а фонтан снова замерзнёт! Но ему не поверили. Дети лопатками очистили фонтан от опавших листьев, а снег растаял сам. Допоздна люди не расходились по домам. Перед сном малыш снова посмотрел в окно. Фонтан бросал в воздух свои тоненькие струйки и переливался разноцветными огоньками, отражая свет окружавших его домов. Домов, в которых жили его друзья.
В незабудковом вуальном платье, С белорозой в блондных волосах, Навещаешь ты в седьмой палате Юношу, побитого в горах…
И когда стеклянной галереей Ты идёшь, улыбна и легка, Зацветают, весело пестрея, Под ногой цветы половика.
Льётся в окна ароматный рокот… Ты вздыхаешь с музыкой в лице Птичье пенье,- и смущенный доктор Мнет в руке написанный рецепт…
Игорь Северянин - В госпитале (Отрывок)
Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и всё теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя. От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта двенадцатого молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался всё тот же жирный розовый дух. О боги, боги, за что вы наказываете меня?
«Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при которой болит полголовы. От неё нет средств, нет никакого спасения. Попробую не двигать головой».
Михаил Булгаков "Мастер и Маргарита" Глава II. Понтий Пилат (Отрывок)
