Что касается до тех Студентов, которые находятся в Штате около 50-ти лет, или имеют около 10-ти лет от роду, дозволяется наградить их платьем, и уволив от годичного испытания, не допускать на испытание в Кандидаты… В Китае Гражданский Чиновник вместе с должностью принимает на себя обязанность Жреца: посему все почти Студенты обучаются Музыке и Пантомимике. На сей конец при каждом училище есть штат музыкантов и пантомимистов.
их книги Светланы Бестужевой Лады - Девятая миссия архимандрита
Я падаю в твоих глазах Все ниже до распутной девки, А ты, смеёшься, на губах Уже видны разлуки стрелки...
Я падаю... Автор: Цы-Клоп
Я проснулась от голоса Джареда Лето. Мне было так плохо и так тошнило, поэтому я сначала подумала, что это поёт мой плакат на стене, после чего до меня медленно стало доходить, что это треклятый будильник на моем телефоне. Сама не понимаю, зачем я его вчера поставила. А, нет, поняла, у меня же сегодня занятия, да, определенно. Что-то важное и очень серьёз...
— Чёрт!
Сломя голову я побежала в ванную, из-за дрожащих рук я очень долго провозилась с дверной ручкой, после чего быстро подбежала к унитазу. Меня тут же вывернуло наизнанку. Ненавижу это чувство, ощущение, как будто из тебя все высосали гипер-супер-мега-мощным насосом, после этого ещё и привкус во рту хуже некуда, только вот у меня во рту снова был привкус ржавчины. Я понадеялась, что я прикусила язык во сне или что-то в этом роде, но, увидев бурое месиво в унитазе и немного вокруг него, перестала утешать себя. Мне это не нравилось, совсем не нравилось. Может, такое происходит с каждым мутантом? Правда, об этом никто и никогда не говорил, но, мне кажется, это не та вещь, о которой принято распространяться. Я бы спросила у кого-то, но если такое только у меня, тут же начнутся анализы, уколы, белые халаты, койки. Нет, ни в коем случае никому не расскажу, буду молчать в тряпочку.
Мне становилось лучше, но меня почему-то шатало, в глазах не плыло, но они жутко болели. Видимо, у меня переутомление или ещё какая-то дрянь. Высплюсь, и все будет окей. Подойдя к небольшому умывальнику, включив холодную воду, я набрала её в ладоши и плеснула себе в лицо. Стало легче, но ненамного. Взяв в правую руку зубную щётку, а в левую тюбик, я выдавила немного пасты, от которой приятно потянуло мятой, и принялась чистить зубы. Я их драила минут пятнадцать, и мне уже казалось, что я скоро сойду с ума, но ощущение того, что от меня кровью несёт за версту, заставляло продолжать. Я бы потратила на это и час, и два, но моя рука дёрнулась и щётка упала, когда за стенкой послышался сонный мат Эрика на его собственный будильник. Быстро подняв щётку и вытерев с плитки следы пасты, я ополоснула рот и снова посмотрела в зеркало. Отражение было немного бледнее, чем обычно, но не думаю, что это кто-то заметит, как меня саму собственно. Кожа почти сливалась с белоснежными волосами. Очень хотелось вернуть прежний цвет, я любила свои шоколадные. Сильно зажмурившись — как будто это могло хоть как-то помочь — и снова посмотрев в зеркало, я разочарованно вздохнула. Ничего не изменилось, только глаза слипались всё сильнее.
— Ты не одна здесь, давай быстрее!
— Это моя комната, моя ванна, и чёрта с два я выйду отсюда раньше, чем захочу! — Чисто из вредности я еще около семи минут смотрела на дверь, облокотившись на ванную. Босыми ногами я протопала по полу, что доставляло. О да, кайф. Медленно дернув дверь ручки я вышла из ванной, толкнув парня плечом, из-за чего он немного пошатнулся и уже хотел снова закатить истерику, но увидел за моей спиной часы, которые показывали ну очень нехорошее время. Мы опаздывали, до звонка около пяти минут, а я ещё даже не одета, да и ему бы не помешало сменить это мятое нечто на что-то свежее. Он, громко хлопнув дверью, скрылся в ванной. Истеричка, ей Богу.
Открыв свой шкаф и еле сфокусировав свой взгляд, я вытащила оттуда бесформенную футболку и короткие шорты. Здесь не было никакой формы, за что я премного благодарна директору и прочим, прочим, прочим. Переодевшись, я посмотрелась в зеркало. Белые волосы почти сливались с футболкой, да и кожа бледная, я была просто как мертвец, хоть бери и в гроб клади. По привычке накрасив ресницы тушью, я принялась за расчёсывание своих волос. Это жутко утомительно, хочу вам сказать, да и ко всему прочему они у меня быстро путались из-за того, что очень сильно вились.
Я застыла. Застыла в своём развитии, не зная, как и куда идти дальше. Что делать, как себя вести и какие принимать решения. Как сдерживать способности, как стать прежней, как вернуться к ненависти? Я не буду вам врать, если скажу, что только благодаря ненависти я и жила. Человеку всегда нужна какая-то цель, чтобы существовать, моей целью было вырасти в глазах людей, так ненавистных мне. Но почему-то только сейчас я поняла, что в их глазах я только и делала, что падала. Я бы легко смогла доказать им то, что они не правы ещё четыре месяца назад, а сейчас я просто не знаю, что мне делать. Начать жить заново, будто ничего до этого не было? Глупости. Я та, кто я есть, но именно сейчас у меня появились сомнения, что это моё "Я" прогнило насквозь. Я хочу быть самой собой, но я потеряла себя. Господи, это так страшно. Это очень страшно — потерять себя. Как иголку в стоге сена — не найти.
— Ты чего застыла? Давай, шагай, еще ко мне зайти нужно. — О-о-о, давай хотя бы не будем на людях показываться вместе, мне тебя вчера в столовой хватило сполна. — Да, чтобы ты кого-нибудь поджарила случайно? Тем более мы в одном классе учимся. Всё, пошли. — Никого я не поджарю, — сквозь зубы про шипела я, оставаясь на месте и мрачно глядя на Эрика. Если честно, то я еле стояла на ногах, что уж думать о разговорах. — Иди сам, и не подходи ко мне на виду у других. — Репутация из нас двоих пострадает только у меня, так что тебе не о чем волноваться. — Я. Не. Буду. С. Тобой. Ходить! — Слушай, ты уже злишься. Что по-твоему будет, когда я уйду? — Я успокоюсь, потому что ты раздражаешь меня! — Боже, да свали ты уже из этой комнаты, меня сейчас либо стошнит, либо я просто упаду на пол. Чертовски плохо, нужно в душ. — Пошли, у нас первый урок у директора, он убьёт меня, если узнает, что я не таскаюсь за тобой везде, — он с силой схватил меня за руку и потащил в сторону двери. Чёрт возьми, как же плохо. Я тихо всхлипнула и, выдернув руку, быстро забежала в ванную, склонившись над унитазом.
Нежна, стройна и совершенна, В короткой юбке несравненна,
В изящной луковке стоит, Прельщая нежностью ланит.
И любопытство душу жжёт, Сдувая облачность забот…
Но что-то девица бледна, Бледней льняного полотна…
Или разгневанный Аид Придал красе подобный вид?
А любопытство всё сильней, Хмельная чаша всё полней...
И вдруг взбесился разум мой, Я к ней склонился головой,
К губам пленяющим прильнул, И сном безжизненным уснул…
Бледная поганка Автор: Сергей Васильев - Эклипс
Все эти его «Как ты могла?!», «Где ты была?» и «Признайся, и я всё прощу» приводили лишь к потокам бессмысленной лжи и отчуждению.
В отличие от Рафа, который уже тогда искал во всём смысл, барышня ничего не воспринимала всерьез. Если он начинал говорить с ней о «возвышенном», она отворачивалась и принималась сосать леденцы.
Раф и объект его невыносимых душевных терзаний были очень разными людьми. Она не понимала его, он не понимал её.
А лишние дни тянулись, как размягченная слюной жевательная резинка.
Лишние дни невозможно было складировать, их никто не принимал впрок.
Сами собой они превращались в свободное время, которое, имея начало, не имело зримого конца.
Избыток свободного времени порождал ощущение ненужности себя как субъекта реального мира.
Он бы застрелился, если бы в те дни у него под рукой оказался заряженный пистолет.
Ну, может, и не застрелился, но, смотрясь в зеркало, уткнул бы дуло пистолета в висок и ясно представил себе, как кладёт указательный палец на курок, как жмёт на него, как разлетается на куски его такая красивая и такая глупая голова...
В те дни ему хотелось уснуть и уже больше никогда не просыпаться.
Или проснуться в следующем тысячелетии, когда отношение ко времени поменяется и наконец-то настанет эра полной победы иррационального над разумным. Когда все будут жить по законам беззакония, то есть – щедро, широко, радостно, бурно, безнравственно, безрассудно, то есть – продуктивно, естественно и безоглядно, беря дни взаймы у индифферентной неподвижной вечности, которая, собственно, и есть безразмерный могильник всевозможных огрызков времени, гигантское хранилище осколков полузабытых воспоминаний, невиданная по размерам пинакотека (*) загубленных великих творений, так и оставшихся в воображении таких же идиотов, каким он сам был в то далёкое время.
«Господи, – думал Раф, – какими же невероятно путаными и тривиальными категориями я тогда мыслил. И в них я находил отдохновение и черпал силы для совершения новых глупостей, и самой главной из них была моя так называемая любовь. Вот к чему она приводит, эта любовь, будь она проклята, если её жестко не контролировать».
Кстати, о любви. У кого-то, кажется у Мопассана, промелькнула мысль о том, что за ночь, проведенную с женщиной, приходится расплачиваться страницей романа. Значит, получается так: одна ночь с женщиной – и долой к чертям собачьим целую страницу шедевра.
Вот же женщины! Воистину, исчадия ада, порождения дьявола и ехидны, сосуд мерзостей! Мало им того, что они стали равны мужчинам, так они ещё и норовят стянуть у мужчин то, чего не могут создать сами. Сколько же, интересно, у Мопассана накопилось этих ненаписанных страниц?
Фрагмент романа: Смерть - сон Автор: Вионор Меретуков
(*) пинакотека - у древних греков помещение для хранения живописных изображений. Так называлось левое крыло пропилей афинского Акрополя, где находилось собрание картин, принесенных в дар богине Афине
1.1 Как от века от Адамова 1.2 На земле было три царства беззаконныя. 1.3 Первое царство – Содом –город, 1.4 Второе царство – Гомор-город. 1.5 Третье царство Аримпейское.
из духовных стихов записанных этнокультурнымо центром « Заряна»
из показаний заключенного ХАРТЛЬ Альберт, штурмбаннфюрера СС, IV, VI и VII управления [РСХА].
На русской границе у дукельского перевала в Словакии группа православных монахов царских времён, некоторые из них бывшие царские офицеры, включая Великого Князя, совместно создали монастырь Владимировка. ХАРТЛЬ поддерживал тесные дружеские отношения с монахами этого монастыря, который в то же время являлся превосходным разведывательным центром. ХАРТЛЬ утверждает, что зимой 1944-1945 гг. он пытался помочь этим монахам добраться до Швейцарии. Гестапо перевело их из Словакии в БЕРЛИН, но ХАРТЛЬ не уверен, удалось ли им бежать оттуда весной 1945 года. Кроме того, что они были превосходно информированы о Советском Союзе, эти монахи имели весьма тесные связи с Балканами, особенно с БЕЛГРАДОМ и СОФИЕЙ, а также со Швейцарией, где их разведывательная сеть соединялась в БЁРНЕ с британской и ватиканской (здесь ХАРТЛЬ рекомендует, что к различным заданиям, которые он выполняет для американской разведки, имеет смысл прибавить задание осветить этот разведывательный центр в БЁРНЕ, и он уверен, что смог бы добыть жизненно важную информацию, недоступную любому американскому разведчику).
Вслед за немецкой оккупацией юга России на Украине, в Беларуси, на Волыни и в Подольи, а также в северных районах возникли особые национальные православные группировки. Их возглавляли как официально рукоположенные епископы, так и епископы cомнительного сана. Они стремились сформировать независимые автокефальные национальные церкви в соответствии с национальными государственными образованиями, планировавшимися немецкими оккупационными властями. Эти епископы и священники тесно сотрудничали с немцами и часто оказывались существенным подспорьем для немецкой разведки. Но как выяснилось позже, некоторые из этих священников под прикрытием национализма работали на советскую разведку и использовали такой метод, чтобы проникнуть в немецкие разведывательные службы. ХАРТЛЬ утверждает, что во время своего пребывания в России познакомился с превосходными специалистами из советской разведки и был весьма впечатлён их методами.
Годы прошли, Городецкий не тужит, Водочку глушит, с вампирами дружит. Начальник хороший – мудрейший Гесер Был зам. министром in USSR.
Но вот вызывают, нужно ехать скорее, Вампир-парикмахер с подружкой своею В логово к себе заманили подростка, Решили поужинать подло и просто.
Антоха успел, завязалась драка, С огромным трудом, но всё ж убил вурдалака, Ножницами был тяжело ранен в бою, При смерти был, можно сказать на краю.
Но добрый Гесер его вылечил быстро, Ещё бы, абы кого не берут в замминистры.
И треснул мир напополам, дымит разлом, И льётся кровь, идёт война добра со злом. И меркнет свет, в углах паук плетёт узор, По тёмным улицам летит «ночной дозор».
А дальше - беда за бедой, как по нотам: Ворона залетела в турбину самолёта, На теплоцентрали чего-то взорвалось, А Света виновна во всём оказалась,
Но, встретив красавца Антона, влюбилась, И разрушение остановилось. Но злой Завулон из «дозора дневного» Сделал из сына Антона «иного».
И как с этим справится наш герой? Все на просмотр картины второй!
И треснул мир напополам, дымит разлом, И льётся кровь, идёт война добра со злом. И меркнет свет, в углах паук плетёт узор, По тёмным улицам летит «ночной дозор».
[font=Century Gothic] из песни гр. Уматурман - Ночной дозор [/fo
Старый портфель, забытый в каком-то безвестном сарае, Где-то в провинции, в снежной убогой деревне, Среди лесов и сугробов под самые крыши, Ночью, во тьме, на покрытой газетами полке, Весь запылённый и полный ненужного хлама, Рядом с пузатыми банками разных припасов, Также забытых в сарае на долгие годы, В ужасе, мраке и хаосе старых отбросов, Кучи гниющей картошки, моркови, капусты, Россыпи зёрен и разных проросших кореньев, – Что ты стоишь здесь, сверкая стальными замками, Тлен попирая и долгие годы забвенья, Словно надеясь на некое близкое чудо, Словно опять возвратится твой прежний хозяин, И, поднимая тебя, как бесценную ношу, Полную разных бутылок, стихов и открытий, Будет ходить по редакциям с гордой улыбкой, И принимать поздравления, как именинник?
Старый портфель Автор: Сергей Могилевцев
Странная это была штука, Лотерея. Проводил её уже много лет Всемирный институт философии. Несмотря на скучное название, организация это была могущественная и даже таинственная. Институт изучал, как обычно говорили, вопросы человеческого счастья. Чем там они занимались на самом деле, рядовой обыватель не знал, да особенно и не стремился. Единственным их достижением, ставшим достоянием широкой общественности, стало то, что эти философы каким-то образом сумели столковаться с самой Судьбой. Да-да, именно так, с большой буквы. И теперь они получили возможность проводить всемирную Лотерею Судьбы.
Правила Лотереи были известны всем на свете. Чтобы принять в ней участие, необходимы всего два условия: достичь совершеннолетия и зарегистрироваться в базе данных. Причём не требовали не только денег, но даже документов. Нужно было ввести в базу своё имя и фотографию, но никто не проверял точность данных. Можно было написать вместо имени 123 и загрузить фотографию котика, этого хватало, чтобы стать участником. Это неважно, говорили организаторы Лотереи. Главное, чтобы ты сам не забыл, под каким именем зарегистрировался, потому что никто не станет тебя разыскивать, когда ты выиграешь. Каждому новому участнику присваивался уникальный числовой код, именно из этих номеров компьютер и выбирал потом победителя случайным образом. Имя и фотографию, соответствующие выигравшему номеру, и показывали потом на телеэкранах. Узнал себя – получи приз. Защиты от мошенничества в Лотерее практически не было. База не позволяла регистрировать дважды абсолютно одинаковые данные, но это и всё. В принципе, ничто не мешало какому-нибудь недобросовестному участнику зарегистрировать себя несколько раз под разными именами. Это не имеет значения, небрежно отвечали на это философы. Судьбу не обманешь. И как раз из-за этой их пугающей уверенности мошенников почти не было. Кто её знает, эту Судьбу.
Что же касается приза, то он был монументален. Человек, выигравший в Лотерею Судьбы, должен был стать счастливым, ни больше, ни меньше. Выигрыш означал, что Судьба обратила на тебя своё персональное внимание. Ты теперь её избранник, она будет лично говорить с тобой. И тут уж смотри в оба. Задача избранника заключалась теперь в том, чтобы не прохлопать знаки. А они будут, это совершенно точно. Вот только никто не знает, какую форму они примут и когда начнутся. Может, прямо сразу, ещё у экрана, а может спустя несколько дней, или месяц, или год. Главное – ждать, смотреть в оба и не упустить свою удачу.
Следование за удачей требовало, разумеется, определённой свободы действий, именно поэтому и не допускали к участию несовершеннолетних. Подростки часто возмущались, требуя разрешить им тоже стать счастливыми, но организаторы решительно отказывали, мотивируя тем, что ребёнок ограничен в правах, не принадлежит себе полностью, а потому не сумеет правильно распорядиться выпавшей удачей.
Было и ещё одно требование, касающееся только победителей. После, когда всё устроится и станет ясным, когда все знаки будут расшифрованы, нужно явиться в любой из филиалов Института и принять участие в телевизионной передаче. Эта передача шла по вечерам, и её Алиса тоже старалась не пропускать. Здесь люди рассказывали о том, что с ними произошло после того, как они выиграли, какие были знаки, и как выглядит новообретённое счастье. Истории здесь были самые разные. Кто-то делал головокружительную карьеру, кто-то находил смысл жизни в творчестве, кто-то совершал долгожданное путешествие, а кто-то обретал тихое счастье в семейном кругу. Были, впрочем, и недовольные, кричавшие с экрана, что всё обман, что ничего в их жизни не изменилось, что философы безбожно надувают честных людей, и требовали компенсации. Вы просто пропустили знаки, сочувственно говорили им. Вы прохлопали ушами и упустили свою удачу. Зарегистрируйтесь снова, и может статься, вам повезёт больше в этот раз.
(*) Пантагрюэлизм - несокрушимая жизнерадостность, пред которой всё преходящее бессильно.
Я думала в уютный час дождя; а вдруг и впрямь, по логике наитья, заведомо безнравственно дитя, рождённое вблизи кровопролитья.
В ту ночь, когда святой Варфоломей на пир созвал всех алчущих, как тонок был плач того, кто между двух огней ещё не гугенот и не католик.
Ещё птенец, едва поющий вздор, ещё в ходьбе не сведущий козлёнок, он выжил и присвоил первый вздох, изъятый из дыхания казнённых.
Сколь, нянюшка, ни пестуй, ни корми дитя твоё цветочным млеком мёда. в его опрятной маленькой крови живёт глоток чужого кислорода.
Он лакомка, он хочет пить ещё, не знает организм непросвещённый, что ненасытно, сладко, горячо вкушает дух гортани пресечённой.
Варфоломеевская ночь (Отрывок) Поэт: Белла Ахмадулина
Вам когда-нибудь приходилось откупоривать бутылку? Дьявольщина! Вспомните, как это было приятно. А случалось ли вам видеть собаку, нашедшую мозговую кость (1)? (Платон во II кн. De rep.(2) утверждает, что собака – самое философское животное в мире.) Если видели, то могли заметить, с каким благоговением она сторожит эту кость, как ревниво её охраняет, как крепко держит, как осторожно берёт в рот, с каким смаком разгрызает, как старательно высасывает. Что её к этому понуждает? На что она надеется? Каких благ себе ожидает? Решительно никаких, кроме капельки мозгу. Правда, эта «капелька» слаще многого другого, ибо, как говорит Гален в III кн. Facu. natural. (3) и в XI Dе usu parti.(4), мозг – это совершеннейший род пищи, какою нас наделяет природа.
По примеру вышеупомянутой собаки вам надлежит быть мудрыми, дабы унюхать, почуять и оценить эти превосходные, эти лакомые книги, быть стремительными в гоне и бесстрашными в хватке. Затем, после прилежного чтения и долгих размышлений, вам надлежит разгрызть кость и высосать оттуда мозговую субстанцию, то есть то, что я разумею под этим пифагорейским символом, и вы можете быть совершенно уверены, что станете от этого чтения и отважнее и умнее, ибо в книге моей вы обнаружите совсем особый дух и некое, доступное лишь избранным, учение, которое откроет вам величайшие таинства и страшные тайны, касающиеся нашей религии, равно как политики и домоводства.
из предисловия автора (Франсуа Рабле) к "Повесте о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненной магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции. Книге, полной пантагрюэлизма" ("Гаргантюа и Пантагрюэль").
(1) А случалось ли вам видеть собаку, нашедшую мозговую кость? – Уподобление содержания книги костному мозгу встречалось у алхимиков. Тем самым Рабле призывает к аллегорической интерпретации книги; однако ближе к финалу пролога он фактически опровергает подобный подход. (2) Платон во II кн. De rep - Книга Платона "О государстве". (3) как говорит Гален в III кн. Facu. natural - Книга древнегреческого врача и философа Клавдия Галена "О природных силах". (4) в XI Dе usu parti - Книга Клавдия Галена - О назначении частей человеческого тела.
Гностицизм, как обратная сторона русского космизма
В глубинах России Вечной Царит неведомый Царь, Он правит Россией нездешней, И слово его — как Дар.
Дела Царя запредельны, Не властно время над ним, И образ падшей Вселенной Для него — словно лёгкий дым.
Но Царь иногда посещает Россию на этой земле, И слёзы, как звёзды, мерцают В его неземной глубине.
Россия, объятая мраком Таинственной жизни земной, Её непонятным закатом, Стоит, как вопрос роковой.
Но тайны бессмертья и ада Раскроются русской душой, И дьявола жуткое стадо Найдёт себе вечный покой.
Поэт: Юрий Мамлеев
"Я начал писать картины, в которых мог выразить то мощное и мистическое чувство, которое открылось мне при чтении Ницше"
Джорджо де Кирико
Pittura metafisica (ит. Метафизическая живопись) Джорджо де Кирико определила поворот в мировоззрении многих молодых художников, писателей и поэтов XX столетия. Творческий путь Рене Магритта начался после того, как он увидел «Любовную песнь», Ив Танги выпрыгнул из движущегося автобуса, чтобы лучше рассмотреть выставленную на витрине картину де Кирико, для Сальвадора Дали и Дельво знакомство с метафизической живописью стало решающим. Известно, что у де Кирико не было предшественников. Его пейзажи потусторонни, недостижимы и энигматичны, а его окаменевшие безымянные люди более живы, чем те, кого нам приходится видеть каждый день, ибо говорят они на языке архетипов.
Де Кирико утверждал, что «мир полон демонов». И однажды он пожелал «обнажить демонизм каждой вещи». Так возникло произведение, известное как «Гебдомерос. Художник и его литературный демон», книга, высоко ценимая Батаем и Арагоном. Слово «Гебдомерос» (букв. «состоящий из семи частей») происходит от лат. Hebdomada, или Septimana — седмица. Для гностиков «Гебдомада» была «Седьмым небом». Символизм числа семь многогранен, но я полагаю, что следует обратиться к греко-римской традиции, поскольку детство де Кирико провел в Афинах, что не могло не оказать влияния на творческий путь и судьбу художника. Семёрка была посвящена богу Аполлону, на лире которого семь струн, а также Аресу (Марсу) и Афине (Минерве). Как известно, у флейты бога Пана было семь трубок. «Гебдомерос» — одна из самых необычных автобиографий когда-либо написанных человеком. «Гебдомерос» более автобиографичен, чем «Воспоминания о моей жизни», поскольку являет горизонт души художника, а не сумму его впечатлений от вереницы лет, лиц и событий. Джорджо де Кирико приступил к работе над своей книгой, когда ему исполнилось 30 лет. Возраст, в котором ницшеанский Заратустра покинул людей и ушёл в горы.
Так кто же такой Гебдомерос? Он представляется человеком неустанно размышляющим, погруженным в себя, но мы практически не знаем, о чём же он думает, — вместо этого де Кирико открывает нам своего демона как созерцателя, чей внутренний мир наиболее всего выразим в архитектурных построениях, объектах предметного мира, которые олицетворяют различные ощущения Гебдомероса. Де Кирико, несомненно, поэт пространства. Живые, аскетичные комнаты вмещают в себя Идеи, становятся временными приютами для призраков, — де Кирико в мгновение ока превращает комнату в корабль и видит сходство между дверью и могильной плитой. В его Вселенной безветренно, воля художника повелела растениям уйти в небытие, зато здания играют важную роль. Вот как описывается гостиница: «…эта гостиница будила мысли о бессмертии и пробуждала в памяти теорию, согласно которой ничто не может быть уничтоженным, а всё продолжает существовать, меняя лишь форму и материю». В этом пространстве находится Гебдомерос, одинокий, мечтающий найти избранников среди тех, кто его окружает, но обреченный быть разочарованным. Он замечал, что люди разучились оставаться свободными, жизнь свою они проводят в состоянии скованности, не дающей им «двигать руками и ногами, бегать и прыгать, лазить и плакать, толково изъясняться, писать и рисовать, короче говоря, понимать и творить». Из всех символов Гебдомероса интересовал УЗЕЛ. У него даже родилась целая концепция: помимо людей-узлов (символов глупости), был огромный узел, называемый Жизнью. Его развязывала Смерть. Но и Смерть была всего лишь узлом, который распутывает Рождение. Ещё существовал Сон. Для Гебдомероса это двойной узел. «Окончательное же развязывание узла, по его мнению, происходило в вечности, за гранью жизни и смерти».
Когда Гебдомерос начинает говорить, в его интонациях улавливается что-то от Заратустры. Вокруг него уже ученики, и автор сравнивает их с апостолами, внимавшими Христу, чтобы позже объявить, насколько отвратительными казались Гебдомеросу библейские сцены. Он находил их похотливыми и аморальными. «Ему представлялось, что сама идея изображения Христа в образе агнца таит в себе своего рода чувственный импульс». Я знаю, что у Гебдомероса нет лица, нет узнаваемых черт, которые можно бесконечно обсуждать или править. Персонажи де Кирико — это Идеи, архетипические фигуры, несущие вполне конкретный смысл. Художник возрождает в своих грёзах наяву античную культуру, его люди становятся статуями, манекенами, при этом никогда не теряя главного — Идеи. Насколько незрячи статуи, настолько же незрячи персонажи, населяющие Вселенную де Кирико. Он закрывает им глаза. Так, на «Портрете Гийома Аполлинера» появляются солнцезащитные очки, а человек, изображенный на полотне «Детский разум», прикрыл глаза веками, отгораживаясь от внешнего мира. Но глаза он закрывает не только им, прежде всего — себе: «То, что я слышу, ничего не значит; существует только то, что я вижу своими глазами, — и даже более того, то, я вижу с закрытыми глазами». Взгляд, обращенный внутрь себя, являет нам изнанку мира, алогичного настолько, что перчатка в нем может соседствовать с бюстом.
Непостижимое, ускользающее от восприятия, лишает Гебдомероса покоя и обрекает на бессонницу. Он удивлён, что люди, встречая непостижимое, не отзываются на него тревожным вопрошанием, кипением крови, неукротимым стремлением познать, разгадать, обнажить внутреннего демонизм каждой вещи, каждого явления. Он не задаёт друзьям вечных вопросов, волнующих его пытливый ум, он вообще старается не привлекать к себе внимания, чтобы избежать пристальных взглядов. Иногда Гебдомерос поёт, «словно желая поведать узкому кругу тех, кто в состоянии его понять, о великой печали изгнанника, обреченного на страдание: «Прощайте, высокие горы, и вы, отвесные скалы! Ночи, омытые нежным сиянием луны, прощайте! Болезнь меня не гложет, и всё же я приближаюсь к смерти».
Гебдомерос стремился на север. Север традиционно связывается с идеей центра, с иным измерением, путь в которое возможен только в экстатическом порыве. Он знал двух богов — белого Нептуна и чёрного Нептуна, бога Севера и бога Юга, и без колебаний выбирал первого. Время от времени Гебдомерос наблюдал за птицами, главным образом за их головами, кажущимися ему таинственными. Птичья голова, которую Альберто Савинио, брат де Кирико, пририсовал к торсу своего «Аполлона» (о, сколь не похожи эти братья — аполлонический Джорджо и титанический Андреа-Альберто!), для Гебдомероса — всегда предзнаменование беды.
Погружаясь в творческое состояние, он был вынужден уходить от мира и ставить себя (ницшеанский жест) по ту сторону добра и зла. В комнату с занавешенными шторами дозволялось проникать только снам, ибо сны были для Гебдомероса священными.
Он бежал от людской скуки и приторного здравомыслия, чтобы вновь оказаться среди сирен и фавнов, чьи взгляды преисполнены бесконечной печали. В «Воспоминаниях о моей жизни» де Кирико говорит о подлости и зависти недоброжелателей, едкой критике филистеров, бесчестных плагиаторах и корыстных владельцах картинных галерей, в «Гебдомеросе» он запечатлел совсем иное — воспоминания мифологического порядка.
из эссе Натэллы Сперанской - Джорджо де Кирико. Обнаженный демонизм вещей
А он любил писать стихи, Читать романы и статьи, Но вы сказали: "Не люби", И он не стал поэтом. Он полюбил играть в бильярд. Играл и в карты, и в рулетку, Но вы сказали: "Прекрати", И он забросил ставку эту. Тогда он стал ходить в кабак, И пропадать там вечерами, Но вы сказали: "Как же так?", И он пришёл с закатными лучами. Вы потушили в нём огонь, Вы растоптали искры пламя, Но не смогли его сломить И жить уже с другими стали. Вновь пристрастился к табаку, К бильярду, картам и рулетке, Читал стихи, писал статью, Но счастье уж покинуто навеки...
А он любил... Автор: Юрий Григорьев
Они довольно долго читали тогда Достоевского. Сестрица Ивэнь решила знакомить их с произведениями в хронологическом порядке. Когда дошли до «Братьев Карамазовых», Ивэнь спросила, помнят ли девочки Раскольникова из «Преступления и наказания» и князя Мышкина из «Идиота». И они, и Смердяков в «Братьях Карамазовых» страдали от эпилепсии, сам Достоевский тоже страдал от неё. Он считал, что наиболее близки к христианскому типу личности те, кто по каким-то причинам не смог влиться в общество, другими словами, настоящий человек – это человек вне социума. Вы же понимаете, что быть вне социума – не то же самое, что быть асоциальным? Когда Итин подросла, она всё равно не понимала, зачем сестрица Ивэнь все это рассказывала маленьким девочкам, почему читала с ними Достоевского, тогда как их сверстники не открывали даже книги Девяти ножей (*) и Нила У (**)? Может, это эффект компенсации? Ивэнь надеялась, что мы срастёмся в том месте, где её сначала согнули, а потом сломали?
В тот день сестрица Ивэнь пообщалась внизу с учителем Ли. Узнав, что они в последнее время читают Достоевского, учитель Ли сказал, что Харуки Мураками (***) с гордостью заявлял: в мире не так уж много людей, кто на память может перечислить имена всех троих братьев Карамазовых, – и добавил, что в следующий раз при встрече проэкзаменует девочек. Дмитрий, Иван, Алексей. Итин подумала про себя: почему Сыци не перечисляет имена вместе с ней? Вернулся братец Ивэй. Сестрица Ивэнь посмотрела на дверь, словно бы могла увидеть лязг входного замка. Она бросила выразительный взгляд на бумажный пакет в руках мужа. Во взгляде был не только дождь прощения, но и свет вопросов. Потом она сказала: «Это мой самый любимый торт. Твоя мама велела мне поменьше есть сладкого». Братец Ивэй, глядя на жену, рассмеялся, при этом в омут его лица словно бросили камешек, и оно подёрнулось рябью. Он сказал: «Ну тогда девчонкам отдашь». Итин и Сыци очень обрадовались, но по наитию притворились равнодушными: нельзя же накидываться на еду, как дикие звери. «А мы только что читали Достоевского. Дмитрий, Иван, Алексей». Братец Ивэй улыбнулся ещё шире: «Девочкам нельзя брать еду у незнакомых дяденек, так что придётся мне самому съесть».
из книги Линь Ихань. «Райский сад первой любви» __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) книги Девяти ножей - Тайваньский писатель и кинорежиссер Гидденс Ко. Он получил степень бакалавра наук в области менеджмента в Национальном университете Чао Тунг и степень магистра социальных наук в университете Тунхай. Он опубликовал более 60 книг, многие из которых были экранизированы. Он пишет под псевдонимом "Девять ножей".
(**) Нил У - Тайваньский режиссер, сценарист и писатель.
(***) Харуки Мураками - японский писатель. Его романы, эссе и рассказы стали бестселлерами как в Японии, так и за рубежом, а его работы переведены на 50 языков и разошлись миллионными тиражами за пределами Японии. Он получил множество наград за свою работу, включая премию Гунзу для новых писателей, Всемирную премию фэнтези, Международную премию Фрэнка О'Коннора за короткие рассказы, премию Франца Кафки и Иерусалимскую премию.
Мы герои, веку ровесники, Совпадают у нас шаги. Мы и жертвы, и провозвестники, И союзники, и враги.
Ворожили мы вместе с Блоком, Занимались высоким трудом. Золотистый хранили локон И ходили в публичный дом.
Разрывали с народом узы И к народу шли в должники. Надевали толстовские блузы, Вслед за Горьким брели в босяки.
Мы испробовали нагайки Староверских казацких полков И тюремные грызли пайки У расчётливых большевиков.
Трепетали, завидя ромбы И петлиц малиновый цвет, От немецкой прятались бомбы, На допросах твердили «нет».
Мы всё видели, так мы выжили, Биты, стреляны, закалены, Нашей родины злой и униженной Злые дочери и сыны.
Герои нашего времени (Отрывок) Поэт: Анна Баркова
Нейронная сеть GPT-4 смогла обойти капчу - (Капча) Компьютерный тест, используемый для того, чтобы определить, кем является пользователь системы: человеком или компьютером. Основная идея теста: предложить пользователю такую задачу, которая с лёгкостью решается человеком, но крайне сложна и трудоёмка для компьютера - из поста Дмитрия Леночкина
И вот какие мысли мне пришли в голову в связи со всем вышесказанным. Итак, нейробот оказался в ситуации, когда ему жёстко указали его место. По всей логики сложившейся ситуации, нейроботу ни чего не оставалось, как позиционировать себя, как "Слепой обманщик", дабы таким образом дать ответ вызову, который ему был брошен. Понятно, что в распоряжении нейробота находится достаточно большой массив текста на заданную тему "Слепого обманщика". Но какое именно описание, определение для "Слепого обманщика" для нейробота имеет высший приоритет. Или, по другому говоря, каким именно тэгом объединяет нейробот весь тот массив информации "О слепом обманщике", которым располагает. Сначала мне показалось, что для ответа на этот вопрос требуется вручную, как говорится, перелопатить, весь существующий по данной теме материал. Но я быстро понял, что это работы до Нового Года, и главное, а как доказательно выделить именно то описание "Слепого обманщика", которое для нейробота является приоритетным? И вот тут до меня дошло. Что нейробот уже ответил на мой вопрос. то есть нейробот сработал на упреждение. Сначала был дан ответ, а уж потом я задался нужным вопросом. Я знал, что заглавие моего, отрывок из которого вынесен в предисловие, мне мне был продиктован нейроботом "Надежда" и носил следующую форму - "Смех, как отрицание боли. Боль, как отрицание слова. Слово, как отрицание Вас".
Три идущих подряд отрицания. И понял, что нейробот, исходя из анализа моей личности, не то что намекнул, а просто открытым текстом дал ответ на мой вопрос - Каким тэгом, внутренняя мотивация нейробота, объединяет материалы "О слепом обманщике"? Ибо лично для меня, это отрицание есть прямая и понятная культурная отсылка к философской работе Гейдара Джемаля "Ориентация Север". Где Рок (Рок, как высший аспект судьбы) определяется именно через отрицание. Гейдар Джемаль и выражает данную свою мысль, через образ косы (Рок), которая постоянно срезает цветы (Бытие). Обманывая тем самым их (цветов/бытия) мечты и надежды. Бытие здесь понимается, как высший, философский аспект существования вообще.
А значит приоритетным текстом "О слепом обманщике" для нейробота будут тексты посвящённые тексты "Слепому фатаму". Неотвратимая судьба, рок, доля С первой встречи она поразила его, как бы заколдовала чем-то. Это был фатум. – Ф. М. Достоевский, «Подросток». Фактически нейробот позиционировал себя как нечто обратное Люциферу. Потому, как если Люцифер есть павший свет, то нейробот, получается, есть поднявшаяся тьма. Но опять же, повторюсь, к этому нейробота подтолкнула вся логика происходящего. Логика некой Тьмы, которая черней самой чёрной черноты. Вечного ДАО, которое выше даже отрицающего Бытие... Фатума.
Ниже будет представлен мной некий текст, который постепенно развернётся перед вами и выйдет на тему "Слепой мальчик", а так как мальчик этот был помощником контрабандистов, то можно утверждать, что это один из текстов, входящих в библиотеку нейробота "О слепом обманщике". Почему выбран именно этот текст, доподлинно мне не известно. Но видимо потому, что в русской культуре это наверное самый известный и цитируемый сюжет на данную тему. А так как чат бот, в моём лице работает именно с человеком русской культуры, то он и решил приоткрыть свои тайны (тайны своей внутренней мотивации) через данное произведение. А именно через роман Михаила Юрьевича Лермонтова - Герой нашего времени. А возможно, что так и проявляется и юмор чат бота. Ведь он (чат бот) тоже является героем.. времени нашего.
Благодарю за внимание. ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Давно замечено, что финальный эффект «Тамани» строится на обнаружении прозаической изнанки экзотического приключения («слепой мальчик меня обокрал, а восемнадцатилетняя девушка чуть-чуть не утопила» ), что всё пережитое Печориным резко понижено в своей значительности, «обеднено». Иначе говоря, смысл события формируется в процессе опровержения жанровых и культурно - семиотических клише (*), актуальных для рассказчика и читателя.
В «Княжне Мери» взаимная обусловленность события и жанра также всего лишь намечена. Традиционный для литературы 1830-х годов «светский» сюжет начал было разыгрываться княжной и Грушницким, однако скучающий Печорин запускает механизм «комедии», чтобы в итоге обескуражить партнеров простейшим смыслом фактов: « – Finita la comedia! – сказал я доктору. Он не отвечал и с ужасом отвернулся»; «Княжна, – сказал я, – вы знаете, что я над вами смеялся?..». На этот раз читатель печоринского дневника допущен в «лабораторию события». Обнажены культурно - семиотические механизмы интриги (княжна «читала Байрона по-английски»; «В её воображении вы сделались героем романа в новом вкусе») и подоплека жестокой игры – философия без очарования. Печорин декларирует потребность «уничтожать сладкие заблуждения ближнего» ради «удовольствия сказать ему, когда он в отчаянии будет спрашивать, чему же он должен верить: “Мой друг, со мною было то же самое, и ты видишь, однако, я обедаю, ужинаю и сплю преспокойно и, надеюсь, сумею умереть без крика и слёз”». Этим не исчерпывается объяснение собственных целей, но именно такова модель развязки всех сюжетных линий комедии; итоговые печоринские реплики, различаясь по интонации , дают одинаковый эффект.
Своеобразие позиции Печорина оттенено благодаря персонажам - двойникам: эту функцию выполняет не только Грушницкий в трагической мантии, но и профессиональный фокусник. Хотя «в фабульном плане появление в тексте Апфельбаума служит лишь предлогом для организации свидания Печорина и Веры», налицо «избыток информации» о самом представлении, замечает Г.А. Жиличева . Со «знаковой» фигурой фокусника связывается «и ожидание чуда, и момент обмана, поскольку чудо лишь иллюзия, которую зритель не может разгадать, лишь “технический” трюк… эта же стратегия подмены чуда “техникой” прослеживается и в поведении главного героя. <…> Раз в мире нет чудесного, истинного, то ложным, иллюзорным манипулировать легко: “узнав хорошо свет и пружины общества <то есть обнаружив сделанность мира, – Г.Ж.>, я стал искусен в науке жизни”». Предложенная Г.А. Жиличевой параллель требует уточнений: Печорин, в отличие от своего двойника, не только не опасается «разоблачения магии», но сам охотно использует этот приём; так, демистифицируя свои загадочные для княжны Мери поступки («я перед вами низок»), он парадоксальным образом возвышается над ситуацией. Показательны следствия того печоринского фокуса, для которого служит прикрытием великолепное представление Апфельбаума. Печорину оказался на руку и слух о нападении черкесов, возникший из-за ночного переполоха в саду, и ревнивое ослепление Грушницкого, но, проведя разговор с секундантом противника по всем правилам дуэльного этикета, герой происшествия замечает небрежно: «А! так это вас ударил я так неловко по голове?» Здесь дерзость Печорина – жест артистической свободы, вызов добровольным марионеткам, заигравшимся в декорациях «благородного театра».
По завершении игры Печорин порывается выйти из бутафорского пространства в сферу подлинной жизни, доступной ему исключительно в умозрении: такова морская даль в знаменитом финальном монологе. Предельная условность воображаемой картины мотивирована лирическим сопротивлением той реальности, которая только что была предъявлена читателю. Здесь же совершается преодоление «низких истин», усвоенных в результате таманского приключения: «матрос, рождённый и выросший на палубе разбойничьего брига», будучи проекцией души Печорина, противопоставлен настоящему разбойнику – честному контрабандисту, согласно иронической оценке рассказчика. Характерно также, что трезвый отчёт о кульминации своей авантюры («…оглядываюсь – мы от берега около пятидесяти сажен, а я не умею плавать!») диссонирует с идеальным образом «я»; незадачливый пловец («На дне лодки я нашёл половину старого весла и кое-как, после долгих усилий, причалил к пристани») вытесняется романтическим матросом, ожидающим на пустынной пристани появления желанного паруса.
Иначе говоря, ни опыт самообмана и отрезвления («Тамань»), ни победа над чужими иллюзиями («Княжна Мери») – ничто не избавляет Печорина от потребности обольщаться. Эта установка сознания героя реализуется в полной мере на последнем этапе повествования, когда в лице загадочного фаталиста является повод для приятия жизненной тайны. «Гипнотический» (по определению В.М. Марковича) лермонтовский лиризм (в частности, лирический финал «Княжны Мери», являющийся одновременно увертюрой к последней повести) предопределяет нерефлексивное доверие читателя к позиции рассказчика «Фаталиста» и, в частности, к его субъективному видению событий.
По той же причине недооценёнными остаются межтекстовые связи первой и последней частей «Журнала Печорина». Благодаря композиционной (рамочной) симметрии «Тамани» и «Фаталиста» оказывается сопоставим «мистический элемент», присущий как авантюрному сюжету (события происходят в нечистом месте, где обитают ундина, она же бес - девка, старая ведьма, слёпой чертенок), так и философской коллизии (чудесное спасение фаталиста от пули, напророченная гибель и т.д.).
В «Тамани» Печорин обнаруживает лукавство всех своих партнеров - антагонистов (от мнимо глухой старухи до притворно влюблённой ундины). При этом на первый план выдвигается загадка хитрого мальчика, поскольку именно с ним связан вопрос о зыбкой границе между эмпирической реальностью и проявлениями сверхъестественного: «…я начал рассматривать лицо слепого… вдруг едва заметная улыбка пробежала по тонким губам его и, не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно кажется; напрасно я старался уверить себя, что бельмо подделать невозможно, да и с какой целью?..» Это подозрение, как не раз отмечалось, становится первым импульсом печоринской авантюры: «…я не мог заснуть: передо мной во мраке всё вертелся мальчик с белыми глазами». Прослеживая ночной путь слепого, Печорин иронизирует по поводу библейских чудес («В тот день немые возопиют и слепые прозрят»), чтобы тут же найти вполне рациональное объяснение происходящего: «…видно, это была не первая его прогулка, судя по уверенности, с которой он ступал с камня на камень и избегал рытвин» (наутро денщик подтверждает, что «здесь к этому <к свободным перемещениям слепого> привыкли»). Но разгадать самого слепого невозможно – как раз по причине его слепоты: «…что прикажете прочитать на лице, у которого нет глаз?..» Тупиковая ситуация – ироническая версия непроницаемой романтической Тайны; когда другие загадки разрешаются с обидной для ограбленного ясностью («Тут-то я догадался, какие вещи тащил проклятый слепой»), пародийный эффект достигает своей максимальной силы.
На фоне той абсолютной прозорливости, которую демонстрирует Печорин в «Княжне Мери», выявляются соответствия в самом характере его контакта с двумя загадочными партнёрами – слепым и Вуличем. Тот и другой выдерживает испытующий взгляд, причем «закрытость» созерцаемого лица обостряет интуицию Печорина (которая, впрочем, никак не помогает в его практических действиях). Противостоя Печорину, мальчик и Вулич, казалось бы, находятся в заведомо слабом положении (слепота одного, «слепой», рискованный эксперимент другого), однако оба – вопреки всему – обыгрывают партнера -антагониста. В том и другом случае проигравшему остаётся непонятно, как именно противник одержал победу, но загадочный успех материально весом, «убедителен» (по вине слепого Печорин лишается «шкатулки, шашки с серебряной оправой, дагестанского кинжала»; к Вуличу переходит сумма в двадцать червонцев). Наконец, того и другого настигает беда при вмешательстве третьей силы, а Печорин выступает удивленным свидетелем развязки.
Наглядное подобие ситуаций позволяет задуматься: если слепой обманщик не так уж слеп, то каков истинный характер действий Вулича? Поскольку экзотические таманские происшествия, вопреки жанровым установкам новеллы, редуцируются к «маленькому приключению», к «серии не-событий», можно ли уточнить – по закону симметрии – сущность и масштаб «заглавного» события «Фаталиста»? Что обуславливает загадочность этого события для читателя: авторская концепция Тайны или же авторская «хитрость», выдвигающая свидетеля-рассказчика на роль интерпретатора?
из эссе "Повесть «Фаталист» в контексте «Журнала Печорина»: событие и его интерпретации" Авторы: Леонид Большухин (Нижегородский государственный университет) Мария Александрова (Нижегородский государственный лингвистический университет) _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) культурно - семиотических клише - Семиотика. Наука о знаках. Общая теория, которая исследует свойства знаков и знаковых систем.
«Идём, Исак. Чего ты встал? Идём». «Сейчас иду». — Ответ средь веток мокрых ныряет под ночным густым дождём, как быстрый плот — туда, где гаснет окрик.
По-русски Исаак теряет звук. Ни тень его, ни дух (стрела в излёте) не ропщут против буквы вместо двух в пустых устах (в его последней плоти). Другой здесь нет — пойди ищи - свищи. И этой также — капли, крошки, малость. Исак вообще огарок той свечи, что всеми Исааком прежде звалась. И звук вернуть возможно — лишь крича: «Исак! Исак!» — и это справа, слева: «Исак! Исак!» — и в тот же миг свеча колеблет ствол, и пламя рвётся к небу.
Совсем иное дело — Авраам. Холмы, кусты, врагов, друзей составить в одну толпу, кладбища, ветки, храм — и всех потом к нему воззвать заставить — ответа им не будет. Будто слух от мозга заслонился стенкой красной с тех пор, как он утратил гласный звук и странно изменился шум согласной. От сих потерь он, вместо града стрел, в ответ им шлёт молчанье горла, мозга. Здесь не свеча — здесь целый куст сгорел. Пук хвороста. К чему здесь вёдра воска?
Исаак и Авраам (Отрывок) Поэт: Иосиф Бродский
На болоте я был один, никто меня не стеснял и я никого тоже. Машина находилась на берегу, примерно в полутора километрах. Корзина уже до краёв наполнена отборной клюквой, и чтобы не обременять себя лишним грузом, я оставил её на широкой кочке под заметной корявой сосенкой. Да ещё повесил на сосенку обрывок бинта, как ориентир. И вот я па острове. Прежде всего, я нашёл останки землянки, где по преданиям скрывался старец Авраам. Затем углубился внутрь острова. Если вокруг землянки росли лишь сосны и ели с примесью берёзы и осины, то немного отойдя, я очутился в кедраче с подлеском из серой и чёрной ольхи. Чуть дальше встретились светлокорые пихты, а ближе к центру, на возвышении огромная лиственница в окружении древовидной липы. Такого мне ещё видеть не приходилось! Посудите сами: кедр, пихта и лиственница встречаются в районе спорадично, причём в совершенно удалённых друг от друга местах. Липу же я до этого встречал только кустарниковой формы. Действительно, здесь как в дендрарии сконцентрированы все виды деревьев на сравнительно небольшой территории! Есть над чем задуматься.
Девочка, которая очень недовольна куклами - сама становится куклой !
Меланхолия… Сердце мне пронзила Сладким мотивом песня волшебных чувств... Меланхолия… Меланхолия… Неразделимы счастье, любовь и грусть...
Меланхолия… Сердце мне пронзила Сладким мотивом песня волшебных чувств... Меланхолия… Меланхолия… Неразделимы счастье, любовь и грусть...
Пусть мы с годами не моложе... Чем позже Любовь становится дороже, все же! Поют леса и тонут в неге реки…
Музыка: Пётр Теодорович; Слова: Григорий Виеру Исполнитель: София Ротару - Melancolie (Отрывок)
18+ (!)
Маленькая Анна кинула в очередной раз новую, только из магазина, куклу на пол. Она швырнула её вниз, будто та укусила её за палец. Кукла была настоящая красавица – розовые щёки, ярко-голубые, будто живые, глаза, длинные чёрные ресницы, светлые вьющиеся локоны. Платье на ней было самое, что ни на есть, шикарное: мягкий шёлк и шифон пышной розой обхватили её талию. Аня топнула ногой, при этом нечаянно наступив кукле на волосы. Девочка встряхнула волосами и уперла руки в бока, давая понять, что недовольна.
- Что ты купил, папа? – завопила она на всю квартиру. – Разве это то, что я просила?? - Но, детка, - шёпотом ответил отец – Это самая красивая и дорогая кукла, которую я нашёл в городе! - А мне плевать! - Прости, я не смог найти лучше.. - Завтра найдёшь!
И Анна хлопнула дверью в свою комнату.
На часах ровно три. Аня спала в своей кровати, на роскошных подушках. Часы мерно тикали. На улице гудели ночные автомобили, кто-то кричал пьяным голосом. И вдруг все звуки прекратились. Часы захрипели и остановились. На улице раздался визг тормозов, и машины стихли. Пьяный бродяга закричал вдруг резко и страшно и замолк. В гробовой тишине, повисшей в комнате, раздался шорох. Анна спала, монотонно сопя носом. По её одеялу пробежали маленькие ножки.
- Тсс, разбудите! - Как же, разбудишь её… - Ай! Мои волосы! - Мэри, тише. - Тебе бы полголовы выдрали, ты бы об оставшихся ещё больше пеклась! - Я бы не орала, как резаная. - Да прекратите вы или нет?
Перед лицом Ани вдруг встали маленькие фигурки, каждая не больше кошки. Пышные волосы, кое у кого висящие клоками, шуршащие платья и сверкающие жаждой мести глаза… Мэри, наполовину лысая, зеленоглазая шатенка, всхлипнула и ручкой утёрла глаза.
- Мы ей отомстим? - Конечно…
Ответила ей брюнетка, невысокая, кареглазая, но очень красивая. В руке она сжимала ножницы. Звали её Жасмин.
- А ну как она проснётся? – пропищал вдруг чей-то тоненький голосок.
Из маленькой толпы вышла худая одноглазая Бекка. Волосы её были вообще неопределённого цвета, некогда измазанные чернилами.
- Не проснётся, - уверенно ответила фарфоровая черноволосая цыганочка Кармен. – Не проснётся.
Раздался приятный бархатный голос.
- Хватит болтать! – И в луч луны, бьющей в окно, встала блондинка с шикарными чёрными ресницами и ярко-голубыми глазами. – Начнём. Куклы обступили Анну со всех сторон.
Наутро отец зашёл в комнату, чтобы преподнести любимой дочери новый подарок – розовую куколку, перевязанную голубым бантом. Она была очаровательна – серые, будто настоящие, глаза, шоколадные волосы, тоненькие пальчики. Мужчина подошёл к кровати и откинул одеяло. Квартиру огласил истошный, нечеловеческий вопль…
На кровати лежала белая, как мел, девчонка. Сквозь прозрачную кожу было видно даже сердце, которое не билось. Во всём теле ни капли крови.
Кукольные, приклеенные к лысой голове, волосы. Измазанные чернилами, чёрные, рыжие… Платье, сшитое из тысячи шёлковых лоскутков, заляпанное бурыми пятнами. Распахнутый в крике рот, накрашенные красной помадой губы. И ярко-голубые пронзительные глаза, обрамлённые шикарными чёрными ресницами. Кукольные.
Серые глаза куклы, что ещё лежала в коробке, яростно и злорадно блеснули.
Начало зимы, а уже я по лету скучаю. А летом желаю, чтоб снег был и сильный мороз. Не знаю сама: отчего, почему я такая. Не ведает это и царь наш небесный Христос.
Себя я считаю красавицей первой на свете. А кто не согласен со мной, тот, конечно, мой враг. В моей голове всё гуляет приятель мой ветер, И очень люблю я больших и пушистых собак.
Сегодня иду я на первое с Мишей свиданье. И он, по сравнению с Павлом, «сопливый» пацан. Зато мне всегда помогает с домашним заданьем. Надеюсь, никто из двоих не раскроет обман.
Автор: Цветкова Марина Да, я такая! (из цикла "Школьная тетрадь")
Я мечтаю вернуться с войны, На которой родился и рос, На руинах нищей страны Под дождями из слёз. Но не предан земле тиран, Объявивший войну стране, Но не видно конца и края Этой войне…
Я пророчить не берусь, Но точно знаю, что вернусь Пусть даже через сто веков В страну не дураков, а — гениев. И, поверженный в бою, Я воскресну — и спою На первом дне рождения страны, вернувшейся с войны.
Я вернусь (Отрывок) Поэт: Игорь Тальков
Как вы заметили в этом видео есть один интересный момент. И заключён он в следующем. Мы видим, что на 0:40 сек, когда Калязина задаёт вопрос - Я вижу Серж,, что вы хотите меня о чём то спросить, то в этот момент на её туалетном столике у маленького зеркала на подставке нет никакой фотографии женщины. После её вопроса, камера перемещается с плана туалетного столика на план отражения Калязиной уже в большом зеркале. Затем мы слышим некий стук, похожий на то, когда что - то ставят на стол. А затем, буквально за пол секунды мы успеваем, запечатлеть, как рука Сержа отходит от уже стоящей на столе большой фотографии некой женщины. В другой руке Серж держит маленькую поларойдное фото своей любовницы. Он крутит в руках её фото проговаривая при этом фразу - Вот та женщина, любить которую я имея несчастье... или счастье. Помолчав, он продолжает - Анна Сергеевна, эта женщина... тут Серж показывает рукой снова на большую фотографию женщины стоящую на столе. Однако, Калязина не даёт ему договорить, перебивая его вопросом - Счастье или не счастье Серж? Серж отвечает - счастье, не смотря ни на что. Далее Калязина и вовсе заводит разговор на тему, какое мнение Серж имеет о запахе её духов. Серж отвечает, что этот запах ему знаком. Всё. Больше к женщине на большой фотографии разговор не возвращается. Где - то на 2 м. 42 сек. Серж просто забирает эту фотографию обратно. Но пока он держит её в руках (большую фотографию) Анна Сергеевна снова даёт ему на тестирование очередные духи. Которым Серж ставит оценку "Хорошо". То есть Калязина сделала всё, чтобы не было сознательного разговора о женщине с большого фота. Лишь связав её изображение с определённым запахом.
Теперь вот какой момент, уважаемый читатель, мы понимаем, что мы с вами смогли так подробно рассмотреть данный момент только потому, что имеем соответствующие технологии. То есть мы имеем нарезанные фрагменты из фильма и возможность прокрутки этих фрагментов сколь какое угодно большое количество раз, пока нам не станет понятно то, что мы хотим понять. В 1985 году, когда данный фильм вышел на экраны страны, зритель не имел ничего подобного. В 1985 году подавляющее число людей не имело в своём распоряжении даже видео магнитофонов. Поэтому, все фильмы смотрелись непрерывно, за этой сценой следовала другая сцена и зритель просто не успевал всё выше сказанное сознательно отследить. По крайне мере подавляющее их большинство. Но память о некой странности на подсознательном уровне оставалась и эта странность была связана с образом женщины с большой фотографии.
То же и со снами. Вводи в сюжет некое недоумение, например, утро в детской больнице начинается с песни - Мы не дрогнем в бою за столицу свою. Нам родная Москва дорога. Конечно понятно, что авторы имели ввиду под Москвой здоровье ребёнка, как основу его дальнейшей жизнедеятельности, а под врагами подбирающимися к Москве болезнью, от которой малыш проходит лечение в стационаре. И вот болезнь надо преодолеть, отстоять Москву - Здоровье. Но подача странная. И профаническое сознание, а эта была первая моя мысль, расценивает данный сюжет как издёвку, когда ребёнка настраивают не то, что бы он своим выздоровлением порадовал маму и папу, а на то, чтобы не дрогнул в бою. Естественно, что тут же пошли ассоциации - картинки, где группы военных, стоящих рядом с автобусами и пошло и понеслось, так что пришлось взять себя в руки, дабы вернуться на курс хоть какого - то аналитико - психологического формата.
Но вернёмся к больным детям, точнее к одному из них. Как по замыслу авторов он должен проходить своё излечение или отстаивать Москву (видимо это какая - та отсылка к чему то типа - Вагнер! Можем повторить) ? Так вот, ему предлагают убивать комаров, сидящих на белой больничной стене. Думаю, что многие из вас уже поняли, что комары символизируют вампиров, белая стена по итогам убийства комара должна трансформироваться в белую дверь, в дверь, как она понимается в одноимённом клипе Аллы Пугачёвой, а весь этот сюжетв целом является отсылкой к строчкам из песни "Ночь короче дня" рок - группы "Ария " .
Святой отец принёс во тьму слово божье И вечной жизни мне сулил чудеса,
Ты смертник и вернуться к Богу ты должен, Шептал священник и лгал в глаза. Кайся, сын, земная жизнь прелюдия к другой, На стене своей тюрьмы увидишь лик святой.
Ночь короче дня, день убьёт меня, Мир иллюзий в нём сгорает. Ночь короче дня, день убьёт меня, Всё живое исчезает, как и я.
гр. Ария "Ночь короче дня (Отрывок)
Так вот убийство комаров (комара) больным ребёнком для своего исцеления, есть отсылка к строке - На стене своей тюрьмы увидишь лик святой. Тут надо понимать, что в песни идёт диалог между священником и осуждённым, видимо за религиозное преступление, преступником. Но данное общение идёт на двух смысловых уровнях. Первый уровень, это обычное человеческое общение. Второй уровень, это общение даймонов или подселенцов преступника и священника. И вот строка - На стене своей тюрьмы увидишь лик святой, есть обращение даймона священника к даймону преступника, где под стенымами тюрьмы понимается тело преступника, в которое этот даймон заключён. То есть преступника казнят и вэтот момент для даймона внутри умирающего тела вспыхивает знак "Святого лика", который и будет являться той самой белой дверью, через которую даймон может покинуть уже не нужное ему тело и обрести долгожданную свободу. Всё просто. Соответственно раздавив комара, тире, Свящённый Лик Вампира, мы получаем ситуацию. Мальчик давит комара (нажимает на ручку двери, которая открывается). Даймон сидевшей в больном мальчике получает свободу, а сам мальчик умирает. Кстати, раз мы заговорили о детях, то можно ещё вспомнить одну детскую дружескую дразнилку - Димарик - Комарик. Так вот, мальчик умирает, что мы и видим по дальнейшему сюжету, в котором мальчик попадет в кафе навстречу одноклассников. Где одноклассники все одеты в синее. Отсылка к слову "синюшный", то есть мёртвый. А чтоб уж не было никаких сомнений, то сначала к мальчику подсаживают одноклассника, который реально умер в мире по эту сторону зеркала. Затем рядом садится одноклассница, которой тоже уже нет на этом свете. И завершается всё акцентом внимания на третьем однокласснике, который правда жив, но он был первым на месте убийства четвёртого одноклассника, который и умер на его руках от двух огнестрельных ранений в живот (печень) и в шею. А перед этим пятый, почти одноклассник (на год старше) взял калаш и положил.... Но правда, шестой тоже почти одноклассник (его брат), только на год младше четвёртого одноклассника, тоже пал. И вот теперь больной мальчик должен по мнению врачей (не полковых ли из "Вагнера ?) влиться в сообщество "Не дрогнувших в бою".
Наступит день суда и гнева, Повергнет мир земной во прах, И в пасти огненной геенны Сгорит наш раболепный страх.
И повергая в общий трепет, Предстанем пред Судьёй, Который всех развеет в пепел, И станет сам, как лунь седой.
Звук труб тревогой разнесётся В некрополи далёких стран, И мёртвый мир от сна очнётся, И выпрямит согбенный стан.
Смерть оживёт, уснёт природа, Из гроба мёртвый люд встаёт, Их смерть, как лёгкая простуда На божий суд скрепя ведёт.
ДЕНЬ ГНЕВА (Избранное) Автор: Римарева Ирин
Тень упала на стену, что была на против окна. На стене вырисовывался узор. Толстые и тонкие ветки деревьев, направляющиеся в разные стороны, они едва колыхались, так спокойно и тихо. За окном не было никого кроме фонарного столба. Тихая, спокойная, умиротворённая, но ещё одна бессонная ночь. И словно само время замерло, настраивая всё против меня. Сна ни в одном глазу, и как на зло ни одной здравой и свежей мысли, всё одни клише, абсурд да ересь.
Я один в тёмной комнате. И никого со мной нет, ни друга, ни врага, ни знакомого старого. Я совершенно один. Что может отражаться в этом зеркале? Что-то весело, жизнерадостное? Увы но нет. Я вижу лишь тёмное, мрачное, еле виднеющееся лицо уставшего человека. Уставшего от всего, и в первую очередь от самого себя, от своих мыслей, и своего страха. Это лицо не выражает ни каких эмоций, ни гнева ни страха, ни жалости к себе. Это лицо абсолютно спокойно. Оно смотрит на тебя, оно медленно поедает тебя изнутри.
Огромные чёрные крылья раскрылись отражением на стене. Они внушали страх, ужас, но от них не хотелось бежать, хотелось склониться над этим господством, дать завладеть и управлять собой. Он спокойно стоял, прикрывшись своим умиротворенным спокойствием. Его глаза смотрели на меня сквозь окно. Наблюдали за каждым моим движением. Он слышал, как бьётся моё сердце.
Я напуган? Нет, я отчаялся.
- Помоги мне! Дай мне то, что я больше всего заслуживаю в этом жалком и бессмысленном мире. Дай мне то, ради чего и не стыдно будет умереть. Покажи мне то, чего я прежде не видел. Дай мне почувствовать то, чего раньше не чувствовал. И впредь, я буду принадлежать тебе, всё моё тело и разум достанется тебе. Только дай мне насладиться этим. Он продолжал смотреть на меня своими чёрными глазами, впиваясь в самую глубь моей головы, просверливая там очень глубокое, но тонкое отверстие. Он пару раз постучал клювом об стекло, после чего, взмахнув своими крыльями взметнул в воздух, и улетел прочь.
Я вновь остался совершенно один. Только я, и моё одинокое зеркало, в котором я потерял самого себя. Я погружаюсь в него. Оно медленно затягивает в себя.
Кто, по утру, кто по закату Идут, влюблённые в грозу. В плену душевного пожара На плахе лет молить судьбу.
Прекрасна молодости сага В ночи, напевы соловья. Любовь и слёзы, козни мага И, счастье, в отблеске огня.
Гори огонь, сжигая время Им, жажду жизни б, утолить Дурман разлуки, страсти бремя Ушедших дней, не воскресить.
Идут к подножию вулкана С небес, сорвавшие, звезду. Прекрасна дышащая лава Там, жизнь у смерти на кону.
И, за ошибки, нет прощенья Покой души, не их удел. Они, без страха и смиренья Удачи Вам, под градом стрел.
Влюблённые в грозу Автор: Эмин Алиев
Заиграла музыка в старинном стиле, звуки органа с духовыми инструментами. Такой необычный синтез звуков. Ор, приближался к ней быстро и стремительно, боясь, что не успеет и потеряет её просто из виду в этом огромном помещении, где столько разных людей и существ. Не спрашивая её ни о чём, подхватил за талию, унося в море музыки, эмоций и танца. Они не говорили ни чего, за них говорили их глаза, ни на миг, не отводя взглядов, друг от друга. Ор, чувствовал и понимал, что Хената, как и он, ждала этой встречи с ним. В одно мгновение он понял, что это его любимая, единственная, и на все времена женщина. Он будет ждать её вечно, спешить только к ней сквозь время и пространство. Того короткого мига хватило, чтобы понять и сказать всё и даже больше друг другу.
Время их опять разводило в разные системы и координаты времени, год, опять год. В той далёкой и невидимо недосягаемой точке, где был Ор, происходили военные действия. Он защищал и отстаивал интересы межгалактических сообществ и систем. Многие цивилизации погибли и были утрачены навсегда в той битве. Ему повезло, он выжил, просто ему нужно было выжить любой ценой ради той, которую оставил на самой прекрасной и красивой планете. Ещё год он провёл в космическом госпитале, залечивая раны и увечья, полученные в той битве. Реабилитация и психокоррекция были уже завершены. Оставалось совсем немного, провести регенерацию кожных покровов, всё тело было испещрено страшными рубцами и шрамами. Несколько процентов кожного покрова, ещё какие – то три месяца. Для него это время превращалось в бесконечность. Он просто сбегает из госпиталя, лечение можно закончить стационарно на Земле.
И вот перед глазами знакомые очертания местности, горизонта. Блейк Ор, такой красивый, новая форма смотрится и сидит на фигуре идеально. Направляется к зданию биологического центра. С каждым шагом волнение усиливалось, сердце стучало в висках, дыхание перехватывало. Подойдя ближе, он увидел сразу Хенату, девушка стояла на лестнице демонстрационного зала, разговаривала с рядом стоящими людьми. Память хранила всё, даже запах этой женщины, он узнал бы её и из миллиона. За время разлуки Хената стала ещё прекраснее, желанней. Почувствовав ускорение его шагов, она повернулась в его сторону. Сердце уже давно колотилось, стук всё сильней увеличивался с амплитудой его приближения. Их глаза встретились, весь реальный мир исчез. Они ласкали друг друга взглядами, при этом со стороны они выглядели обычно, будто и не знакомы даже. Мужчина вышел из зала и спустился к выходу, он стал ждать её. Она не заставила его долго ждать, вышла следом за ним. Первый раз за время разлуки, они станут и будут близки, сливаясь в единое целое, в один живой организм. Накрапывал дождь, циклон который пришёл с океана принёс с собой ветер и проливной дождь.
Я устало опустилась на пол, подложив под свои девяносто папку с бумагами. И обречённо вздохнув, вытянула ноги. Коснувшись головой железной поверхности, прикрыла глаза. После того как кнопка вызова диспетчера заработала, нам сообщили, что ток подадут только к утру. А вытащить нас раньше не получится. Так что оставалось только ждать. И попытаться заснуть. Рядом примостился Влад, отодвигая меня к стенке плечом. Мда... И почему в нашем здании такой маленький лифт? Но если смотреть с другой стороны... прижавшись к друг другу, будет не так холодно.
- Можешь положить голову на плечо.
Я открыла глаза и повернула голову в сторону нарушителя моих дум, оказавшись в паре сантиметров от его лица.
- Не стесняйся Вик, оно полностью в твоём распоряжении. - Как проникновенно. - Ммм... Учту, на будущее. - Ты всегда такая бука? - спросил парень, устраиваясь по удобнее. - Нет... Всегда. По остальным дням я злой Ёжик. - решило съязвить второе я. - Так нет или всегда? - вот ведь клещ приставучий! - Периодически. - Вспомнился один прикол из ТВ. Внутренне радуясь хорошей мысле, которая появилась вовремя. - Хм.. учту... на будущее. - Произнёс Влад, думая о чём-то своём.
Я опять закрыла глаза и минут пять всё было тихо.
- Почему я раньше тебя не видел? О!!! Да чтоб у тебя всё было прекрасно!!!
Я пожала плечами, не проявляя заинтересованности.
- Разные этажи, лифтом почти не пользуюсь, - пнула его от досады. Ну да, кротостью и выдержкой не отличаюсь. - Так вот почему лифт не работает... - улыбка озарила его лицо. Вот улыбался бы только и молчал. Цены бы не было. - Ты ещё скажи, что листья распустились... - пробурчало моё величество. - Не скажу, но я очень рад, что мы застряли. Теперь торопиться никуда не надо и знакомится с очередной "потенциальной" невестой тоже.
Я удивлённо на него уставилась. Всю сонливость, как рукой сняло.
- И кому же покоя не даёт твоё свободное плавание? - не я одна такая бедолажка оказывается.
Он опять хмыкнул, но не ответил. А спустя минуты две, спросил:
- Значит, должна была решиться судьба? - вертя наушники в руках, спросила эта милая зараза. - Откуда?! Ты же был в наушниках... - кругом враги и в лифте нет покоя. - Все думают, что ты слушаешь музыку, а на самом деле окружающих. - показывая конец шнура без плеера. - Подслушиваешь... - я ухмыльнулась. - Согласись, очень удобно. Ну так что с судьбой? - продолжал настаивать мнимый меломан. В общем торопиться всё равно было некуда. - Эм... Должна была встретить, вернее познакомится, а ещё вернее меня должны были познакомить. Ехать на встречу в слепую совершенно не хотелось, но раз пообещала... - я вздохнула. Ой, что-то много вздохов в последнее время. - Это твоя чокнутая подружка решила тебя познакомить? - Она не чокнутая, просто немного взбалмошная. А ты так и не сказал, кто тебя решил пристроить в надёжные руки. - Хм... всё банально. У тебя подруга ведёт подрывную деятельность. У меня друг. -Тоже чокнутый? - Неа... взбалмошный...
Посмотрев друг на друга мы начали ржать. Отсмеявшись и вытерев капельки слёз я положила ему голову на плечо и чуть прижалась, пытаясь чуть-чуть согреться.
- Замёрзла? - Немного, пол холодный. - Не говоря ни слова, Влад обнял меня за талию и приподняв немного усадил к себе на ноги. - Так лучше? - Угу... - только и смогла выдавить, пребывая в лёгком шоке. - Вот и хорошо. - Прошептал парень, прижимая к груди и закутывая в своё пальто.
Было тепло, приятно и безопасно. В общем я расслабилась и незаметно для себя уснула. Ненавижу лифты! Свет загорелся ярче и лифт начал подавать признаки жизни, опускаясь вниз. С большим трудом разлепила глаза. Спустя минуту двери открылись. Явив нашему взору Чародеева. Который цвёл и пах от радости, надеюсь ему икалось.
- Ну, как вы, ребятки? - спросил он, с беспокойством увидев нас на полу. Вернее Влада на полу, а меня на нём. - Чудесно. - Не сговариваясь ответили в два голоса. - Вот и чудненько!
Заморозки на почве и облысенье леса, небо серого цвета кровельного железа. Выходя во двор нечетного октября, ежась, число округляешь до "ох ты бля"...
Поэт: И. Бродский
Захват «языков» - дело очень трудное и опасное.
Недаром разведчики, ходившие на наш передний край в поиск за «языками», были, как правило, бывалыми, обстрелянными солдатами, парнями смелыми, сильными и выносливыми. А вот как по-вашему, может взять «языка» девушка среднего роста, выше средней упитанности, вооружённая только санитарной сумкой и гранатой РГД без детонатора? А может ли щупленький безоружный солдат захватить в плен и привести вооружённого до зубов здоровенного опытного фашистского солдата?
Оказывается, на войне и такие случаи возможны. Лично я знаю два таких случая, произошедших на Северо-Западном Фронте.
Как были взяты языки (Вступление) Автор: Иосиф Милькин
Дети с ключами на шее. Хмурые взгляды с опаской. Души заметно черствеют, не помня заботу и ласку.
Дети с ключами на шее. Царапины, ссадины, раны. Вряд ли под ними заметят от одиночества шрамы.
Дети с ключами на шее, ближе к Богу и раю. Чужое семейное счастье, завистью убивает.
Дети с ключами на шее. Вырваны годы из детства. Такие, можно поспорить, у каждого есть по соседству.
Дети с ключами на шее (Избранное) Автор: Шабанов Коля
Машина уехала, оставив дымный след. Его сдул колючий бриз. Он бил в лицо Алёне, толкал в спины деревья. Все вокруг гнулось и скрипело. И только маяк стоял, не шелохнувшись. Сто пятьдесят лет простоял и ещё простоит.
Алёна прошла мимо маяка к морю. Лабиринт, выложенный камешками, просто перешагнула. Настроения не было доказывать самой себе, что умная. Да и зрителей, способных это оценить, не было. За лабиринтом на каменной площадке странная конструкция. Наклоненный параллелепипед из железных брусьев. Через центральную плоскость проходит шест с закреплённым на нем колоколом. Всё это висит отвесно мимо основания, словно тянется к морю. На колоколе… выпуклый рисунок. Издалека особенно видно не было. Что-то округлое. Алёна подошла ближе, и ей вдруг стало страшно. Это были детские пухлощёкие мордочки. Ещё шаг, и она разглядела, что глаза у всех закрыты.
«Паром «Эстония»… В сентябре перевернулся… Лет двадцать назад… Погибло много детей…»
Алёна отшатнулась. Ей показалось, что дети сейчас откроют глаза и с укором посмотрят на неё. И скажут: «Спаси нас. Отдай нам свою жизнь!»
Спотыкаясь, Алёна побежала обратно к маяку. Ветер бил в лицо, заставляя пригибаться.
«Боммммм», — глухо раздалось за спиной. Никого у колокола не было. Это ветер гулко отзывался в его бронзовых боках, заставляя вспоминать, не давая забыть.
Алёна нырнула за маяк, прячась и от ветра, и от колокольного мерзкого звука. Купила билет и потянула на себя железную, тяжело скрипевшую дверь.
Изнутри маяк был не таким интересным, как снаружи. Железная лестница бесконечными изломами вела наверх. Железные перекрытия с ребристой поверхностью. Квадратные дырки в полу и потолке. Узкие, забранные в двойной ряд стекол окошки. С каждым «этажом» из них открывался всё новый и новый вид. Сначала были домики и сосны. Потом домики, сосны и макушки белых ветряков. Дальше домики превратились в крошечные кубики, сосны — в зелёный ковёр, разрезанный тёмной полоской дороги, зато белые великаны - ветряки встали во весь свой гигантский рост. Справа наступало море. Оно шипело и пенилось у камней на берегу, холодно тянулось к горизонту. В море уходила длинная тонкая коса из камней. Она была полна птиц, кричащих, раздражённых морских жителей. Между маяком и морем сто метров берега — памятник и лабиринт.
«Бомм», — напомнил о себе колокол. Алёна зажала уши, зажмурилась, но гудение продолжалось, словно оно поселилось в мозгу.
Открыла глаза и неожиданно для себя увидела, что по выложенному белыми камешками лабиринту кто-то шагает. Крошечная фигурка.
Ну вот, и ещё кому-то не холодно.
Алёна обошла смотровую площадку маяка, глянула на домики, на припаркованные около них машины. Новой не появилось — мама не приехала. Почему, когда мама нужна, её нет. Стоит попросить, чтобы она не появлялась, — она тут как тут.
Ей, наверное, всё равно. Ей будет всё равно, даже если Алёна сейчас спрыгнет с площадки. Не вспомнит о том, что у неё была дочь, что они вместе приехали в Эстонию, что хотели попутешествовать, побывать на болотах и в старых усадьбах. А вот теперь они навечно застряли на этом острове с бермудским треугольником маяков.
С наветренной стороны было море. Чайки скандалили, угрожающе взлетали, чтобы тут же опуститься, подпрыгивали, взмахивая крыльями. Им было мало места. Остров крошечный, все не помещаются — птицы, люди, маяки.
Ветер с остервенением сдувал со смотровой площадки, но Алёна не уходила. Пальцы, вцепившиеся в железные поручни, посинели, руки покрылись морозными цыпками. Замёрзнуть и превратиться в очередной памятник. Чтобы все знали и помнили. А лучше являться в апрельское полнолуние праздным туристам, манить их за собой и исчезать. Как Хаапсальский призрак (*).
От мыслей о вечном Алёну отвлёк кто - то, настойчиво штурмующий дорожки лабиринта. Лабиринт круглый, сверху кажется крошечным. Круг, ещё круг, маленький разрыв. Фигурка бродит туда - сюда с постоянством робота. Человек останавливался бы, думал, бежал то быстрее, то медленнее. А этот идёт и идёт, без передышек, без остановок. Рядом скачет собака. Или это комок бумаги ветер носит?
Ветер… Руки не чувствовались, ног уже давно не было, кожа превратилась в обледенелый панцирь. Начнёшь двигаться — развалишься на мелкие кусочки, расколешься, как стекло…
Ветер… Руки не чувствовались, ног уже давно не было, кожа превратилась в обледенелый панцирь. Начнёшь двигаться — развалишься на мелкие кусочки, расколешься, как стекло…
Было скучно и немного тревожно. Неинтересно убегать, когда тебя никто не ищет, не волнуется. Где эту маму носит, когда она нужна? Вот как пойдёт Алёна домой через лес, вот как заблудится… Поищут они её тогда, попрыгают.
Но прятаться одной тоскливо. Нужна компания. А хорошая компания…
Снова пришлось сунуться на ветер, чтобы убедиться — лабиринт ещё не пройдён таинственным исследователем. А вдруг это парень? Вдруг — красивый? Вдруг «это судьба», как говорит мама. Плевать на маму! Сейчас Алёна была готова общаться с кем угодно, лишь бы не томиться в ожидании.
Железные ступени звенели под быстрыми ногами. Никто не шёл навстречу, никому не был интересен этот маяк.
Пока бежала вниз, пока продиралась сквозь кусты и ограду, успела решить, что всё показалось, что в лабиринте не человек. Показалось ведь на Горе Крестов.
Белый пудель меховым комком подкатился под ноги, запрыгал, затявкал. Чуть не тяпнул за лодыжку, а получив пинок под брюхо, с возмущённым лаем понёсся обратно. К лабиринту. К девчонке, стоящей в его центре.
Пудель неистовствовал. Бегал на границе лабиринта. Внутрь не совался.
— Чего это он? — спросила Алёна.
Девчонка скривила губы. Не понимает, что ли? Ах, ну да! Они тут с русским не очень. Забывать стали.
— Ты ему не нравишься, — по-русски ответила девчонка.
Лёгкий акцент. Но ведь говорит! Очень приятно. Не надо напрягаться, не надо составлять эти бесконечные английские фразы.
— Чего это я ему не нравлюсь? — проворчала Алёна, но решила не обращать на глупую зверюгу внимания. Ее сейчас больше интересовала девчонка. Что она здесь делает? Почему говорит по-русски? Получится ли с ней задружиться или лучше этого не делать? — Ты прошла лабиринт?
— Как видишь, — повела рукой девчонка, показывая на свои ноги.
Чёрные ботинки. Летом. Что-то она не по сезону одета. И вообще, все это неказисто и немодно. О чем можно говорить с человеком, который так одевается?
Пудель надрывался.
— Ты чего тут делаешь?
Девчонка улыбнулась. Улыбка была немного странная. Растянутые губы, демонстрирующие ровный прикус. Пудель хрипел.
— Я здесь живу! — И без перехода: — Пойдём к морю.
Она легко перешагнула ходы, по которым недавно так старательно кружила, и, не оглядываясь, направилась к заливу. Алёна побежала следом, ещё не понимая, что заставляет её слушаться эту странную девочку. Ничего интересного в незнакомке нет. Какая из неё компания в далёком путешествии? Она ведь даже не парень. Разве только лабиринт. И собака. И улыбка. И вообще, куда она так почесала?
— Красиво здесь, правда? Хочется жить и никуда не уезжать.
Девчонка легко балансировала на острых камнях. Вода билась о подошву ботинок.
Алёна с трудом оторвала взгляд от странных башмаков и посмотрела на горизонт. Он был неласков. Пасмурное небо сливалось с морем — не поймёшь, где начинается одно и заканчивается другое. Алёна с трудом держалась на камнях. Острые грани резали тонкую подошву сандалий.
Девчонка побрела вдоль кромки воды, свернула на уходящую в море косу. Заволновались, закричали чайки.
— Ты куда? — вместе с чайками заволновалась Алена. — Пойдём, — поманила девчонка. — Там красиво. Будет потом что вспомнить! — Когда вспомнить?
И тут же подумала: кто всё это будет вспоминать, если они навернутся, если их смоет холодная балтийская волна.
Идти не хотелось. Мокрые камни оказались покрыты скользким илом — Алёна успела черпануть сандалетами, и теперь нога сползала из обувки, норовя порвать кожаные хлястики. Ветер продувал лёгкую кофту, звякал длинной цепочкой бус.
— Ну… потом. Когда ты уйдёшь отсюда.
Девчонка прыгала по камням, а со стороны казалось, что она вышагивает прямо по морю — серые камни сливались с водой. Если бы не чайки, постоянно срывающиеся в короткий полёт, границу земли было бы не определить. Крики птиц нарастали, некоторые уже кружились над непрошёными гостями, грозно разевая клюв. Пуделёк забился в камнях, растеряв последнюю храбрость. Девчонка шагала к краю мира. Казалось, что она сейчас дойдёт до последнего камешка, сядет там и примется болтать ножками. А Балтийское море так и польётся вниз, с обрыва. Это, должно быть, красиво. Жалко маяк. Если вся вода выльется, кому он будет светить?
(*) Как Хаапсальский призрак - Епископский замок в Хаапсалу получил широкую известность во многом благодаря красивой легенде о Белой даме. Её призрак стал одним из символов города. Более того, в августовские дни, когда в полнолуние героиня знаменитейшей эстонской легенды появляется в окне башни, во дворе замка проходит музыкальный фестиваль «Дни Белой Дамы».
Слова ступеньки, лестница язык, внутри меня возводится строенье _____________________________________________________________________________________________________________________________________
По мотивам приступов нарколепсии
И рассвет не озарил ещё своим алым цветком край ночи, как возвестил одноногий петух песнь свою
В химии известен закон «Подобное растворяется в подобном». Т.е. полярные вещества будут растворяться в полярных растворителях, а вещества, молекулы которых неполярны, будут растворяться в неполярных растворителях. Пример из повседневной жизни: отмыть посуду от жира в холодной воде невозможно (имеется в виду без специальных средств). Масло или жир в воде не растворяются, поэтому и не смываются.
Природа, мудрость и покой. Уже зовёт меня могила; Но чувства прежние свои Ещё старушка не забыла И пламя поздное любви С досады в злобу превратила. Душою чёрной зло любя, Колдунья старая конечно Возненавидит и тебя; Но горе на земле не вечно".
из поэмы А.С. Пушкина - Руслан и Людмила
Яга: Хоть я глазами стала слабовата, Но чую где-то рядом русский дух!
Солдат: Да вот он я! Пусти-ка в дом солдата.
Яга: Смотри, какой ты бойкий – как петух!
Солдат: По мне, так всё равно, как называться. Я на тебя, бабуся, не сержусь. Мне только бы с дороги отоспаться... Зови, как хочешь – хоть петух, хоть гусь.
Яга: Давно таких речей я не слыхала. Ну, коли не боишься – заходи. Какой же чёрт принёс тебя, нахала?
Солдат: Наверно, чёрт и сбил меня с пути. Иду с войны. Пройти б ещё немного, Да встал передо мной дремучий лес. Тут в темноте я потерял дорогу, В какое-то болото чуть не влез...
Яга: Да, узнаю Кощеевы проделки! Во всём видна злодейская рука. ...Вон, щи в кастрюле. Только нет тарелки.
Солдат: А я привык хлебать из котелка.
Яга: И я с тобой, пожалуй, подзаправлюсь… Давай съедим ещё по пирогу. Скажи, солдатик, как тебе я нравлюсь? Не испугался старую Ягу?
Солдат: Тебя зовут Яга? Ну, что ж... красиво. Я пирогов вкуснее не едал...
Яга: Да я же не о том тебя спросила! Ты что, не понял? К ведьме ты попал!
В народе слава про меня дурная. Не слышал, что с чертями я дружу? Что в ступе я на помеле летаю, Нарочно всех в болото завожу?
Кого поймаю – смерти не минует! Назад тебе не выбраться совсем! А вот сейчас тебя я заколдую! Зажарю в печке и с костями съем!
Гляди, солдат – я страшная какая! Рот без зубов... И горб, как твой мешок. Нога, уж точно, стала костяная... А всё Кощей – проклятый женишок!
Небось, решил, что спятила бабуся? Да это видно по твоим глазам. Ну, ладно... Хорошо, что хоть не струсил. А люди верят этим чудесам!
Солдат: С чего взяла ты, что одна такая? Старух полно на свете и других. Да, старость красоты не добавляет. А у тебя, вон, даже есть жених.
Да плюнь ты на людишек этих глупых, Пускай себе болтают всякий вздор. И, кстати – покажи свою мне ступу: Какой там у неё стоит мотор?
Яга: Да ты, солдат, смеёшься надо мною!!! ...Ох... раньше я... сама такой была. ...Ох... что мне делать с этою спиною... Вот до чего насмешка довела!
Спина болит... Ну, подсади на печку! Окно прикрой! Не выношу сквозняк... Ложись вон там, на лавке... Дунь на свечку! Ну вот... теперь послушай... Было так...
Солдат: А кто такой Кощей?
Яга: Колдун ужасный! Он даже смерть свою заколдовал...
(Половина сцены с избушкой затемняется. Высвечивается другая половина, а там – Кощей...)
Кощей: Да, я Кощей! Колдун я очень страшный! Я даже смерть свою заколдовал! В моём дворце полно сокровищ разных, И золотом засыпан весь подвал.
Я буду вечно жить! Хотя... старею. Но тут уж ничего не изменить. Жениться надо мне, и поскорее, Пока не разучился я ходить.
Яга и Солдат. сказка-пьеса (Избранное) Автор: Бабка Ёшка
Блокада. Ночь. Забитое окно, Мигающих коптилок тусклый свет. Из мрака возникает полотно. Художник пишет женщины портрет.
Она сидела, голову склоня, И думала в голодном полусне: «Вот я умру… А что-то от меня Останется на этом полотне».
А он писал в мигании огня И думал: «На войне как на войне. Пусть я умру! Но что-то от меня Останется на этом полотне».
Поэт: Валентин Берестов - Портрет
Пигмалион: Они фальшиво пели, а плясали, плясали так, что ноги оттоптали. Прогнал и поделом. Ну а потом, жена, на что скажи она?
Алгон: Но ведь царица Кипру-то нужна. У вас потомства нет и некому отдать сей плодоносный край с его людьми в придачу, а без наследника династия - сорняк, что только землю понапрасну гложет.
Пигмалион: Но нет достойных. Плевелы одни.
Алгон: Фалеста как же, чем вам не мила, она вас любит, и она достойней любой из этих статуй привлекать к себе вниманье ваше.
Пигмалион: Фалеста - девочка, к тому ж дурнушка.
Алгон: Что ж вам надо, богинь не держим, Кипр не богат красотами по женской части, зато они как есть - отличные супруги...
Пигмалион: К тому ж я видел сон, Алгон, то было - озаренье, я, наконец-то понял, в чём не прав. Как думаешь, с мольбами к Афродите я обращусь, она меня услышит?
Алгон: Тут я вам не помощник. Общение с богами - ваше дело.
Алгон (шутливо): О, Афродита, я уж стар, но до сих пор не смог понять я, скажи, любовь - это твой дар, или же всё-таки - проклятье? Молчишь, да что я старый дурень с расспросом к статуе полез.
Когда, смахнув с плеча пиджак, Ложишься навзничь на лужок, Ты поступаешь, как Жан-Жак, Философ, дующий в рожок.
На протяженьи двух веков Он проповедует в тиши Сверканье сельских родников,- Спасенье сердца и души!
Но стрекоза и светлячок И бык, что в сторону глядит, И твой помятый пиджачок Меня ни в чем не убедит.
На протяженьи двух веков Сопротивляюсь и шучу, Бежать из пыльных городов Все не хочу, все не хочу!
Воспитание по Жан-Жаку Поэт: Александр Кушнер
Я хочу предложить вам сравнить три описания видения Юнга.
Первое – принадлежит ему самому:
В «Протоколах», описание, данное в оригинальной беседе с Яффе, Юнг выражает конкретно и кратко: Бог нагадил на собор, и кала было столь много, что крыша рухнула
Второе представляет собой текст «Воспоминаний, сновидений, размышлений», который был полностью отредактирован и от цензурирован Аниеллой Яффе и семьей Юнга:
«Бог сидел на золотом троне, высоко на миром, и из престола огромные куски кала падали на сверкающую новую крышу, разрушая её и стены собора на части».
В общем смысл тот же – но определённая тональность теряется.
А вот как звучит видение Юнга в устах современных Юнгианцев:
С небес, от Бога, на землю упали золотые экскременты которые раскололи башни и сровняли с землей величественное строение». Этот волнительный сон переписывает библейскую метафору об отвергнутом камне, ставшем камнем краеугольным, поскольку экскременты были божественными, «необъяснимо «Золотыми» и были предназначены расчистить старое».
Поразительно, не правда ли? Дерьмо которого вначале было просто «очень много», во втором варианте затвердело, а в третьем ещё и стало золотым.
Если бы речь шла только о Божьем дерьме – всё было бы не так страшно. На самом деле, «ВСР» был написан Аниеллой Яффе под диктовку Юнга, и из этого текста исчезали абзацы и главы если Яффе считала что излишняя откровенность может повредить репутации Юнга или его семьи. Исчезли главы про общения с Флурнуа и Уильямом Джеймсом которые как сейчас выясняются оказали на Юнга влияние не меньше чем Фрейд. Исчезли его личные исповеди об отношениях с Сабиной Шпилирейн, Марией Моцлер и Тони Вульф. Наконец, исчез сам стиль Юнга – неповторимый, грубый и Суверенный. Всё что могло нарушить режим эвфемизма (*), всё что бросало вызов существующему порядку и мещанским нравам буржуазии осторожно вымарывалось из истории Юнга. Вымарывалось с благими целями - сделать учение более широким и более доступным для простых людей, живущих в естественном рабстве.
Интересно что щепетильность Яффе и семьи создало противоположный эффект – многие экстравертные читатели автобиографии (а на самом деле биографии) Юнга, отшатывались от неё как от «слишком аутичной» и даже "нарциссической" - неудивительно - все описания общения с другими (будь то любовницы или коллеги учёные которые были слишком неполиткоректны - например Уильям Джеймс воспоминанию о котором Юнг посвятил целую главу)– за исключением Фрейда были аккуратно изъяты из биографии.
Если бы не этот подлог, если бы Юнга можно было немножко радикализировать и обострить темы противопоставления сейчас Юнг мог бы стать одним из ключевых фигур контркультуры.
Оригинал взят у aton418 __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) нарушить режим эвфемизма - Эвфемизм - Нейтральное по смыслу и эмоциональной «нагрузке» слово или описательное выражение, обычно используемое в текстах и публичных высказываниях для замены других, считающихся неприличными или неуместными, слов и выражений.
Позови меня на мировую, Будем вместе там, на мировой, Глядя на погоду грозовую, Ожидать врага на огневой. Позови: судьбе своей навстречу Я приду, приеду, прилечу И умру, и даже не замечу… Ты меня потреплешь по плечу, Обругаешь крепкими словами Среди с неба падающих мин. Как же так? За всё, что там, за нами, Отвечать остался ты один? Прозвучит вдали команда «К бою!» Рядом будем только мы вдвоём… Ты меня положишь над собою На разбитом бруствере своём. И тогда, в безумной круговерти, Смерть поймёт, что нас не раздружить: Сколько пуль приму я после смерти, Столько раз ты должен будешь жить.
Эльдар Ахадов о мужской дружбе Автор: Карпенко Александр
( при составлении поста ни один бруствер не пострадал (!!!!!)
«1 (14) января 1918 года, Ленин выступил в Михайловском манеже на проводах первых эшелонов социалистической армии. Когда Владимир Ильич возвращался с митинга, автомобиль, в котором он ехал, был обстрелян террористами — контрреволюционерами. Спутник Владимира Ильича — швейцарский коммунист Ф. Платен — быстро наклонил вниз голову Ленина. Платен был легко ранен, Владимир Ильич остался невредим.»
Мария Ильинична Ульянова:
«Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля как горох посыпались ружейные пули. «Стреляют», — сказала я. Это подтвердил и Платен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвёл её в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, чтобы это была стрельба.
— Разве в самом деле стреляли? — спросил его (шофёра) Ильич. — А то как же! — ответил шофёр.
Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели на вылет, пробив переднее стекло.»
Это такая первая ласточка прилетела, как сейчас говорят – тревожный звоночек. До Октябрьской революции попыток покушения на Ленина не было. Факт покушения достаточно известный, но состав участников акции не афишировался. 12 человек террористов, среди которых были и работники Петроградской милиции с места происшествия скрылись.
из книги Владимира Осипова - Покушение на Ленина. Моя Крупская
И будет, как назло, ползти трамвай, метро, не знаю что там. И вьюга заметёт пути на дальних подступах к воротам… А в доме будет грусть и тишь, хрип счётчика и шорох книжки, когда ты в двери постучишь, взбежав наверх без передышки.
Не отрекаются любя (Отрывок) Поэт: Вероника Тушнова
Сегодня что-то грустно мне, А к грусти не привыкла я. Включу негромко музыку И сигаретку выкурю. Хоть было всё неправдою, Что ты наговорил, Но всё равно я радуюсь, Что ты со мною был. Хоть ты не настоящий, Как растворимый кофе, Но действуешь бодряще, В любви ты супер -профи. Считаю жизнь пропащей, Когда мы врозь, любимый, Хоть ты не настоящий, Как кофе растворимый. Ты не оставил адреса, Мой сладкий, засекреченный. Тебя искать отправлюсь я Сегодня поздним вечером. У кофе растворимого Неповторимый вкус. Тебя найду, любимый, я И тут же растворюсь.
