9 / 10 от золотого камня
Орехи, что спрятал я в старом дупле,
Где войско моё на привале в тепле,
Мы осенью с няней собрали вдвоём
На море в прибрежном лесу с родником.
Вот этот свисток (он взаправду хорош!)
Чтоб выстрогать, нам пригодился мой нож,
И ветка платана была нам нужна,
И няня, всех больше трудилась она!
А камень, в котором крупинки блестят,
Донёс я с трудом издалёка в обхват,
Когда обнаружил в одной из канав;
Есть золото в нём, а мой папа неправ.
Но этим похвастать не может никто,
Сокровище это - моё долото;
Есть лезвие в нём и ещё рукоять,
Всамделишный плотник дал мне поиграть!
Мои сокровища
Автор: Роберт Льюис Стивенсон
Sting - Desert Rose
Небо на горизонте уже наливалось багрянцем, а потом взошло солнце.
Вспомнив сказанное отцом, Сантьяго развеселился: он уже повидал множество замков и множество красавиц, из которых, впрочем, ни одна не могла сравниться с той, с которой через два дня он встретится вновь.
У него есть отара овец, и куртка, и книга, которую всегда можно обменять на другую.
А самое главное – исполняется его самая заветная мечта: он путешествует. Когда ему наскучат равнины и поля Андалусии, всегда можно продать овец и податься в матросы. А если когда - нибудь надоест скитаться по морям, к тому времени он узнает другие города, других женщин, другие способы быть счастливым.
«Не знаю, удалось бы мне найти Бога в семинарии», – подумал Сантьяго, глядя на восходящее светило.
В своих странствиях он всегда предпочитал следовать по неизведанному пути. И в этой церкви ему ещё ни разу не случалось ночевать, хотя в здешних краях он бывал часто.
Мир огромен и неисчерпаем, и стоило Сантьяго хоть ненадолго предоставить овцам самим выбирать дорогу, на ней непременно встречалось что - нибудь интересное. Только вот сами они не понимают, что каждый день находят новые пути, что меняются пастбища и времена года: в голове у овец только пропитание.
«Может быть, и мы такие же, – думал пастух. – Ведь я и сам ни разу не подумал о других женщинах с тех пор, как познакомился с дочкой суконщика».
Он взглянул на небо, прикинул – выходило, что он ещё до обеда будет в Тарифе. Там надо бы обменять книгу на какую - нибудь другую, потолще, наполнить флягу вином, побриться и постричься, чтобы как следует подготовиться к встрече с дочкой суконщика. О том, что его уже мог опередить какой - нибудь другой пастух, он старался не думать.
«Жизнь тем и интересна, что в ней сны могут стать явью», – думал Сантьяго, поглядывая на нeбo и прибавляя шагу.
Он вспомнил, что в Тарифе живёт старуха, которая умеет толковать сны. Вот пусть и расскажет, что значит этот самый сон, приснившийся ему уже дважды.
Старуха провела гостя в заднюю комнату, отделённую от столовой занавесом из разноцветных пластмассовых бус. В комнате стояли стол и два стула, а на стене висело изображение Сердца Христова.
Хозяйка усадила Сантьяго, села напротив и, взяв его за обе руки, для начала вполголоса прочитала молитву.
Похоже, молитва была цыганская.
Пастуху часто встречались цыгане – они, хоть и не пасли овец, тоже бродили по свету. А люди говорили, что живут они обманом, что продали душу дьяволу, что воруют детей, и те потом становятся в их таборах невольниками.
Сантьяго сам в детстве до смерти боялся, что его украдут цыгане, и теперь, когда старуха взяла его за руки, этот страх вновь в нём проснулся.
«Но ведь здесь – святое Сердце Иисусово», – подумал он, стараясь успокоиться и унять невольную дрожь. Ему не хотелось, чтобы старуха что - нибудь заметила. Для верности он прочитал про себя «Отче наш».
– Очень интересно, – не сводя глаз с линий его руки, пробормотала старуха и вновь погрузилась в молчание.
Юноша ещё больше забеспокоился. Дрожь передалась в руки, и он их поспешно отнял.
– Я не за тем пришёл, чтобы ты мне гадала по руке, – сказал он, начиная жалеть, что вообще переступил порог этого дома: не лучше ли заплатить, сколько скажут, да и убраться отсюда поскорее. Подумаешь, какой - то сон, который приснился дважды.
– Знаю. Ты пришёл, чтобы я растолковала тебе твой сон, – ответила цыганка. – Сны – это язык, на котором говорит с нами Господь. Когда это один из языков мира, с этого языка я ещё могу перевести. Но если Господь обращается к тебе на языке твоей души, лишь тебе одному будет понятно сказанное Им. Деньги, впрочем, я всё равно с тебя возьму, раз уж ты пришёл за советом.
«Похоже, влип», – подумал Сантьяго, но отступать было некуда. Риск для пастуха – привычное дело: то волки нападут на стадо, то засуха случится. Риск и придаёт соль его жизни.
– Мне дважды снился один и тот же сон, – сказал он. – Будто я пасу своих овец на лугу, и тут появляется ребёнок, хочет с ними поиграть. Я не люблю, когда кто - нибудь подходит к моим овцам: они чужих боятся. Только детей они к себе подпускают без боязни – уж не знаю почему. Не понимаю, как это овцы определяют возраст.
– Рассказывай сон, – перебила старуха. – У меня вон котелок на огне. Денег у тебя немного, а время моё стоит дорого.
– Ребёнок играл да играл с овцами, – продолжал, немного смутясь, Сантьяго, – а потом вдруг подхватил меня на руки и перенёс к египетским пирамидам.
Он помедлил, засомневавшись, знает ли цыганка, что это такое, но она молчала.
– К египетским пирамидам, – повторил он медленно и раздельно, – и там сказал мне так: «Если снова сюда попадёшь, отыщешь спрятанное сокровище». И только захотел он указать мне, где же оно там лежит, как я проснулся. И во второй сон – то же самое.
Старуха долго молчала, потом вновь взяла Сантьяго за обе руки и внимательно вгляделась в ладони.
– Сейчас я с тебя ничего не возьму, – молвила она наконец. – Но если найдёшь сокровище, десятая часть – моя.
Юноша рассмеялся от радости – приснившееся сокровище сохранит ему его жалкие гроши. Старуха, верно, и в самом деле цыганка: у цыган, говорят, не все дома.
– Так растолкуй же мой сон, – попросил он.
– Прежде поклянись. Поклянись, что отдашь мне десятую часть сокровища, тогда растолкую.
Пришлось поклясться. Но старуха потребовала, чтобы он повторил клятву на образе Святого Сердца Иисусова.
– Этот сон на Всеобщем Языке, – сказала она. – Я попытаюсь его растолковать, хоть это и очень трудно. Вот за труды я и прошу у тебя десятую часть сокровища. Слушай же: ты должен оказаться в Египте и найти свои пирамиды. Я сама и не слыхала про такое, но раз ребёнок показал тебе их, значит, они существуют на самом деле. Вот и отправляйся к ним – там ты найдёшь своё сокровище и разбогатеешь.
Сантьяго почувствовал вначале удивление, а потом досаду. Стоило ради такой чепухи разыскивать старуху? Хорошо хоть денег с него не взяла.
– Только время на тебя даром потратил, – сказал он.
– Я предупреждала: сон твой трудно разгадать. Чем необыкновенней что - либо, тем проще оно с виду, и смысл его под силу понять только мудрому. А поскольку я мудростью не отличаюсь, то мне пришлось выучиться другим искусствам – к примеру, гадать по руке.
– Как же я попаду в Египет?
– Это уж не моя печаль. Я умею только толковать сны, а не делать их явью. Иначе разве жила бы я как нищенка, побираясь у собственных дочерей?
– А если я не доберусь до Египта?
– Не доберёшься – останусь без твоей платы за моё гаданье. Мне не впервой. А теперь ступай, не о чем нам больше с тобой разговаривать.
Сантьяго вышел от цыганки в сильном разочаровании и решил, что никогда больше снам верить не будет.
Тут он вспомнил, что пора и делами заняться: отправился в лавку, купил кое - какой еды, обменял свою книгу на другую, потолще, и уселся на площади на скамейку попробовать нового вина.
День был жаркий, и вино волшебным образом охладило юношу.
из романа Пауло Коэльо - «Алхимик»
