Уважаемые читатели, разрешите ОЛЛИ познакомить вас со случаем, который произошёл с ним сегодня. Правда, назвать это событие прям вот так случаем, будет громко сказано, но дельце получилось всё таки запутанным и сейчас вы поймёте почему.
Итак, друзья, идёт значит наш ОЛЛИ в магазин, и как всем известный Рафик никого не трогает. Вот просто никого. И тут ОЛЛИ обгоняет самокатчик и бросает ОЛЛИ вслед фразу - Больной!
А теперь, друзья, следуем за ходом мысли ОЛЛИ и разворачивающейся ситуации.
Вот. Сначала ОЛЛИ решил, что он идёт по центру дороги, и его нельзя обогнать ни слева, ни с права. И поэтому ОЛЛИ больной. Однако, осмотревшись, ОЛЛИ отказался от первоначальной версии, ибо шёл ОЛЛИ по крайне правому ряду, и слева его запросто мог обогнать, не то что самокатчик, а целая карета.
Второй версией была версия уголовно - пацанская. Мол больной, то есть уже арестованный, но ещё не осужденный. Однако, потом ОЛЛИ сказал себе. ОЛЛИ, нельзя проецировать свое газонокасильщеское прошлое на других людей. Какие основания у тебя вообще были, чтобы так думать? Аккуратно одетый молодой человек, занимается спортом, на экологически чистом тренажёре (самокате). Ну вот с какой вообще стати в твоей голове, ОЛЛИ, такая версия всплыла, понимаешь?
И ОЛЛИ стал думать дальше. Думал и приближался к магазину, но не к первому, когда ОЛЛИ встретил самокатчика, а уже ко второму. И вот ОЛЛИ приближается, и тут у него возникает третья версия, уже интеллигентно - пчелиная. Эврика, это был cultural reference на такое понятие, как «Больной человек Европы». И действительно «Больным человеком Европы» называют государство, которое испытывает серьёзный экономический или социальный кризис. Но экономический раздел вынесем за скобки, случаются ситуации и печальнее, чем вариант ОЛЛИ, а вот социальный... Вряд ли, уважаемые читатели, что кто -либо, из числа тех, кто знает ОЛЛИ, станет оспаривать тот факт, что ОЛЛИ испытывает весьма и весьма серьёзный социальный кризис в своём, так сказать бытие. Другим моментом было ещё то, что понятие «Больной человек Европы» в первую очередь относили к Османскому государству, а это уже прямой cultural reference на султана Сулеймана стоящего с Хюррем Султан по правую руку и Махидевран Султан по левою. В общем всё складывалось в цвет.
Однако, как оказалось, ОЛЛИ рано радовался своей ( с третьего раза) прозорливости. Как вы уже догадались друзья, четвёртый раунд сего квеста развернулся в магазине. И тут, уважаемые друзья, разрешите обрисовать следующую диспозицию. ОЛЛИ с одним бисквитным рулетом. Впереди касса, около неё стоит мужчина, но без товара. Между ОЛЛИ и кассой с мужчиной без товара две женщины с полными тележками. И тут ОЛЛИ на быстром шаге, изворачиваясь в узком проходе между женщинами с тележками и стеллажом с товаром, всё таки обгоняет соперников и приходит к кассе первым. Ещё раз отметим, данный обгон абсолютно не предсказуем никем, даже самим ОЛЛИ, это чистое бессознательное управление телом, успеет оно изогнуться и обогнать или не успеет. Итак, оно всё таки успело. ОЛЛИ кладёт рулет на транспортёр , продавщица подаёт механизм, рулет подъезжает к кассиру, мужчина без товара, понимает, что сейчас будет покупать ОЛЛИ, а не он, впереди стоящей, что -то там на кассе желающий приобрести, он хватает всей своей рукой рулет ОЛЛИ и относит его далеко назад. И ? - спросит читатель. И - наколчка, наколчка, ещё татуировочка.
В общем полная Матрица, уважаемые читатели и гости нашего Форума.
Дарите детям чудеса, Прогулки, игры, хороводы! Блестят пусть детские глаза, Ведь все запомнится на годы!
Дарите детям теплоту! Она воздастся вам сторицей, Как бумеранг в секунду ту, Когда сияют счастьем лица!
Уверенность дарите им, В своей защите и опоре! Накрыв крылом любви своим, Не дайте им увидеть горе!
Автор: Нисса
Фонтан, возле дворца культуры, извергает поток воды, манящий прохладой и свежестью.
Двое приятелей, лет десяти, весело купаются, поднимая сотни брызг, так, что их окружает радуга. Один пухлый, как тюлень, другой тощий, как спичка. Плеск воды смешивается с визгом и хохотом.
На скамейке, возле фонтана, сидят мама с дочкой, лет шести. Мама увлечённо что - то пишет в айфоне, а дочь безуспешно пытается читать детскую книжку, всё время отвлекаясь на купающихся мальчиков.
- Мама, можно погулять по фонтану? - наконец, спрашивает она. - Можно, - следует автоматический ответ между набором очередной фразы.
Девочка быстро кладёт книжку, подбегает к фонтану, взбирается на бортик, предварительно сняв сандалии. Проходит один круг, любуясь потоком воды, наслаждаясь влажным воздухом.
От купающихся на неё летят брызги. Приходится вернуться на скамейку и раздеться до плавок, чтобы не замочить одежду. Все эти перемены происходят мимо родительского внимания. Приковал айфон.
Дочь снова на бортике. От гладкого шлифованного мрамора исходит такой жар, что ногам горячо.
- Мама, можно опустить ноги в воду, - спрашивает девочка и тут же становится на дно фонтана, понимая, что машинальный кивок головы обеспечен. По колено, неглубоко.
Внезапный всплеск, в стороне от купающихся мальчиков, заставляет отвлечься от обмена информацией.
Дочь, мокрая с головы до ног, виновато стоит у края фонтана.
- Поскользнулась, - и разводит руками.
Мама медленно возвращается в реальность. Осознание несёт с собой ужас.
- И что теперь делать? - вопрос с отчаянием. - Ни полотенца, ни запасных плавок. - А вот магазин, - вступает в разговор мальчик - тюлень. - Там можно купить и полотенце, и трусики. Не беспокойтесь. Мы за ней приглядим.
И пошла мама в магазин, невольно отметив для себя, что снова поставила её дочь перед фактом, неминуемо, предложив расхлёбывать последствия.
А в фонтане теперь веселились и брызгались уже трое купальщиков.
На море шторм, почти цунами, Ноябрь свирепствует ветрами. Льёт сильный дождь, заняться нечем, И мы вдвоём встречаем вечер В уютном доме со свечами.
Камин насытился дровами, Теплом окутывает плечи. Трамвай проехал недалече ... На море шторм.
Зима совсем не за горами, И вскоре белыми снегами Накроет слякоть междуречий. Сезон предзимья быстротечен. Как наша жизнь летит годами ... На море шторм.
На море шторм Автор: Виктор Косолаповский
Уже несколько дней бушевала непогода в городе.
Вечерело, солнце закончило свою работу и удалилось, спрятавшись за чёрные тучи.
Ветер гнал мокрые осенние листья по небольшому скверу. Промозглый ветер нещадно срывал головные уборы с редких прохожих. Они торопливо бежали по мокрой аллеи, оббегая небольшие грязные лужи, к остановке трамвая, а он их подгонял, подталкивал, старался своим неожиданным порывом, сбить с ног. Это у него не получалось и он завывал от досады, его вой отдавался эхом в почти пустом сквере.
Деревья преклонили свои полуголые ветви к земле, они хотели спрятаться от злого холодного ветра и его невыносимой песни.
Несколько часов, не молодой худощавый мужчина стоял под большой раскидистой елью, скрывая свое присутствие от людского взгляда. Кутаясь, в большого размера, тёмную куртку и большой чёрный шарф, закрывавший его до подбородка. От промозглого ветра, стараясь согреться, переминался с ноги на ногу, пускал злобные и нетерпеливые взгляды на одиноких, торопливо шагавших женщин, девушек, подростков.
Он ждал, потирая друг о друга, озябшие руки в хозяйственных перчатках, в народе именуемых «китайские» и курил. Курил одну за другой самые дешёвые, вонючие сигареты. Закончится коптить окурок, он много раз окунет его в мокрую листву, потом засунет в полиэтиленовый пакет внутри громадного кармана куртки - старался не оставлять следов своего пребывания в этом месте.
«Созерцатель» несколько вечеров подряд стоял под этой елью, в полумраке наблюдая за прохожими, спешившими к остановке. Думал, думал, наблюдая за суетой людей. Простояв несколько минут, один - прохожих спешащих к троллейбусной остановке не было, выкурив за этот вечер, почти пачку дешёвых сигарет подумал, что хватит на сегодняшний вечер, пора возвращаться в свою конуру, так он окрестил свою маленькую комнату в коммуналке, рядом с этим сквером.
Вдруг, вдалеке он увидел тонкий, небольшого роста силуэт, торопливо бежавший по аллеи. Сильный ветер подталкивал в спину и толкал невесомое тело вперёд, придавая ускорение при движении.
Только по ярко - красной небольшой сумочке он определил, что это девушка или девочка - подросток. Немного приблизившись к тому место, где стоял мужчина, торопливо бежавшая девушка… он различил в полумраке : тёмную куртку, тёмные брюки, маленькую шапочку и … красные ботинки и ярко - алый шарф, закрывающий лицо до больших глаз.
Сквер был плохо освещён, лампы освещения в резных фонарях многие не работали…наверное, сильный ветер воевавший в этом городе несколько дней, « потушил» их…
Семеня быстро ножками, она промчалась в нескольких шагах от него, оставив слабый, чуть уловимый цветочный запах духов.
Мужчина торопливо погасил сигарету, запрятав окурок в карман, осторожно и неслышно вышел из под дерева. Торопливо, словно кот, охотившись за мышкой, поспешно стал догонять «красную сумочку».
Внутри самца проснулось знакомое ему чувство, чувство предстоящего блаженства, радости, эйфории… и по телу прошла тёплая волна возбуждения, она придала ему смелость, быстроту движения и … загадочное чувство охотника. Такое чувство испытывают неадекватные люди; наркоманы, которые примут дозу и «получают кайф»; кровожадные преступники после совершения своего злодеяния и просто маньяки - убивцы, которые видят свою жертву и начинают охоту за ней, предвкушая свои зверские действия и видя в глазах жертвы муки, боль, безысходность…
«Маленького роста, мне до плеча не дотянет, наверное, девочка, лет так 15 - 17, и размер ноги маленький, наверное, 35 ?- стучало в мозгу у него. Интересно, откуда это она так поздно возвращается? Никто не встречает? Уже поздний вечер».
Его мысли прервал жалобный трезвон телефона, да такой громкий, что ему показалось, на всю округу: сквер, остановку и часть города.
Мужчина был совсем близко от одиноко спешащей прохожей.
«Красная сумочка» достала телефон, немного «сбавила шаг» и ответила: « Я уже до остановки дошла. Скоро буду!»
Тут она, чуть уловила совсем близко, взади себя, дыхание, звериное, зловонное, дыхание зверя…нечеловека и « кожей»почувствовала опасность. Мужчина протянул свою руку и тронул миниатюрную фигуру за плечо…
«Красная сумочка» молниеносно повернулась лицом к незнакомцу.
Он опешил, и от неожиданности сделал пол шага назад.
Длиной славится язык Да так, что нет конца и края Мне не нужны покой и тишина - Умение работать отдыхая ... Дано тому, кто так искусен и хитёр Порой скромнее дня и ночи Идти по псевдо верному пути Мне освещают дьявольские очи Во тьме, отнюдь, нет тишины Угрозы совести и муки. Идти по верному пути Помогут крепкие Отца Святого Духа руки
Отца Святого Духа руки Автор: Станислав Загуляев
По временам в Курьерке, исстари любимой газете панов помещиков, упоминалось в реляциях его имя в числе отчаянных гарибальдийских сподвижников, пока однажды из того же Курьерка паны не узнали, что Максим упал вместе с лошадью на поле сражения. Разъярённые австрийцы, давно уже, очевидно, точившие зубы на заядлого волынца (которым, чуть ли не одним, по мнению его соотечественников, держался ещё Гарибальди), изрубили его, как капусту.
— Плохо кончил Максим, — сказали себе паны и приписали это специальному заступничеству св. Петра за своего наместника. Максима считали умершим.
Оказалось, однако, что австрийские сабли не сумели выгнать из Максима его упрямую душу и она осталась, хотя я в сильно попорченном теле. Гарибальдийские забияки вынесли своего достойного товарища из свалки, отдали его куда - то в госпиталь, и вот, через несколько лет, Максим неожиданно явился в дом своей сестры, где и остался.
Теперь ему было уже не до дуэлей. Правую ногу ему совсем отрезали, и потому он ходил на костыле, а левая рука была повреждена и годилась только на то, чтобы кое - как опираться на палку. Да и вообще он стал серьёзнее, угомонился, и только по временам его острый язык действовал так же метко, как некогда сабля. Он перестал ездить на «Контракты» (*) , редко являлся в общество и большую часть времени проводил в своей библиотеке за чтением каких - то книг, о которых никто ничего не знал, за исключением предположения, что книги совершенно безбожные. Он также писал что - то, но так как его работы никогда не являлись в Курьерке, то никто не придавал им серьёзного значения.
В то время, когда в деревенском домике появилось и стало расти новое существо, в коротко остриженных волосах дяди Максима уже пробивалась серебристая проседь. Плечи от постоянного упора костылей поднялись, туловище приняло квадратную форму.
Странная наружность, угрюмо сдвинутые брови, стук костылей и клубы табачного дыма, которыми он постоянно окружал себя, не выпуская изо рта трубки, — всё это пугало посторонних, и только близкие к инвалиду люди знали, что в изрубленном теле бьётся горячее и доброе сердце, а в большой квадратной голове, покрытой щетиной густых волос, работает неугомонная мысль.
Но даже и близкие люди не знали, над каким вопросом работала эта мысль в то время. Они видели только, что дядя Максим, окружённый синим дымом, просиживает по временам целые часы неподвижно, с отуманенным взглядом и угрюмо сдвинутыми густыми бровями.
Между тем изувеченный боец думал о том, что жизнь — борьба и что в ней нет места для инвалидов. Ему приходило в голову, что он навсегда выбыл уже из рядов и теперь напрасно загружает собою фурштат (**) ; ему казалось, что он рыцарь, выбитый из седла жизнью и поверженный в прах. Не малодушно ли извиваться в пыли, подобно раздавленному червяку; не малодушно ля хвататься за стремя победителя, вымаливая у него жалкие остатки собственного существования?
Пока дядя Максим с холодным мужеством обсуждал эту жгучую мысль, соображая и сопоставляя доводы за и против, перед его глазами стало мелькать новое существо, которому судьба судила явиться на свет уже инвалидом. Сначала он не обращал внимания на слепого ребенка, но потом странное сходство судьбы мальчика с его собственною заинтересовало дядю Максима.
— Гм… да, — задумчиво сказал он однажды, искоса поглядывая на мальчишку, — этот малый тоже инвалид. Если сложить нас обоих вместе, пожалуй, вышел бы один лядащий человечишко.
С тех пор его взгляд стал останавливаться на ребенке всё чаще и чаще.
из повести Владимира Короленко - «Слепой музыкант» ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) перестал ездить на «Контракты» - «Контракты» — местное название некогда славной киевской ярмарки. Прим. Владимира Короленко. (**) загружает собою фурштат - Фурштат (нем.) — военный обоз.
В узбекской чайхане прорвало что - то, и по всей видимости прорвало магистральное, потому, как они через трубу сливают и сливают так, что всю рыночную улицу затопило. Дошло до того, что вода уже подошла бы прям к площадке перед школой, но там в трёх метрах решётчатый подземный слив.... только так и спаслось учебное заведение.
Ударили по левой руке... Зубы не пострадали, понимаешь
Во время составления иллюстрации никто друг за другом не умирал. И ником у не ставился диагноз "Гайморит". Горе - Печаль ... Надеемся, что и его избежим .. Надеемся.
Вот Пьяница на танк взобрался, Разрушив мир не только мой. Но как бы я не чертыхался – Боролся с левою рукой.
Однажды «улетаю» в ванне. Мне б плакать, только – боже мой! – Не надо больше (вот так странно!) Бороться с левою рукой!
ПРИПЕВ: Времена бегут куда-то вдаль. В этом мире бродит печаль. Остаётся там, за чертой, Только войны с левой рукой.
5. Вот гайморит. Вот смерть за смертью. И думаешь: «Кто я такой?» Но даже в горе незаметно Боролся с левою рукой.
Осваиваю я компьютер, Хочу пробиться к вам домой – И тут, увы, ежеминутно Боролся с левою рукой.
ПРИПЕВ: Времена бегут куда-то вдаль. В этом мире бродит печаль. Остаётся там, за чертой, Только войны с левой рукой.
6. Прошло полвека в глупой схватке, Что шла, увы, с самим собой. А я по-прежнему «в атаке», Борюсь, как прежде, я с рукой.
Сыграть Шопена не спешите. Когда же кончу путь земной, Вы на могиле напишите:
— Вчера ночью ко мне приходил Дато; он обещал еще раз зайти за мною. Мы пойдем туда, где люди ходят в белых прозрачных платьях, от которых исходит яркий свет. И мне дадут такую же одежду, если я буду щедрым и добрым… Иной одежды мне не нужно… Чарская Л. А. - «Княжна Джаваха» (Цитата)
Скажи мне честно от души, зачем нам женщинам трусы? Трусы в цветочек и в кружочек, трусы в полоску и в горошек, и не одни, не три, не восемь, когда мы только все их сносим? Но, вот какой тут парадокс, зачем трусы нам выдал Бог? как не крути и не верти, мужчины любят нас всерьёз, гораздо больше без трусов. И вот теперь ты мне скажи, зачем нам женщинам трусы?
Зачем нам женщинам трусы? иронический стих Автор: Ирина Морозова 8
Я покрываюсь плесенью и пылью, И обрастаю, словно камень мхом. Застряла между выдумкой и былью, Укрылась сладким, безмятежным сном. Я перестала выходить из дома, И отказалась от борьбы со злом. Боюсь ходить одна во время грома, И по горячим углям босиком.
Живу в своей реальности, как в коме, Мне дела нет до мировых проблем. А все гадают, “Выплывёт?... Утонет?…” Ждут от меня глобальных перемен. Я понимаю, надо подниматься, И возвращаться в мир… из - под руин. Но не могу… и не хочу пытаться, Мне так уютно в коконе перин.
НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ (ОТРЫВОК) Автор: ТатьЯна Оплендер
Вечером она уже знала всё. Про инсультную бабушку, про то, что Юлька во всё это не верит, никакой бабушки нет, никакого инсульта тоже.
Узнала Людмила Сергеевна, что письма от Романа приходят странные, будто Юлька ему не пишет. А она пишет, пишет, каждый день пишет. Но он, Ромка, глупый, он людям верит. Зачем он дал свой домашний адрес? Вот она, Юлька («Мам, ты только не сердись!»), сразу решила, что надо писать «до востребования». А он, наоборот, что так будет быстрее: «Я проснусь, а в ящике твое письмо!»
Юлька сказала: «Ромка, перехватят!» – «Дурочка! Кому могут быть интересны мои письма, кроме меня?» Он такой. Он идеалист. Он думает, что у него мать хорошая, а Юлька её ненавидит, потому что знает: Юльку тоже ненавидят. «Ты, мама, извини, но я и о тебе так думала. Я помню, ты к Роману ведь не очень… Губы вот так делала…» И Юлька «сделала губы», какие будто бы делала Людмила Сергеевна, когда говорила о Романе.
Что было, то было. Но это когда! Что она тогда знала? Роман – сын Кости. Боже, какая чепуха! Вообще все те, ранешние, мысли потеряли очертания, расплылись. Все эти страхи, что Роман будет такой, как Костя или его мать, эта шестипудовая клуша. Какое это имеет значение, если Юлька любит именно этого мальчика? Разлюбит Костиного сына обязательно? Но ведь тогда будет совсем другая история, другой разговор. И вообще – при чём тут они все со своей уже прожитой жизнью, если пришли другие?
Она, Людмила Сергеевна, готова по - новому, по-родственному полюбить и Костю, и Веру. Потому что родилось что - то совсем новое – и к тому, что было у неё, это уже не имеет никакого отношения. Надо узнать, что там с инсультной бабушкой и куда деваются письма, если девочка их шлёт каждый день. Людмила Сергеевна держала Юльку на коленях, и баюкала её, и гладила. Володя вошёл, посмотрел, ничего не сказал и унёс сына погулять.
– Я накопила деньги, – тихо выдохнула Юлька. – На Ленинград.
Расслабились руки у Людмилы Сергеевны, хотелось ей застонать, заплакать, и Юлька это сразу почувствовала.
– Вот видишь, – сказала она. – И ты… – Давай немножко подождём, – прошептала Людмила Сергеевна. – Ты девушка… Ты должна быть гордой…
Юлька засмеялась.
Алёна вернулась в старую школу. Снова все подивились этому нелогичному характеру. После всего, что было, после пламенной Сашкиной речи, казалось, беги из этой школы, носа не кажи. Но она пришла и поставила свой портфель - сумку на Юлькину парту.
– Я с тобой сяду, – сказала она.
И Юлька ничего, дёрнула плечами, как согласилась.
Было в этом что - то одновременно и удручающе равнодушное и величественное. Как будто ей было всё равно, и тем не менее она снисходила. А было ни то, ни другое – было третье.
Юлька просто не помнила, кто такая Алёна, откуда и зачем она взялась. И скандала того не помнила. Потом у нее спрашивали: «А здорово тогда Сашка Алёну отчихвостил?»
Она снимала очки и тёрла глаза, а крепко закушенная губа говорила: «Да, да, я вспоминаю… Что - то было… Сейчас совсем вспомню… Это из - за Романа…» Но стоило произнести его имя, все начиналось сызнова: затопляла Юльку тоска. Не хотелось говорить, думать, вспоминать, реагировать. Мир из цветного становился черно - белым, из многоголосого – монотонным, из объёмного – плоским. Училась она по - прежнему плохо, учителя жаловались на неё каждый день, требуя мер и выводов.
Таня попросила Юльку проводить её домой, вручив ей пару стопок сочинений.
– Юля, – сказал она. – Всё скверно. Я понимаю. Но школу - то кончать надо. – Я кончу, – ответила Юлька. – Не очень это видно. У тебя почти по всем предметам между двойкой и тройкой. – Ближе к тройке, – равнодушно сказала она. – А мне больше и не надо. – Юля, – робко начала Таня. – Тебе это трудно сейчас представить, но ведь жизнь складывается не только из любви. Только любовь – это, если хочешь, даже бедность. Во всяком случае, потом обязательно поймёшь, что бедность. – «Жизнь – ведь это труд и труд, труд и там, и здесь, и тут…» – В глазах Юльки мелькнула насмешка. – Это вы хотите сказать? – А что? – ответила Таня. – Смешно, но правда. – Я тоже буду работать. Куда я денусь? Буду делать что - нибудь доступное моему уму… – Опять впадение в бедность? А вдруг есть что - нибудь не просто доступное – интересное твоему уму? – Возможно, – ответила Юлька. – Кто что знает? – Так ведь об этом надо посоображать заранее. – Я соображу потом. – Когда вернётся Роман? – Я не знаю, когда он вернётся! – закричала Юлька. – Сегодня у бабушки инсульт, завтра она умрёт, потом надо будет ходить на дорогую могилу, потом утешать тётю, потом ещё что - нибудь… Ромка – дурак. Он отрастил себе такое чувство долга, что его уже носить трудно. Я пишу ему об этом в каждом письме. Я говорю: пошли ты свою бабушку к чёртовой матери, но он не получает моих писем! Почему? Куда они деваются? – Ну, зачем же ты так! – Таня даже испугалась.
Она представила, как перехватывают Юлькины письма, какому глубокому, разностороннему анализу подвергаются Юлькины отчаянные вскрики, и испугалась за неё.
– Юлька, – сказала она, – не пиши глупостей больше. А чувство долга – это прекрасно. Когда вы поженитесь, ты поймёшь, как это надежно, как спокойно иметь мужем человека с чувством долга. Для мужчины это первейшая доблесть. – Чепуха, – резко сказала Юлька. – Я думала над этим. Долгом человека вяжут. – Глупости, – сказала Таня. – Но даже если принять твои слова за истину, так, наверное, хорошо, что есть нечто, побуждающее человека ухаживать за больным, кормить стариков, беречь детей. – Только любовь вправе побуждать, – ответила Юлька и так взмахнула стопкой, что тетради разлетелись во все стороны.
из повести Галины Николаевны Щербаковой - «Вам и не снилось»
Никогда не пророчествуйте: если пророчество ложно, никто этого не забудет, если оно правильно, никто об этом не вспомнит.
Американский писатель - юморист Джош Биллингс
Забыл телефон на работе, Как будто остался без рук, Я вспомнил об этом в субботу, А может на проводе друг? А может на проводе мама, А может по делу звонок, Теперь недоступный я самый, И встали дела поперёк. Забыл телефон на работе, Скучает теперь интернет, И сеть я покинул выходит, И всё, мне прощения нет?
Метастазы мысли, метастазы боли Душу мне изгрызли и лишили воли. Метастазы в сердце, метастазы в нервах, Метастазы в небе, метастазы в недрах.
В недрах и глубинах, пропастях и скалах Скольких я любила, скольких потеряла? Скольких возносила, скольких затоптала? Скольких больно била и кого ласкала?
Жизнь прошла бесцельно. Прошлое - богатство. Как стрела смертельно фронтовое братство. Как удар поспешна паутина страха. Жизнь преодолели - тихо, без размаха.
Таинство исчезло. Таинство о рае, Таинство о счастье мы с тобой узнали. Место преступленья в душах прилунилось. Всё ушло, но наше, НАШЕ не забылось!
НАШЕ вечно с нами, НАШЕ в обороте. Прибыль получаем на судьбы излёте. С этими дарами в небо не пускают, С этими стихами рукопись сжигают.
Только в пепле строчки, только в пепле мысли. Метастазы страсти горе мне изгрызли.
Где нет комплекса, там нечему становиться ритуалом! А где нет ритуала — там нет культуры… там нет искусства… там нет Бога. Игорь Зиновьевич Павлюк
А кто у нас медсестра? Уж не крёстная ли?
Дорогие друзья, сегодня на прогулке ОЛЛИ совершил небольшой ритуал посвящённый вопросам «Мобилизации». Однако, не надо думать, что ОЛЛИ заранее всё обдумал, а потом вышел и вот ... сделал. Отнюдь. ОЛЛИ вышел ни о чём таком даже и не думая. Но затем. Три матричных сигнала, один за одним. Просто вынудили ОЛЛИ к совершению ритуала. Завершившейся четвёртым матричным сигналом. Через определённое время. Вот такие события и дела происходят.
1. Я спроектировал робота - кошку С помощью дрели, пилы и рубанка В голову ей филигранно вживил я Старенький "Интел" (процессор такой). Ночи не спал я, ведь очень старался Что б получилась она продуктивной, Чтобы еду мне домой приносила Да посвежей, и бесплатно притом. Ведь на глазах девальвирует рубль И сомалийских пиратов баркасы Вместе с адронным коллайдером жутким Мир захватить каждый день норовят. Кошка моя не пойдет на помойку, Что б приволочь мне разорванный вантуз, Я ведь заранее в ворде состряпал Файлик со списком любимейших блюд.
Робот-кошка - друг человека (Отрывок) Автор: Анри Альков _______________________________________________________________________________________________________________________
2. Петушок наш - балагур, Развлекал подружек кур. Первым зёрна не клюёт, - Жён скорей к себе зовёт!
Куры зёрнышки клюют, Муженька к себе зовут. На забор петух взлетит, Взмахом крыльев пошуршит,
Он – хозяин, наверху! И поёт: «Ку-Ка-Ре-Ку!!!». Петушок хорош собою, Гребешок над головою.
Облегает Пети шею Воротник из ярких перьев. Пышный хвост, большой и стильный. Ох, красавец, муж куриный!
Жён своих оберегает, Обижать не позволяет! Он дерётся с петухами, - Клювом, шпорами, когтями
А дерётся ох и больно! Куры очень им довольны! Неожиданно, нежданно Налетел Петух незваный.
Сел сначала на забор, Метит к курочкам во двор! Петю нашего узрел, Сразу драться захотел.
Бьются, ранят вновь и вновь, У двоих сочится кровь… Мало молвить, что дерутся, Беспощадно, насмерть бьются!
Я полено в руки взял, К месту схватки подбежал… С нашим Петей мы вдвоём Скоро сладим со врагом!
Наконец, налётчик - вор Улетел через забор! С ранних лет познал я их, Ходоков до "кур" чужих!
Петушиный бой Автор: Лев Неронов ___________________________________________________________________________________________________________________________
на землю летит метеорит. по словам учёных, он должен пролететь мимо, не зацепить землю, а если случился просчёт, и через час мы все погибнем? странно как-то жизнь свою так закончить. мне совсем мало лет, никогда не было большой любви, парня, работы, я никогда не водила машину и не держала в руках своего ребёнка, я только мечтала, ходила в детский сад, а теперь в школу, готовлюсь к гиа (*), а тут метеорит. сижу я на кухне, пью чай, и он решает упасть на мой дом, и всё в смятку и всё перевернулось. нет ни цели, ни мечты, есть одно желание, чтобы мама выжила, родственники, чтобы сам ты выжил, хотя это я сейчас тут сижу размышляю, на самом деле тогда мне будет всё равно, всем всё равно, мы будем уже там, откуда не возвращаются. а если глубоко ночью, он упадёт на нас, мы даже не увидим ничего, просто во сне отдали души, печально и страшно...
метеорит (отрывок) Автор: Два Квадрата __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) а теперь в школу, готовлюсь к гиа - ГИА — обязательный экзамен, которым завершаются образовательные программы основного и среднего общего образования в России.
Бродят тучи, что друзья, видно ждёт земля дождя. Пёс валяется в пыли, скоро ветер в гости жди. Пузыри бегут по лужам, свод на день водой загружен. Распогодилось под ночь, знать тепло уходит прочь. Утром выпала роса, смотрит день во все глаза. Дым по крыше в двор сползает, ночь от стужи отдыхает. Сколь трудился ты дружок, по заслугам пирожок. Вечер спать всех зазывает, утро к делу побуждает.
Народные приметы в стихах. 1 Автор: Сергей Егоров 9
В той колонии, где он служил начальником охраны, была школа – десятилетка, хороший клуб, Армен организовал комнаты для занятий, устраивал встречи с учёными Академгородка, часто приезжали артисты Новосибирской филармонии, в колонии была своя неплохая художественная самодеятельность и постоянно действующая выставка достижений колонистов, работали кружки по интересам.
Дисциплина была подобно армейской, но ребятам она нравилась. Оказывается, он тщательно изучал труды Макаренко и Сухомлинского, старался им подражать и был абсолютно уверен, что из этих ребятишек вырастут замечательные люди, главное, чтобы росли они и воспитывались в благодатной атмосфере, чтобы они чувствовали, что их любят, и всё для них делают с любовью.
Римма там преподавала историю от древней до новейшей и вела кружок «История нашей Родины». Короче, мы поняли, что они любят свою работу и что жизнь там интересная, а главное, мы поверили, что в таких условиях воспитания и занятости нет места преступности.
Вы знаете, мне подумалось, что даже в обычной школе нет таких талантливых педагогов и в обычной школе едва ли возможно развернуть такую содержательную и интересную работу. Короче, мы все, кто имел отношение к педагогике, были в восторге от Риммы, от её мужа, от той замечательной работы, которую они организовали в своей колонии для малолетних преступников.
Когда колонистам исполнялось 18 лет, их отпускали, как говорится в «свободное плавание». Кто хорошо закончил школу, поступал в институт по рекомендации и с характеристикой лагерного начальства, некоторые поступали в техникумы, в ПТУ, устраивались на работу.
Но,к сожалению, не все. И самым непродуманным был путь тех ребят, кто не определился с выбором профессии, жизни вообще. Это было, конечно, непростительным упущением.
Чёрного кобеля не отмоешь добела Автор: Валентина Кочубей
«Когда же Он ещё говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобой. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукой Своей на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои». (Евангелие от Матф. 12:46–49) ____________________________________________________________________________________________________________________________________
Не пройти мне ответом там, где пулей вопрос, Где каждый взгляд - миллиметром, время - пять папирос. Мёртвый город хоронит свои голоса. Потерялись и бродят между стен небеса. Рождество наступило, в подвале темно. Сколько душ погубило напротив окно? Я забыл, что в природе ещё что - то есть. Шестого приняли роды без шести минут шесть.
А наутро выпал снег после долгого огня. Этот снег убил меня, погасил короткий век. Я набрал его в ладонь, сплюнул в белый грязь и пыль. То ли небыль, то ли быль, то ли вечность, то ли вонь...
Этот город разбился, но не стал крестом. Павший город напился жизни перед постом. Здесь контуженые звёзды новый жгут Вифлеем, На пелёнки берёзы, руки, ноги не всем.
С Рождеством Вас, железо, повязка венцом. Медсестра Мать Тереза с симпатичным лицом. Прошлой ночью, как шорох, вспоминались дни, Как вы задёрнули шторы, как вы были одни.
гр. «ДДТ» - Мёртвый город. Рождество (Отрывок)
14 +
Я уж совсем было разочаровался в окружающем мире, и жизнь моя мне надоела. К тому же, здоровье моё пошатнулось, и с друзьями на почве кой - чего насмерть рассорился.
А тут ещё этот неподъемный инвалид на допотопной коляске. Которого в подъезд под углом в 45 градусов завозить надо. И мне, культурному человеку с высшим образованием материться приходится, чтоб его втащить — настолько он неподъёмный.
Втащил я его как - то раз в подъезд и призадумался: «Чего это там внутри у меня так заныло? Уж не грыжа ли это проклятая и застарелая? И чего это я взялся этого инвалида наверх по ступенькам таскать вместе с его колясищей? Не сват я ему и не брат. Пусть кто - нибудь другой тащит, у кого застарелой грыжи нет.»
Так подумал я и отправился по своим делам. А по дороге продолжал думать:
«Кто ж, кроме меня самого, будет моё здоровье беречь. Никто, ясен пень. Так что, буду теперь заботиться о себе с удвоенной силой, а больше ни о ком.»
Сразу как - то на сердце полегчало, и преисполнился я возвышенным настроением и равнодушием к окружающей природе и действительности. Стали мне окончательно безразличны люди, и то, что они вытворяют (сами знаете, где), и отчего потом сами страдают, а также разговоры их между собой, а, вернее сказать, ихняя утомительная брехня.
Животные, большие и малые, дикие, полудикие и вконец порабощённые, как собаки, тоже сделались мне безразличны до мозга своих костей. Про растения и говорить нечего. Дубы, осины, баобабы и всякие другие (не помню, как называются, да и вспоминать неохота) осточертели вместе со своими пейзажами и видами.
С недоумением смотрел я на яблони в цвету и с брезгливостью — на плывущие облака.
И подумал я тогда: «Раз оно так всё устроено, что не на чём глаз остановить, чтоб не возмутиться каким - нибудь уродством или гнусностью, то зачем я вообще тут, на этой бесполезной планете?»
Но я отогнал от себя эту незатейливую мысль, как муху, и отправился дальше по своим делам, не думая больше ни о чём.
А когда вернулся, вижу: черноглазая девушка лет пятнадцати (почти девочка) тащит этого самого инвалида опять внутрь подъезда, уже наполовину втащила.
«Ну, — думаю, — значит, он ещё раз наружу выкатиться успел, пока я отсутствовал. И кто же она ему — внучка или кто?»
Короче, помог я ей чуть - чуть на последней пол - ступеньке, самую малость подсобил. И этот инвалид тогда мне ничего не сказал, а ей говорит:
— Деточка, как тебя зовут?
И удивился я сверх всякой меры, и заскребло что - то внутри меня, непонятно почему. И я подумал: «Конечно, хотелось бы с этой деточкой поговорить и сказать ей что - то важное. Например, какая у неё будет особенная, несусветная судьба. Но делать этого категорически нельзя.»
Литейный цех земли, плавильня, Где мы лежим — к бруску брусок! И море нам помочь бессильно, Валясь в истоме на песок. И в зной песка закутав тело, Шепнув мне лживо: «Не гляди!», Ты прикрываешь неумело Медовый вырез на груди. Ты притворяешься женою И главной радостью земной, Ты обращаешься со мною Самоуверенно, как зной. Но жаркий день уже в смятенье, Темнеет дно песчаных ям, И молча наступают тени, Оплавленные по краям.
В эпицентре красивой мужской жизни ... или метро больше нет
Кто - то родился флагом махать, Красно - сине - белым. Приказ "начальникам привет" играть, Палить из пушки смело.
То не я, это не я, Сенатора сынок. То не я, это не я. Мне так не везёт.
Кто - то родился с ложкой в руке, С ложкой из серебра. Вот в дом пришёл налоговый инспектор, Рысцой бежать пора.
То не я, это не я, Миллионера сынок. То не я, это не я. Мне так не везёт.
Звезда в брильянтах многим предков дар. Нам же воевать. А вы спросите:"Сколько нужно дать?" "Больше - больше ... больше дай!"
То не я, это не я, Генеральский сынок. То не я, это не я. Мне не так везло. То не я, это не я. Мне не так везло. То не я, это не я. Мне не так везло.
Счастливый сын Автор: John C. Fogerty
Как все девушки в юном возрасте, я всегда мечтала о принце на белом коне, который был бы самым красивым, ласковым, заботливым, безгранично любящим меня, да и что греха таить, был бы хорошо обеспеченным.
В общем, наслушавшись рассказов подружек о том, какие «мажоры» за ними ухлёстывают я, естественно, тоже мечтала об ухажёре-мажоре (так про себя я назвала мужчину моей мечты). Но никаких мажоров мне почему - то не попадалось. Я, конечно, знала много таких парней: они все были до невозможности стильными, развлекались в самых престижных местах, ездили на крутых автомобилях, учились в лучших вузах. Короче, всё у них было по высшему классу, даже девчонки у них были самые отборные. Но если честно, мне они казались высокомерными и пафосными, да и общаться с такими было как-то боязно, вдруг им что ни то. Но красивой жизни ой как хотелось.
Вот однажды, моя подруга Анька случайно познакомилась по телефону с парнем по имени Игорь. По её рассказам он был брюнетом с голубыми глазами, 20 лет, работал ди - джеем в ночном клубе, зарабатывал приличные деньги и всё время настаивал на их встрече. Но Анька, будучи девушкой занятой и осторожной, совсем не торопилась с ним встречаться. Как только не заманивал её Игорь на встречу: и в клуб к себе приглашал на дискотеку, и в кафе и в боулинг. Но Анька была непреклонна, ни в какую не хотела с ним встречаться, я никак не могла понять, почему она отказывается от такого лакомого кусочка, и всё время терроризировала её своими вопросами. И вот однажды Аня наконец-то сказала, чего она боится.
- Слушай, Настька, мне кажется, что если я встречусь с Игорем, он вообще от меня не отстанет. Он по телефону вон как меня достаёт и настойчиво зовёт на свидания, а уж после встречи, если я ему понравлюсь, а это наверняка случится, он меня просто в своих клешнях задушит!!! - Да уж... Возможно, ты права, но с другой стороны, почему бы не встретиться, и просто хорошо провести время? Я бы лично не отказалась от такого. - Ну, если хочешь, сама с ним и встречайся, я тебе могу дать его номер телефона. Надеюсь, уж он то не откажется, а с великой радостью согласится на вашу встречу. Глядишь, может тебе и повезёт, и он окажется твоим долгожданным ухажёром - мажором!
Это странно всё действительно, Шёл по кругу день обыденно, Просто стрелок жест невидимый Свёл на время нас двоих.
Просто сел с тобой случайно я, Просто ты чуть - чуть печальная, Просто я совсем нечаянно Заглянул в глаза твои.
Что же всё - таки случается, Если взгляды вдруг встречаются? Что навеки в нас кончается, Что придёт к нам?
Песня мной ещё не сложена, Что звучит во мне встревоженно, Неуверенно, непрошенно Вдруг поёт.
Просто сел с тобой случайно я, Просто ты чуть - чуть печальная, Просто я совсем нечаянно Заглянул в глаза твои.
Это странно всё... Автор текста песни: Алексей Дидуров
Вот некоторые покупают машины и ездят каждодневно на работу. В общественном транспорте долго, а также тесно. Ибо таким транспортом пользуются люди, не имеющие дохода и не могущие купить себе личный автомобиль.
А мой сотрудник говорит, что ему невмоготу толкаться каждый день в автобусе и видеть постоянно одни и те же надоевшие рожи, которые к тому же могут тебе и нахамить и тем самым испортить тебе настроение на весь рабочий день.
И тогда твоя душа, вместо того, чтобы петь, будет, дескать, целый день мучиться и страдать ....
И в общественном транспорте вместе с тобой едет именно наше богатство, пусть и не полностью. По крайней мере, часть его.
Тут радоваться надо, что лично я и делаю каждый рабочий день туда и обратно.
Мажоры и миноры Глава «Люди - наше богатство» Автор: Евгений Гринберг
Две встречи в круге петляний _______________________________________________________________________________________________________________________________________
1.
Девушка идущая Z
Весны нерадостный сюжет: Идут колонны с буквой Z, Идут колонны с буквой V По мокрой трассе. Стоим и смотрим, чуть дыша, И замирает вся душа, И разрывается душа В тоске и трансе.
Идут колонны с буквой z (Избранное) Автор: Зоя Ионочкина
Помню, как научился самостоятельно ходить: сполз с дивана… И сам! Держась за только за стенку, дошёл до кухни, где сидели мама и бабушка! Помню, как просыпаюсь рано утром и бегу в комнату родителей, забираюсь к ним в постель, кручусь как уж на сковороде, и повторяю: «Тебе ютно? Мне так ютно!»…
Помню вкус зубной пасты «Детская» и купание в ванной, полной ярких резиновых игрушек… Помню, как гуляя по парку, давлю голубыми сандалиями, лежащие на асфальте какие - то белые ягоды. (Ядовитые. Есть нельзя!) Ягоды щёлкают!
Помню, как мы с бабушкой купили невский пирог. Я с восторгом кричу папе вернувшемуся с работы: «Отец, а булочка то с кремом!». Помню новогоднее чудо: мама купила пластмассового Деда Мороза и поставила на шкаф. Я уверен, что он живой, и следит за тем, как я себя веду!
Помню, как папа угощает меня бананом, а мне кажется, что это не банан, а забинтованный отцовский палец…
Первые нравственные воспоминания:
Помню, как я сорвал зелёный листочек, а мама сказала мне: «А что будет, если все сорвут по листочку?» Помню, как я жалел бабушку, у которой случайно выбил головой зуб… Впрочем, довольно…
Я родился вьюжной февральской ночью. Моя мама – режиссёр. Папа – геолог.
Мама днями и ночами пропадает в каком-то ГИТИСе. У неё только и разговору, что про ГИТИС. Домой приходит поздно, однако я ещё не сплю. Выбегаю её встречать, но чаще всего папа ловит меня за руку. « Мамочка устала!» - говорит он и уносит меня в комнату. Подальше от маминой «расправы». Мама худенькая, курносая, кареглазая, очень красивая...
Папа всё время в разъездах. Подолгу на три - четыре месяца уходит в плаванье на разных кораблях. Корабли останавливаются в далёких портах. На них папа отплавал все моря и океаны. Присылает мне объемные цветные открытки с коралловыми рыбками и попугайчиками. Из плаванья он привозит всем подарки. Папа прекрасно рисует, а иногда пишет стихи...
Всем в доме заправляет бабушка – бывший врач психиатр, женщина с железной волей и твёрдым характером. У неё на всё есть свое особое мнение.
Между ней и мамой нередко пролетают искры, я как могу, стараюсь их гасить. Меня бабушка обожает, мы всё делаем вместе: ходим по магазинам, гуляем, готовим, играем. Готовит бабушка очень вкусно. Особенно удаются ей пирожки с яйцом и зелёным луком и маленькие плюшки с сахаром и корицей – кецочки! Пишу, и у меня слюнки текут…
– Да твою ж!… – я снова подскочила и подошла к поверхности, на которой, на небольшом расстоянии друг от друга, находилось 4 двери – тёмно - серая, голубая, зелёная и оранжевая. Я аккуратно толкнула одну из них…
Цитата из книги Александра Гаршина - «Хранительница источников»
*** Рассыпающаяся колода карт Таро
*** первыми из колоды уехали короли с королевами потом принцессы и рыцари нервные заплакали тузы пентакли иссякли мечи да посохи побежали по воде аки по суху... кубки то святы то жутки шестёрки четверки семёрки пятерки попрятались в норки десятки девятки и двойки уже на помойке птицы - тройки летят куда - то из райского сада остались Большие Арканы неплохие ребята бравые - Жрецы Маги Повешенные Императоры голые Звёзды Дьяволы и прочие ... дойдёт и до меня, Дурака, когда - нибудь очередь.. до меня , Дурака, из рассыпающейся колоды Дряхлого старика Вечного игрока в дурака
Рассыпающаяся колода карт Таро Автор: Татьяна Юркова Портянко
господин никто надел пальто, смял рукою поля шляпы край и заперев свой личный шапито, сел на трамвай, который ехал в рай... и в ожиданье сказочного чуда, он вышел по дороге навсегда, ну, где-то в середине не откуда и совершенно точно в никуда… добрёл он до критического срыва, где обрываются дороги и мосты, что бы понятней было, до обрыва, где было дно из тьмы и пустоты…
предупреждать, конечно, бесполезно то, что от этого ведь можно умереть! господин хороший встал над бездной и давай он в бездну ту глядеть… поскольку во вселенной всё едино, нет правила, кому во что смотреть и бездна тоже заглянула в господина, вдруг, как воскликнет - это обалдеть!!! смешного тут конечно очень мало, как не крути, итог всегда один… таких типов я вечность не видала, вы явно потерялись господин… а чтоб найти обратную дорогу бессмысленно метаться и кричать… один итог, вернуться вам к порогу, чтобы попробовать сначала всё начать…
У забора лавочка стояла . Не внутри - на улице для всех , Чтобы ребятня на ней играла , И присесть мог старый человек . Чем она длиннее - вы добрее . Чем она уютней - вы теплей . Нет , не там , где общая аллея , А тут рядом , для своих детей . Лавочка полна воспоминаний - Здесь встречали первую любовь, Здесь о первом чувстве написали, Здесь мы целовались вновь и вновь. Здесь росли , взрослели наши дети - Надпись вон осталась : "Рома +...". Сколько ты в себе несёшь отметин ! Я устало на тебя сажусь... Не смогу назвать тебя дощечкой , Ты сегодня память и мечта , И обзор деревьев , что за речкой , И ночного неба красота.
ЛАВОЧКА (ОТРЫВОК) АВТОР: СВЕТЛАНА МЕЩЕРСКАЯ
Большую часть детства я провёл у своего дяди в пасторате на севере. Это было тяжёлое время, много работы, много побоев и редко, вернее никогда, часок игры, развлечения. Дядя держал меня в строгости; мало - по - малу моим единственным удовольствием стало прятаться, чтоб быть одному. Если в виде исключения оказывался свободный час, я бежал в лес или на церковный двор и ходил между крестами и надгробными камнями, мечтал, думал и вслух разговаривал сам с собою.
Пасторат был расположен очень красиво, подле Глимма, широкого потока с большими камнями, который, пенясь, журчал день и ночь. Глимма бежал то на юг, то на север, смотря потому, был ли отлив или прилив, но всегда звенел он свою вечную песнь, и вода бежала одинаково быстро и летом и зимой.
Наверху, на холме стояла церковь и кладбище. Церковь была старая деревянная часовня, на кладбище деревьев не было, могилы без цветов; только у каменной стены росла роскошная малина, прекрасные, сочные ягоды, вскормленные жирной землей мертвецов. Я знал каждую могилу, каждую надпись, видел, как начинал наклоняться крест, поставленный ещё совсем новым и, в конце концов, валился в одну из бурных ночей. Цветов там не было, но летом зато росла высокая трава по всему кладбищу, такая высокая и жёсткая, что я часто сидел там и прислушивался, как ветер шелестит в этой удивительной траве, доходившей мне до колен. И среди этого свиста вертелся флюгер на колокольне, и его железный, ржавый звук жалобно разносился по пасторату. Казалось, точно этот кусок железа - живой и скрежещет зубами.
Когда работал могильщик, я разговаривал с ним иногда. Это был человек серьёзный, улыбался он редко, но ко мне относился дружелюбно, и часто, копая могилу, просил меня посторониться: у него на заступе большой кусок бедренной кости или оскаленный череп.
Часто находил я кости и пучки волос на могилах; я их закапывал в землю, как меня учил могильщик. Я так привык к этому, что совершенно не боялся, когда наталкивался на эти человеческие останки. В одном из углов церкви был склеп, в нём лежали кости; иногда я играл там, складывая на полу разные фигуры из обломков скелета. А раз на кладбище я нашёл зуб.
Это был сверкающей белизны крепкий передний зуб. Не отдавая себе отчёта, я его спрятал. Мне хотелось его обточить и сделать какую - нибудь удивительную фигурку, какие я вырезывал из дерева.
Я взял зуб домой. Это было осенью, темнело рано. Я должен был еще кое - о чём позаботиться, и прошло часа два, прежде чем я мог спуститься в людскую работать над зубом. В это время взошла луна; месяц был на ущербе.
В людской было темно, я был совсем один. Лампу зажечь я не решился, ждал кого - нибудь из работников; да с меня довольно света и из вьюшки, если хорошенько раздуть огонь. Поэтому я пошёл в сарай принести дров. В сарае было темно. Когда нагнулся взять дрова, я почувствовал легкий удар по голове, будто бы одним пальцем.
Я быстро обернулся - никого.
Я обвёл кругом себя рукой, тоже никого. Я спросил, есть ли тут кто - нибудь, - ответа не получил. Я растерялся, схватился за место, где меня тронули, и почувствовал что - то на руке холодное, как лёд, я сейчас же отдернул её.
"Вот странно!" подумал я. Попробовал опять провести по волосам - холодная дорожка.
Я думал:
"Что бы это холодное могло капнут сверху мне на голову?" Я захватил целую охапку дров, вернулся в людскую, затопил печь и ждал, пока, из вьюшки будет мне светит.
Потом я принёс зуб и подпилок. Кто - то стукнул в окно, я взглянул. Крепко прильнув лицом к окну, стоял человек: чужой, я не знал его, но ведь я знал весь приход. У него была большая рыжая борода, шерстяная красная повязка вокруг шеи, зюдвестка на голове (*).
Тогда я не сообразил, и только потом мне пришло в голову, как я мог его разглядеть ясно в темноте, как - раз на той стороне дома, которая была в тени? Я видел лицо с ужасающей отчётливостью, оно была бледно, почти бело, и глаза неподвижно уставились на меня.
Прошла минута.
И вдруг человек захохотал. Это был негромкий прерывистый смех, однако, рот был раскрыт, а глаза уставились на меня - человек смеялся.
Я бросил, что у меня было в руках; холодная дрожь пронизала меня с головы до пят. В ужасной пасти смеющегося лица перед окном я увидел вдруг чёрное отверстие в ряду зубов - не хватало одного. Я сел, окоченев от ужаса. Прошла еще минута, лицо стало меняться, оно стало ярко - зелёным, потом ярко - красным, улыбка, однако же, оставалась. Чувства я не лишился, я замечал всё, что кругом делалось; огонь осветил достаточно ярко через вьюшку, он бросал полоску света, которая тянулась до другой стены, где стояла лестница. Я слышал тиканье часов в соседней комнате. Всё я видел так отчётливо, что даже заметил зюдвестку на голове человека перед окном - она была выцветшего чёрного цвета с зелёным кантом.
Вдруг он откачнул голову от оконной рамы, начал опускаться всё ниже, скрылся наполовину в окне. Он точно соскользнул под землю. Больше я его не видел. Я был страшно перепуган, дрожь пробирала меня. Я искал зуб на полу, но не смел оторвать глаз от окна,- вдруг лицо покажется опят.
Найдя зуб, я решил сейчас же снести его на кладбище, но не хватало смелости. Я всё сидел и боялся шевельнуться. Я слышу на дворе шаги, я думаю, что это одна из служанок стучит своими деревянными туфлями, но крикнут не решаюсь, - шаги удаляются. Проходит вечность. Огонь в печке начинает потухать, и не откуда ждать спасения.
Тогда, стискивая зубы, я встаю. Открываю дверь и вхожу, пятясь, из людской, не спуская глаз с окна, у которого стоял человек. Очутившись на дворе, бросаюсь в конюшню, чтоб кто - нибудь из рабочих проводил меня через кладбище.
Рабочих там нет. Здесь, под открытым небом, я становлюсь смелее, я решаюсь итти один на кладбище; кроме того, я не попался бы в когти дяде. Итак, я пошёл один на церковный холм.
Зуб я нёс в носовом платке. Наверху перед церковными воротами я остановился - мужество покинуло меня. Кругом - тишина, только и слышен вечно бушующий Глимма. На кладбище вела арка, под которой нужно было проходит; в ужасе остановился я перед ней и с осторожностью просунул голову вперёд: смогу ли я итти дальше? Вдруг я опускаюсь на колени. По ту сторону ворот, между могилами, стоял мой человек в зюдвестке. Лицо у него было опять белое, он повернулся ко мне, но сейчас же указал вперёд, на кладбище. Я видел в этом приказание, но идти за ним не решился. Долго лежал я там и смотрел на него, я умолял, а он стоял неподвижно.
Вдруг я слышу - внизу, в конюшне возится и насвистывает работник; эти признаки жизни подействовали на меня ободряюще, я поднялся. Тогда человек начал постепенно удаляться, он не шёл, он скользил по могилам, указывая всё вперёд. Я вошёл в ворота. Он манил меня дальше. Я сделал ещё несколько шагов и остановился; больше я не мог. Трясущимися руками вынул я белый зуб из платка и изо всей силы бросил его на кладбище. В этот момент железный флюгер повернулся и пронзительный визг его проник мне до мозга костей. Я бросился к воротам, с холма, домой. Когда я пришёл в кухню, мне сказали, я был белее снега.
Много лет прошло с тех пор, но я помню каждый пустяк. Я вижу себя на коленях перед входом на кладбище, вижу рыжебородого человека.
Возраст его определить я не могу. Ему могло быть и двадцать, и сорок лет. Тогда я видел его не в последний раз, потом я ещё думал об этом вопросе; и всё - таки не знаю, что сказать о его возрасте.
Иногда по вечерам, и ночью, человек приходил опять. Он являлся, смеялся своим широко раскрытым ртом, в котором недоставало зуба, и пропадал. Выпал снег, и я не мог итти на кладбище и закопать его в землю. В течение всей зимы человек показывался, но всё реже и реже, с большими промежутками. Мой ужас к нему проходил, но всё же жизнь мою он делал очень несчастной, несчастной безгранично. Иногда с радостью думал я, что мое мучение кончится, если я брошусь в Глимму. Пришла весна, и человек пропал совсем.
Совсем? Нет, не совсем, но на целое лето. Только раз он показался, потом пропал надолго.
Через три года, после первой встречи с ним, я уехал с севера и год отсутствовал. Вернувшись, конфирмировался (**), стал взрослым, как мне казалось. Я жил теперь в доме отца и матери, а не у дяди в пасторате.
Раз вечером, осенью, засыпая, я почувствовал холодную руку на своём виске. Я открыл глаза, - передо мной стоял человек. Он сел на постель и стал смотреть на меня. В комнате я был не один, со мной спали две; сестры; несмотря на это, я не крикнул. Почувствовав холодное прикосновение, я отмахнулся рукой и сказал: "Убирайся". Сёстры спросили со своих кроватей, с кем я говорю.
Посидев некоторое время спокойно, он начал раскачиваться. Потом начал всё больше и больше расти и дорос почти до потолка, дальше расти было некуда; тогда он поднялся, неслышными шагами прошёл через всю комнату и пропал в печке. Я всё время провожал его глазами. В первый раз подошёл он ко мне так близко; я смотрел ему прямо в лицо. Взгляд его был потухший, он смотрел в мою сторону, но как будто мимо, смотрел через меня в другой мир. Я заметил, что у него серые глаза. Лицо было неподвижно, и он не смеялся. Когда я оттолкнул его руку и сказал: "Уходи вон!" он медленно отвел её. В продолжение тех минут, когда он сидел на моей постели, он ни разу не моргнул.
Несколько месяцев позже, когда наступила уже зима и я уехал опять из дому, я поселился у одного купца В., в конторе которого служил. Здесь встретил я моего человека в последний раз.
Я вхожу раз вечером в свою комнату, зажигаю лампу и начинаю раздеваться; как всегда, выставляю свои сапоги прислуге, отворяю дверь.
Вот он, стоит в коридоре; прямо передо мной, рыжебородый человек. Я знаю, в соседней комнате люди, поэтому я и не трушу. Я бормочу: "Опять ты тут!" Человек раскрывает свой огромный рот и хохочет. Но меня это больше не пугало, я был на этот раз внимательней - зуб был на своём месте.
Может - быть, его кто - нибудь закопал в землю, или он за эти годы искрошился, превратился в пил и смешался с землёй, откуда был взят. Один Бог знает это.
Человек опять закрыл рот, повернулся и пошёл с лестницы, где исчез бесследно.
С тех пор я его никогда не видал, и теперь прошло уже много лет.
Этот человек, этот рыжебородый посланец из страны смерти, внёс много мрака в моё детство, причинил мне много вреда. Я не раз галлюцинировал, не раз сталкивался с неизъяснимым, но ничто меня так не поражало, как это.
И всё - таки он мне не причинил особенного вреда,- эта мысль часто приходит мне в голову. Он первый научил меня скрежетать зубами и владеть собой. В жизни мне много раз пришлось применять его уроки.
(*) зюдвестка на голове - Зюйдвестка (нидерл. zuidwester) — традиционный морской головной убор, входящий в комплект непромокаемого штормового костюма. Обычно зюйдвестка имеет вид круглой мягкой широкополой шляпы, сделанной из плотной водонепроницаемой ткани и оснащённой креплением на шее. Передняя часть полей зюйдвестки как правило имеет возможность откидываться вверх. Кроме головного убора, зюйдвестками также называют широкие непромокаемые плащи, которые имеют капюшон характерной формы. Зюйдвестки используются моряками и рыбаками. В частности, их носили поморы, позаимствовавшие их у норвежцев наряду с брезентовыми куртками - роканами и штанами.В советском военно - морском флоте зюйдвестки не применяются начиная с 60-х годов XX века, а для их замены элементом форменной одежды стали капюшоны.
(**) Вернувшись, конфирмировался - Конфирмация (от лат. confirmatio — укрепление, утверждение) — в католицизме одно из семи церковных таинств. Аналогично таинству миропомазания в православии и древних восточных церквах. Совершается епископом над подростками, достигшими 12–16-летнего возраста. В особых случаях (например, при крещении взрослых или в обстоятельствах смертельной опасности) допускается делегирование епископских полномочий священнику и совершение конфирмации в любом возрасте. Чин конфирмации состоит в помазывании лба, глаз, ушей верующих благовонным маслом — миром. После этого произносятся слова: «Знаменую тебя знаком Креста и укрепляю миром спасения во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Правильно совершённая конфирмация запечатлевает душу особым «неизгладимым знаком». Вследствие чего это таинство не может быть повторено.
Эта песня, неизбежная, как вечерняя молитва солдат, заканчивала тюремный день, и тогда Самгину казалось, что весь день был неестественно весёлым, что в переполненной тюрьме с утра кипело странное возбуждение, — как будто уголовные жили, нетерпеливо ожидая какого - то праздника, и заранее учились веселиться.
Горький Максим - «Жизнь Клима Самгина» (Цитата)
У тебя нет души, ты питаешься страхом, Шантажом выбиваешь желанный ответ. Для тебя никогда не закончится крахом Никакая задумка, ведь сердца - то нет.
Твоя совесть чиста, ты её отмываешь По утрам до зеркальности кафельных стен. Ты не прав никогда и ни в чём не бываешь, Ты хозяин людей, не встающих с колен.
В твоём взгляде нет света наивности детства, В твоих мыслях продумано всё до минут. Не гнушаешься верить в запретные средства, Ты уверен - тебя они не предадут.
У тебя нет души, ты глотаешь по нервам Человека и всю его жизнь заодно. Ты во всём непременно окажешься первым, Если заперта дверь, ты заходишь в окно.
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии есть всё - таки сечение, и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда всё сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
Салтыков - Щедрин М. Е. - «История одного города» (Цитата)
Жертвенник Чаша на нём и звездица Свет, острие копья Духом я вижу пресветлые лица,– Край, и бескрайность моя.
В этом златом и узорном потире Кровь превратилась в вино. Свет копия не напрасен был в мире, Таинство дней свершено.
Был Вифлеем. Золотая страница. Кончилась – там, на Кресте. В мире же светит и светит звездица, Манит, дрожит в высоте.
Вот, копьё просфору пронизало, Жертвенник ждёт в алтаре. К Солнцу – что было здесь бело и ало, В вечной восходит заре.
Утром голубь воркует на крыше, Солнце раннее лижет висок. На балконе заснеженном вижу Одиноко висящий носок.
Детективом обшарил квартирку, Но ничем не помог корешу. Может бесчеловечная стирка Измочалила друга в лапшу.
Нескончаема тяжесть утраты. До свидания, счастье ходьбы! Нет единоутробного брата По вине окаянной судьбы.
Не надеть им отныне ботинки, Не носить им вдвоём сапоги. Раскололось на две половинки Их призванье – на обе ноги.
Им не плавать по жизни на лодке, На верёвке одной не висеть. И от шуток их бабьи колготки По - деви́чьи не станут краснеть.
Нос щипали остатки мороза В эту сентиментальную рань. И задумчиво капали слёзы На хлопчатобумажную ткань.
Утро длилось минут где - то тридцать. Я сглотнул подступающий ком, И подумав, есть повод напиться, Побежал в магазин босиком.
Хлопчатобумажная трагедия Автор: Игорка
Мне очень жаль, что я не могу вам сказать, как зовут этого маленького человека, и где он живёт, и кто его папа и мама. В потёмках я даже не успел как следует разглядеть его лицо. Я только помню, что нос у него был в веснушках и что штанишки у него были коротенькие и держались не на ремешке, а на таких лямочках, которые перекидываются через плечи и застёгиваются где - то на животе.
Как - то летом я зашёл в садик, – я не знаю, как он называется, на Васильевском острове, около белой церкви. Была у меня с собой интересная книга, я засиделся, зачитался и не заметил, как наступил вечер. Когда в глазах у меня зарябило и читать стало совсем трудно, я захлопнул книгу, поднялся и пошёл к выходу.
Сад уже опустел, на улицах мелькали огоньки, и где - то за деревьями звенел колокольчик сторожа.
Я боялся, что сад закроется, и шёл очень быстро. Вдруг я остановился. Мне послышалось, что где-то в стороне, за кустами, кто - то плачет.
Я свернул на боковую дорожку – там белел в темноте небольшой каменный домик, какие бывают во всех городских садах; какая - то будка или сторожка. А около её стены стоял маленький мальчик лет семи или восьми и, опустив голову, громко и безутешно плакал.
Я подошёл и окликнул его:
– Эй, что с тобой, мальчик?
Он сразу, как по команде, перестал плакать, поднял голову, посмотрел на меня и сказал:
– Ничего. – Как это ничего? Тебя кто обидел? – Никто. – Так чего ж ты плачешь?
Ему ещё трудно было говорить, он ещё не проглотил всех слёз, еще всхлипывал, икал, шмыгал носом.
– Пошли, – сказал я ему. – Смотри, уже поздно, уже сад закрывается.
И я хотел взять мальчика за руку. Но мальчик поспешно отдёрнул руку и сказал:
– Не могу. – Что не можешь? – Идти не могу. – Как? Почему? Что с тобой? – Ничего, – сказал мальчик. – Ты что – нездоров? – Нет, – сказал он, – здоров. – Так почему ж ты идти не можешь? – Я – часовой, – сказал он. – Как часовой? Какой часовой? – Ну, что вы – не понимаете? Мы играем. – Да с кем же ты играешь?
Мальчик помолчал, вздохнул и сказал:
– Не знаю.
Тут я, признаться, подумал, что, наверно, мальчик всё - таки болен и что у него голова не в порядке.
– Послушай, – сказал я ему. – Что ты говоришь? Как же это так? Играешь и не знаешь – с кем? – Да, – сказал мальчик. – Не знаю. Я на скамейке сидел, а тут какие - то большие ребята подходят и говорят: «Хочешь играть в войну?» Я говорю: «Хочу». Стали играть, мне говорят: «Ты сержант». Один большой мальчик… он маршал был… он привёл меня сюда и говорит: «Тут у нас пороховой склад – в этой будке. А ты будешь часовой… Стой здесь, пока я тебя не сменю». Я говорю: «Хорошо». А он говорит: «Дай честное слово, что не уйдёшь». – Ну? – Ну, я и сказал: «Честное слово – не уйду». – Ну и что? – Ну и вот. Стою - стою, а они не идут. – Так, – улыбнулся я. – А давно они тебя сюда поставили? – Ещё светло было. – Так где же они?
Мальчик опять тяжело вздохнул и сказал:
– Я думаю, – они ушли. – Как ушли? – Забыли. – Так чего ж ты тогда стоишь? – Я честное слово сказал…
Я уже хотел засмеяться, но потом спохватился и подумал, что смешного тут ничего нет и что мальчик совершенно прав. Если дал честное слово, так надо стоять, что бы ни случилось – хоть лопни. А игра это или не игра – все равно.
Дремота на свежем воздухе за чтением в летней день ))
Я сполз вниз по песчаному обрыву и пошёл между трупами.
Гиляровский В. А. - «Москва газетная» (Цитата)
Раз на медне посмотрел, битву экстрасенсов, даже чуть не посидел, смотря на этих "перцев"!
Это ж надо, - много знают, видят даже как рентген, кто с кем спал, кого ласкают, даже кто тут не у дел.
Тут верзила, весь в антеннах, а по виду просто ЧМО, говорит что помогают, все увидеть НЛО! GPS всегда настроен, вдруг понос, -таблеток нет, и найти всегда в пустыне, сможет классный туалет!
Есть шаман, - прозвали "ТУНДРА", тычет пальцем: - Это се? Чукча,типа самый мудрый, - Я в программе, хороссе!
Мне понравилась красотка, ей бы танцевать стриптиз, но дурная идиотка, говорит что мозг "завис". Молвит что пока не в теме, нужен тут другой настрой, и как только "раздуплится", сразу встанет в этот строй!
Одна бабка угадала, что бабёнка от тоски, вишь? - любви ей было мало, свиснула Его носки.
Один "крендель" с бородавкой, посмотрев на жуткий труп, сразу вымолвил: - удавкой, "замочили", где то жгут. Жгут искали, не нашёлся, тут пришёл простой эксперт: - Просто он с женой развёлся, передоз медикамент!
Я его назвал синоптик, весь напряг свои мозги, - Дело дрянь! Закройте ротик, счас должны пойти дожди! Дождик так не появился, солнце вышло из - за туч, как синоптик матерился, что теперь он не могуч.
Тут задали всем вопросик: - Где находится Кирилл? Ведьма вдруг припудрив носик, указала на сортир. А Кирилл у аппарата, это он кино снимал, он там видео - оператор, целый час аж хохотал!
Вдруг загадочка сложнее, кто и где заныкал клад, лучше всех сказал, вернее, чародей отъевший зад. Клад зарыли депутаты, приложил там руку "ПОРОХ", они только виноваты, все сокровища в обшорах! Да об этом каждый знает, лишь не знают дураки, из проекта убывает, не морочь ты всем мозги!
БИТВА ЭКСТРАСЕНСОВ (ОТРЫВОК) Автор: Александр Котоманов
