Охота на утренних бабочек

Скрип стальных прутьев, я в клетке, я - зверь.
Пленница собственных светлых иллюзий,
Сбежать бы на волю, да заперта дверь.
Пожизненный срок, затянутый узел.

Раскрашены стены в багровый рассвет,
На потолке нарисовано небо,
Оно настоящим и не было, нет.
Это пустышка, подделка, плацебо.

Всё на верёвках, как кукольный мир,
Куда поведёт, туда и шагаю,
Только надежда - слепой поводырь,
Рвётся на волю, бесстыдно нагая.

Дайте же в руки мне пистолет,
Душу бы я в упор расстреляла,
Чтоб не ломилась бедняга на свет.
Тюремных решеток ей, видите ль, мало...

                                                                      Темница (Фрагмент)
                                                                    Автор: Юлия Векшина

.. я не думал, что готовлюсь всерьёз. Понимаю, это может показаться странным, но правда, так оно и было. В уме повторял: никогда такого не сделаю, только воображаю себе. И воображать бы не стал, если б не деньги и свободное время. Уверен, очень многие из тех, кто спокойненько живёт себе да поживает, поступили бы так же, если б им, как мне, привалило. Я хочу сказать, дали бы себе волю, перестали бы притворяться и делали бы что хотят. Один учитель в школе любил повторять: «Власть развращает». А деньги – это власть.

Ещё что сделал: купил кучу одежек для неё в Лондоне. Увидал в магазине продавщицу, как раз такого же размера, и назвал цвета, какие, я знал, Миранда всегда носила, да и купил всё, что надо для девушки, всё, что мне в магазине посоветовали. Придумал, что, мол, моя подружка едет с севера, а у неё по дороге все вещички украли, и я хочу сделать ей сюрприз, и всякое такое. Не думаю, что продавщица так уж и поверила, но ей было выгодно, покупка большая, почти на девяносто фунтов.

Про всякие предосторожности я сутками мог бы рассказывать. Например, отправлюсь в её комнату и сижу там, представляю себе, что бы ей могло в голову прийти, как побег устроить. Думал, может, она понимает в электричестве – теперешние девчонки бог знает в чём разбираются, так что я всегда надевал ботинки на резине, старался приучить себя внимательно осматривать выключатели, прежде чем дотронуться до них. Установил специальный мусоросжигатель, чтобы сор из её комнаты никуда не выносить. А если надо, и грязные вещи сжигать, чтоб никакой стирки, ничего. Всякое ведь могло случиться.

Ну, наконец я мог снова отправиться в Лондон, в «Креморн», где раньше останавливался. Несколько дней её высматривал, но так и не встретил. Волновался ужасно, а всё равно не собирался бросать это дело. Фотоаппарат я с собой не брал, понимал, риск очень большой, охота шла на крупную дичь, не просто за случайным снимком. Раза два заходил в то кафе. Как-то провёл там чуть не два часа, делал вид, что книгу читаю. Она не появлялась. В голову стали лезть самые дикие мысли, мол, может, она умерла или бросила своим искусством заниматься. И вот однажды выхожу из вагона метро на Уоррен-стрит (я не хотел, чтоб мой фургон примелькался), смотрю – она, на другой платформе из поезда выходит. Всё получилось очень просто. Пошёл за ней следом, вышли на улицу, она направилась к училищу. Потом я стал поджидать её у станции метро. Она, видно, не всегда возвращалась домой на метро, два дня я её не видел. Но на третий, смотрю, переходит дорогу и – в метро. Так и выяснил, откуда она ездит. Из Хэмпстеда. На следующий день я ждал её уже там, у метро в Хэмпстеде. Она вышла, я – за ней, минут десять шли маленькими улочками до её дома, я прошёл мимо, а она зашла в калитку. Ну, я посмотрел, какой номер, а на углу – название улицы.

Хорошо в тот день потрудился, с результатом. За три дня до того я выехал из «Креморна» и теперь каждый день переезжал в другую гостиницу, чтоб не наследить. В фургоне я приготовил кровать и ремни, и несколько длинных шарфов. Собирался использовать хлороформ – я раньше уже пользовался им, чтобы усыплять бабочек. Знакомый парень из городской лаборатории, где анализы делают, мне когда-то дал. Знаю, хлороформ не стареет, не теряет силу, но решил добавить малость четыреххлористого углерода, чтоб наверняка. Его везде запросто можно купить. Я хорошо поездил по Хэмпстеду на своем фургоне, знал уже весь район как свои пять пальцев, где въехать, где свернуть, куда выехать, чтоб по-быстрому. Всё подготовил. Так что теперь надо было только выследить, выждать момент и делать дело. Надо сказать, я в эти дни сам себя не узнавал: всё рассчитал, всё предусмотрел, будто этим всю жизнь занимался. Как какой-нибудь тайный агент или детектив.

Прошло дней десять, и наконец всё и случилось, знаете, как бывает, когда охотишься за бабочками. Отправляешься в определённое место, знаешь, там водятся редкие экземпляры, ждёшь, а их нет и нет, а потом – ты и искать уже перестал – смотришь: да вот она, на цветке прямо перед тобой, как говорится, подали на блюдечке с золотой каемочкой.

В тот вечер я стоял у станции метро в Хэмпстеде, фургон отвёл подальше, в переулок. День был ясный, но душновато, а потом затянуло и стало погромыхивать, пошёл дождь. Я укрылся в дверях магазина против выхода и увидел: поднимается по ступенькам из тоннеля, а тут как хлынет. А на ней ни плаща, ни куртки, только свитерок. Забежала за угол, к главному входу, я туда, народу полно. Смотрю – она в телефонной будке. Потом вышла и вместо того, чтобы вверх, на холм пойти, как всегда, свернула совсем на другую улицу. Я за ней, сам думаю – ну всё, ничего не выйдет, не могу понять, что у неё на уме. А она вдруг бегом в проулок и – в кино. Я сразу сообразил, в чём дело. Она, видно, позвонила хозяйке, что, мол, дождь сильный, переждёт в кино, пока прояснится. Ну и понял – вот тот самый момент, если только её никто не будет встречать. Когда она в кино вошла, я пошел посмотреть, сколько сеанс продолжается – два часа. Ну, тут я пошёл на риск, видно, надеялся, судьба вмешается и меня остановит: отправился в кафе и поужинал. Потом вернулся к машине и припарковался так, чтоб видеть выход из кино. Не знал, как будет и что, может, у неё свидание с приятелем или встреча с подругой. Знаете, меня вроде несло, как в бурном потоке, мог налететь на камни и разбиться, а мог и выплыть.

Она вышла точно через два часа, совершенно одна. Дождь почти перестал, стемнело, тем более небо было затянуто тучами. Вижу, пошла к своей улице, вверх по холму. Тогда я тронулся, обогнал её и встал в одном месте, знал, она обязательно там пройдёт. Там как раз ответвление, где её улица начинается, везде кусты и деревья, а на противоположной стороне – огромный дом на заросшем участке. Кажется, нежилой. Выше по холму еще дома, довольно большие. Сначала-то она шла по ярко освещённым улицам. Так что это было единственное удобное место.

Я что сделал: вшил в карман плаща специальный мешочек из пластика, с клапаном, и там хранил тампон, пропитанный смесью хлороформа и четыреххлористого углерода. Клапан плотно закрывался, так что запаха не чувствовалось и тампон оставался всё время влажным, а когда надо, я мог его вытащить в один момент.

Вдруг появились две старухи с зонтиками (снова начал капать дождь), пошли вроде прямо ко мне. Вот незадача, только этого мне не хватало, она-то вот-вот подойдёт. Я уж было решил всё бросить. Нагнулся низко к сиденью, и они прошли, языками трещали как трещотки, думаю, ни меня не видели, ни фургона. Да там везде машины припаркованы, так что ничего такого, из ряда вон. Прошла минута. Я вылез, открыл заднюю дверь. Все по плану. Смотрю, она уже близко. Чуть было не проглядел, идёт быстро, всего в нескольких шагах от машины.
Если бы вечер был посветлее, не знаю, что бы я сделал. А тут – темно, ветрено, деревья шумят. Кругом ни души. И она идёт прямо ко мне. Забавно. Ещё и напевает про себя.

Говорю, простите, пожалуйста, вы, случайно, не разбираетесь в собаках?

Останавливается, и так удивлённо:

– А в чём дело?
                                                                                      из романа Джона Фаулза - «Коллекционер»

Отредактировано Зелёный (2024-05-14 12:14:32)

Также в наличии имеются ..  и бюджетные варианты

Ваня хочет, есть и спать,
  Ещё всего пугается.
  А бетонная кровать
  Его уж дожидается.

Ване всё ещё впервой,
Пить с консервной банки.
Спать со вшивой головой
Вместо бот - портянки.

Ты не плачь, малец, поспи,
  В слезах правды нету.
  Хочешь на вот, докури,
  Бычок сигареты.

Ну а он как заводной,
Хныкает украдкой.
«Хочу к бабушке домой,
И в свою кроватку»

«Сколько можно говорить
  Померла старуха.
  Если снова начнешь ныть,
  Получишь оплеуху».

Бомжи нюхают бензин,
Закрывают зенки.
Ваня в уголку один
Сидит, обняв коленки.

                             Каждому своё или Мёртвые души (Отрывок)
                                                      Автор: Гаврош

Алексей осмотрел город до горизонта, изучая далёкий залив, потом перевёл взор на зеленоватый лиман. Нигде не было заметно никакого движения, как это происходило раньше. Впрочем, чему удивляться, если в сто тысячном населённом пункте он оставался один в живых. Даже не так. Он единственный являлся человеком, в чьих венах лилась кровь, в отличие от всей этой армии восставших мёртвых.

Захлопнув створку, закрывая её на задвижку, Алексей стал спешно одеваться, напяливая плотные джинсы, куртку из кожи, а под неё толстый свитер, и это несмотря на двадцать градусов тепла. Были прецеденты, когда одежда спасала ему жизнь. Это случилось в самом начале, на второй или третий день эпидемии. Один из незамеченных мертвецов возжелал его плоти, но Алексей вовремя подставил руку, и дохляк впился зубами, пытаясь укусить, но тщетно. Куртка оказалась слишком прочной, так что мужчина отделался лишь незначительными синяками возле локтя. А надень он чего полегче, то гнить ему вместе с остальными.

«Господи, — размышлял он, застёгиваясь, отыскивая взглядом шапку, перчатки. — Как же мне не хочется выходить наружу. Сидел бы в квартире всю оставшуюся вечность, и не казал носу на улицу.

Наконец полностью облачившись, мужчина взял сапёрную лопатку, в другую руку посох, а за спину рюкзак. Лопатой хорошо рубить конечности, а посохом не давать мертвецам приближаться, удерживая их на расстоянии, тыкая в мягкие тела. Можно было бы использовать огнестрельное оружие, но как показала практика, оно довольно шумное, и поэтому привлекало дохляков. Так что действовать пришлось по старинке, срубая сгнившие головы, отсекая конечности. Правда, приходилось подпускать мертвецов близко, чтобы покончить с ними, но ничего не поделаешь. Один или два, это ещё не проблема, а вот пять или шесть, это уж да. Здесь стоило начинать бить тревогу, лихорадочно размышляя, как выбраться из той задницы, в которую удалось попасть.

Повернув ключ, он вышел на лестничную площадку, ощущая, как учащённо стало биться от волнения сердце. Алексей прислушался, распознавая знакомые звуки. Это были соседи, запертые некогда в своих квартирах. Их ногти царапали двери, пытаясь вырваться из плена, а ноги шаркали по полу. Алексею пришлось прикончить не одного ублюдка, прежде чем подъезд полностью перешёл в его владения.

Оставшихся он трогать не стал, посчитав, что они не принесут никакого вреда, запертые на своих этажах. И всё бы ничего, но эти проклятые звуки! Они заставляли нервничать. Всегда казалось, когда он выходил на лестницу, что к нему приближаются мертвецы, отчего появлялось желания убегать со всех ног. Даже спустя столько времени, Алексей не мог привыкнуть к мёртвым, разлагающимся лицам покойников. От них воротило, от них хотелось кричать, уносясь в животном ужасе. В конце концов, каждую ночь они являлись к нему в кошмарах. Но поделать ничего нельзя. Ему требовалась пища и вода, для чего приходилось покидать безопасное место на девятом этаже.

Тщательно прислушиваясь, улавливая малейший звук, а вдруг кто-то из покойников неким образом смог освободиться, и теперь поднимается к нему, Алексей, держась рукой в перчатке за перила, стал спешно спускаться, вертя на каждом этаже головой, вот-вот ожидая прогнившую рожу чудовища. Но нет, всё в порядке, и никто не выбрался из тюремной клетки. Сегодня день обошёлся без происшествий. Впрочем, такого ещё не случалось, чтобы в его подъезде появились дохляки, если не брать в расчёт самого начала эпидемии. Но об этом он тщательно гнал мысли, иначе на поверхность всплывут воспоминания о жене и дочке.

Восьмой этаж, седьмой, шестой, пятый, четвёртый. Лифт перестал существовать, исчезнув вместе с электричеством. Но будь он проклят, даже если он работал бы, то никогда не вошёл в эту тесную кабину. До сих пор изнутри слышится царапанье, мёртвые стоны. Или возможно ему это только казалось? Как-никак, иногда воображение играло с ним дурные шутки.

Алексей в страхе просыпался ночью, отчего-то ощущая возле себя стоявшего мертвеца, но освещая потной рукой помещение, с облегчением осознавал, что находится один в квартире. После этого он ещё долго не мог уснуть, находясь под влиянием жуткого и такого реалистичного сна, а фонарь продолжал гореть до самого утра.

Третий, второй, первый. Видны следы от пуль. Когда-то здесь стреляли, сосед, полицейский. Теперь он находился за дверью с цифрой два. Слышно, как его пальцы шарят по деревянной поверхности, желая отыскать выход из заточения. Но нет, чёрт возьми, пока жив Алексей, такой глупости он никогда не совершит. Мало ему было тех неприятностей в самом начале? А теперь незачем искать приключения на собственную задницу.

Он жил в спокойствии. Ну, конечно в относительной, если брать наступившие времена. Имелся целый подъезд в собственном распоряжении, квартира, где он в полнейшей безопасности от внешнего мира, а также целая куча магазинов. Да, имелись неудобства. Приходилось иногда покидать облюбованное логово, но здесь ничего не поделаешь. Хочешь есть и пить, тогда рискуй.

Приблизившись к металлической двери, Алексей прислушался, и когда ничего не услышал, осторожно выглянул наружу. Поняв, что поблизости дохляков нет, он выскочил на ступени, тщательно закрывая дверь. Ещё не хватало, чтобы в его отсутствия внутрь пробрались эти твари. Потом мужчина направился от дома, перебегая на противоположную часть улицы, прячась за высоким кустарником.

Мертвяк с футболкой, на котором изображен Халк, всё ещё торчал на детской площадке, опустив голову, тупо пялясь себе под ноги. Вокруг его головы жужжал рой зелёных мух, а в коже копошились черви. Даже на таком расстоянии ощущалось зловоние от разлагающегося тела.

                                                                                                                                Начало конца. Живой среди мёртвых. (Отрывок)
                                                                                                                                                Автор: Александр Науменко

Отредактировано ОЛЛИ (2024-06-20 12:14:25)

Женщина, которая служит Компании

Прекрасная пальма высокой вершиной
В стеклянную крышу стучит;
Пробито стекло, изогнулось железо,
И путь на свободу открыт.

И отпрыск от пальмы султаном зелёным
Поднялся в пробоину ту;
Над сводом прозрачным, под небом лазурным
Он гордо глядит в высоту.

И жажда свободы его утолилась:
Он видит небесный простор,
И солнце ласкает (холодное солнце!)
Его изумрудный убор.

                                                 Пленница (Избранное)
                                      Автор: Гаршин Всеволод Михайлович

Что это — безрассудство или недюжинная сила воли? А как восхитительна Меган в гневе! Девушки с характером всегда нравились капитану Вермонту.

Меган подошла к Лили. Собака продолжала смотреть на неё настороженно.

— Кажется, Лили меня недолюбливает.
— Она никогда не была в восторге от женщин.
— Ах ты, ревнивица! — шутливо упрекнула её Меган и добавила, обращаясь к капитану: — Вы так любите своих животных!
— Лили — мой талисман. Когда у меня была дюжина буксиров, я частенько брал её с собой. Но теперь она сидит дома, потому что имеет скверную привычку гоняться за кошками. Лили — полная хозяйка в доме, а Фогги — на пароходе. — Взглянув на Меган, которая стояла, зябко поёживаясь, Джон спросил: — Хотите, я разожгу огонь? А может, желаете что - нибудь съесть или выпить?
— Да нет, я смертельно устала.
— Идёмте, я покажу вам ваше пристанище.

Они подошли к стеклянной двери, и Джон зажёг свет на крыльце. Взгляду Меган открылся уютный внутренний дворик.

— Слева от вас висит зонтик.

Меган раскрыла его, взяла капитана под руку, и они побежали через двор к маленькому флигелю. Когда Джон открывал дверь, сработало сенсорное устройство, обдав их лучами света.

В домике было всего две комнаты: спальня и ванная. Его соорудили, чтобы мистер и миссис Вермонт могли где - то ночевать, пока велось строительство большого дома. Бетси ушла, так и не увидев нового жилища, а маленькая спальня во флигеле постоянно напоминала Джону о его жене, поэтому он не любил заходить сюда. Внутри было холодно, капитан зажёг свет, поискал глазами термостат и включил отопление.

— Заходите, — позвал он Меган, которая стояла в дверях, опираясь на зонтик.

Она вошла, слегка задев Джона плечом и пробормотав «извините». Глупо, но от её прикосновения сердце Джона опять забилось сильнее, и на сей раз капитану Вермонту почудилось, что земля уплывает у него из - под ног. Кажется, он совсем потерял голову. Скверно, скверно…

— Ванная вон там. Зубную щётку и всё необходимое найдете в верхнем ящике. Я принесу одеяло.

Оглядев комнату и встретившись с Джоном глазами, Меган заметила:

— Наверное, пароход и этот великолепный дом обошлись вам недешёво.
— Вы правы, — произнёс он, настороженно прищурившись.
— Значит, у вас много денег.

Лицо Джона совсем окаменело.

— Можно и так сказать, — ответил он и, бросив на ходу: — Я принесу одеяло, — вышел из дома. Женщинам нельзя доверять, ни под каким предлогом! Ему вспомнились гневные слова Уинслоу: «Деньги — это деньги. У меня они есть, у тебя — нет».

Через десять минут Джон вернулся со стёганым одеялом и тёплой пижамой, рождественским подарком тёти, которая беспокоилась о том, чтобы её племянник не замёрз ночью, словно он был маленьким мальчиком. Меган сидела на краю кровати и зевала, уставившись сонными глазами в одну точку, но стоило ей увидеть Джона, как лицо её расплылось в улыбке.

— Это чтобы вы не замёрзли ночью, — повторил он тётины слова, протягивая девушке пижаму. Странно, но ему совершенно расхотелось спать.
— Спасибо за всё, Джон.

Положив одеяло на кровать, капитан повернулся к двери. И вдруг его взору предстало чудное видение: Меган, босая, во фланелевой пижаме, с распущенными волосами, счастливо ему улыбающаяся… Чёрт, и взбредёт же такое в голову!

— Уже уходите?

Джон опешил. Была ли нотка разочарования в её голосе, или ему только показалось?

— Я понимаю, вам о многом надо подумать…

Меган прервала его:

— Я слишком устала, чтобы думать. Займусь этим завтра. Здесь есть будильник?
— Я постучу в дверь, — сухо ответил Джон.

Меган снова зевнула. Ему действительно пора уходить. Пробормотав «спокойной ночи», Джон запер дверь и зашагал к большому дому. Дождь всё не утихал. Ничего, холодная вода отрезвляет. Бежать от этой женщины как можно дальше! Завтра она уйдёт, а ему не жаль расставаться с ней. Ему всё равно. Это хороший знак. Очень хороший.

Меган долго не могла проснуться. Солнце робко пробивалось сквозь жалюзи. Наступавшее утро не предвещало ничего хорошего. О предстоящем дне лучше совсем не думать. Но надо вставать. Меган улыбнулась, вспомнив, с каким смущением Джон отдал ей вчера пижаму. Застенчивость капитана Вермонта при его силе, мужественности была просто очаровательна.

Меган нехотя вылезла из-под одеяла. Просторная пижама приятно согревала тело. «Его вещи меня любят», — не без удовольствия подумала девушка.

                                                                                                                               из любовного романа  Шарп Элис  - «Невеста для капитана»

Отредактировано ОЛЛИ (2024-06-28 13:45:36)

Муха .. или не все депозиты одинаково полезны

Муха, Муха - Цокотуха,
Позолоченное брюхо!
Муха по полю пошла,
Муха денежку нашла.

Пошла Муха на базар
И купила самовар:

«Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу!»
Тараканы прибегали,
Все стаканы выпивали,

А букашки —
По три чашки
С молоком
И крендельком:

Нынче Муха - Цокотуха
Именинница!

Приходили к Мухе блошки,
Приносили ей сапожки,
А сапожки не простые —
В них застежки золотые.

Приходила к Мухе
Бабушка - пчела,
Мухе-Цокотухе
Мёду принесла…

«Бабочка - красавица.
Кушайте варенье!
Или вам не нравится
Наше угощенье?»

Вдруг какой - то старичок
Паучок
Нашу Муху в уголок
Поволок —
Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить!

                                                 Муха -  Цокотуха (Отрывок)
                                                   Поэт: Корней Чуковский

Как это здорово отправиться после долгого года изнурительной работы на Мёртвое море! Целых пять дней отдыха, да ещё и с подругой, которую видишь не чаще двух раз в году: живёт в другом городе.

Надеты пляжные халатики, новые купальники, и.... А дорога серою лентою вьётся и везёт их в объятия солёной воды, полезной и обволакивающей все больные органы.

Алёна спешила навстречу морю, рассказывая подруге на ходу все накопившиеся новости, Лида слушала: она больше любила слушать, такая у неё натура. Алёну это устраивало.

В первый же день Алёна обратила внимание на двух крупных женщин, похожих друг на друга. Сразу поняла: сёстры. Женщины спорили о том, кто из них больше нуждается в лечении, но спор их не окончился ничем. Наблюдая за дамами, Алёна вспомнила, что есть такая теория, которая говорит, каждый человек похож на какое - нибудь животное или растение.

Согласно этой теории выходило, что Алёна похожа на лошадь ( любит и умеет вкалывать), Лида на зайчика (её вес был около 40 килограммов), а сёстры на мамонтов, пока ещё не вымерших.

На обеде пышные дамы подсели к подругам за столик.

- Меня зовут Эмма, - представилась старшая, - а сестру Клара. Мы очень - очень больные, вот и решили поправить здоровье.
- Правильно сделали, - ответила Алёна, - только не сидите в море подолгу, потому что окажетесь внутри соляной глыбы, превратитесь в соляной столб и не сможете вылезти, придётся вызывать спасателей.
- А сколько можно быть в воде? - серьёзно спросила Клара.
- Минут 15 - 20, не больше, - продолжала шутить Алёна, а у Лиды в глазах запрыгали весёлые чёртики, - Но, если вы хотите сбросить вес,то придётся посидеть подольше. Но это опасно. Предупреждаю. Решайте сами.
- Так вы ж сказали, что можно только 20 минут, - жалобно сказала Клара, - Эмма, я не хочу быть столбом. Я боюсь, сестрёнка.
- И я не хочу, - Эмма доедала шестую порцию десерта, - А похудеть хочется.
- Учтите, соль моря растворяет жир, но может превратить вашу кожу в сморщенную сеточку, - продолжала Алёна, с трудом сдерживая смех, - Укутайтесь простыней, и в воду.

После обеда Алёна и Лида отправились на пляж. Сёстры появились только через два часа с заспанными лицами. Обернувшись простынями, вошли в воду. Лида не выдержала и расхохоталась, а Алёна обняла подругу и умоляла так громко не смеяться.

- Что за тяжеловесные грации в простынях в море стоят? - спросила молодая женщина, загоравшая под тентом, недалеко от подружек, - как привидения, для чего им такой прикид?
- По - моему, это особый способ сбросить вес, - сказала Лида.
- Помогает? - спросила женщина, - Может, мне тоже...
- Не надо, это для тех у кого вес зашкаливает за 120, а у вас почти всё в норме. Лишние десять килограммов - пустяк в сравнении с их весом, не пытайтесь, не поможет.
- Ну как, похудели мы? - спросила Эмма за ужином, - есть результаты?
- Есть, - Лида еле слдерживалась, но смеяться было нельзя, - Но это процесс не одного дня, поверьте. Я медсестрой работаю.
- А теперь возьмите грязь, намажтесь и ходите целый день, - посоветовала Алёна.
- Зачем?
- Для усиления эффекта похудания.
- А как в столовую?
- Один день будет у вас разгрузочным.
- Я не выдержу целый день без еды, - сказала Клара, я больше трёх часов не могу голодать. Что делать, Алёна?
- А вы по очереди: один день Клара приносит еду Эмме, в другой раз наоборот, - посоветовала Лида.
- Мудрое решение, - изрекла Эмма, так и будем делать.
- Алёнка, это уже не шутка, а зло, - сказала Лида, - Хватит насмехаться над неумными тётками.
- Зато весело, ничего, поумнеют, я ещё кое - что придумала.
- Смотри, а то как бы тебе самой плохо от твоих проделок не стало.

Когда сёстры доедали третью порцию курицы с жареной картошкой и баклажанами, Алёна сказала:

- Хотите, чтобы у вас лицо было, как в двадцать лет? Хотите мужикам нравиться?
- Кто этого не хочет?
- Намажьте на лицо мёд, смешанный со сметаной, выйдите на берег моря...и дышите, дышите...через пару часов смойте маску морской водой, потом пресной. Только остерегайтесь, чтобы в глаза и нос не попало.

Сёстры и на этот раз послушали Алёну и с маской на лице вошли в воду. К Кларе пристала муха, и она никак не могла отмахаться от неё. Эмма стала ей помогать, и муха стала липнуть к ней.

- Какие странные эти огромные тётки, - сказала одна из женщин, играющих на пляже в карты, - то в простынях ходят, то в грязи целый день,а сегодня маски понаделали. Жуть!
- Всяких дураков на свете хватает, - ответил красноносый полный мужчина, - Всё, мы отбились, Валюша. Сдавай, Никола, картишки.
- Они не странные, - сказала Лида, - у них лечение. А вам, мужчина, вместо того, чтобы обсуждать людей, пора о собственной форме побеспокоится и вашей супруге тоже.
- Моя супруга в норме, а вот вас на откорм пора, а то мужики на кости не кидаются, уважаемая.
- Прекратите! - Алёна встала, взяла за руку Лиду, м они пошли к сёстрам в море.

Мухи одолевали их, Алёне стало жаль несчастных, она сказала:

- Выходите из моря и мойте лицо.
- Ещё минут 15 надо ждать, - сказала Клара, - а потом сначала морской водой помыть.
- Можно сразу пресной. Что, донимают мухи?
- Ужасно. Надоели.
- Отделяйте их от котлет, - посоветовала Алёна, - Надо и их научиться готовить.

Сёстры шутку не поняли. Ещё двадцать минут они рассказывали подругам, какие они отличные повара, и даже Эммин рецепт кисло - сладкого мяса полностью объяснили.

- Да я не об этом, знаю, готовить и кушать вы мастера. Про мух я пошутила.
- А..., промолвила Клара, - я думала в самом деле.

Сёстры оставили подругам свой адрес, так и не поняв, что две озорницы их просто разыгрывали. Через день после приезда Клара позвонила Алёне.

- Алёнка, скажи честно, а ты умеешь готовить мух? Может, это экзотическое блюдо? Я бы хотела попробовать. Узнай у кого - нибудь, запиши.
- Нет, не умею. Просто слышала, что готовят, а как, я не знаю, - Алёна поняла, что не стоит что - то доказывать Кларе. Ни она, ни её сестра не понимали ни шуток, ни юмора.

Она позвонила Лиде и рассказала об этом разговоре.

- Придётся тебе научиться готовить жаркое из мух, - улыбнулась подруга, - это гораздо легче, чем что - то объяснить сестрёнкам.
- Что ж, попробую, едят вьетнамцы насекомых, и ничего. Держитесь, мухи - цокотухи!

                                                                                                                                                                                    Муха, муха - цокотуха
                                                                                                                                                                                Автор: Зинаида Маркина

Отредактировано ОЛЛИ (2024-07-18 08:35:49)

Музыка остывающих пожаров

Теперь я твой бездушный механизм.
Душа в осколках, к жизни не пригодна.
Что взять с неё ? Крупинка толка
но без неё так без толкова жизнь
Печаль - расплата.
Радость скоротечна.
Мой чёрный нимб…
Была когда - то я светла.
Была свежа.
Была беспечна.
Была хорошей.
Лишь была…

                                 бездушный механизм
                            Автор: Маленькая Пичуга

Когда судья - контролёр объявил, что сейчас будет вынесен приговор, в зале зевали и шептались. Всё было ясно. Наконец воцарилась тишина. Послышалось мелодичное позвякивание, похожее на сигнал лифта, и почти одновременно вспыхнули табло на трёх машинах жюри: виновен в предумышленном убийстве. А затем и главная судейская машина вынесла приговор: лишение жизни пли полная переделка по выбору подсудимого. Срок апелляции — сорок дней.

Судья - контролёр сообщил, что мистеру Гереро даются сутки для выбора наказания, и всё было закончено.

— Мистер Гереро, — сказал я своему клиенту назавтра, — я должен вернуть вам чек.

Он непонимающе посмотрел на меня.

— Какой чек?
— Чек на пять тысяч НД, который вы выписали мне. К сожалению, я ничего не смог сделать. Ничего. У меня не было ни одной ниточки, ни одной зацепки… Мне очень жаль, но…
— Что? Что? О чём вы говорите, Рондол? — Гереро, казалось, действительно хотел понять, о чем я говорю, но не мог сосредоточиться.
— Я хотел бы вернуть вам чек, — сказал я.
— Оставьте, Рондол, — Гереро брезгливо поморщился. — Кому нужно ваше театральное благородство… Наоборот, я приготовил вам чек ещё на такую же сумму. Вот, держите.
— Но…
— У вас есть больше месяца. Сделайте всё, что можете. Я хочу, чтобы вы помнили только одну вещь — я не убивал Джин Уишняк. Вы верите мне?
— Не знаю, мистер Гереро.
— Моментами я начинаю думать, что и я не знаю. Но сейчас я знаю. — Голос его окреп, и он стал больше походить на того человека, каким он был, когда я в первый раз увидел его. — Это все чудовищная, нелепая, кошмарная ошибка. Я знаю всё, что вы можете мне сказать: отпечатки, фонограммы, свидетели… Всё это так, и тем не менее я невиновен…

Дверь камеры открылась.

— Мистер Гереро, пора.

Гереро повернулся, и мы вышли из камеры.

— Следуйте, пожалуйста, за мной, — скучным голосом пробормотал стражник со стёртым, бледным лицом. Другой пошёл за нами.

Запах дезинфекции, серый пластик под ногами, серые металлические двери. Тишина.

Наконец нас ввели в небольшую комнату. Такую же дезинфицированную, такую же пластиковую, такую же серую и тихую, Вчерашний судья - контролёр попытался подняться из - за стола, но болезненно поморщился, потёр поясницу, ещё раз поморщился и всё - таки встал.

— Вы Ланс Гереро? — спросил он.
— Да, — ответил Гереро.
— По приговору суда и согласно основам законодательства… — голос судьи становился всё более монотонным, пока не превратился в жужжание, разобрать в котором отдельные слова не было ни малейшей возможности. Пожужжав с полминуты, он начал медленно тормозить. — На основании всего вышеизложенного вам предоставляется право в присутствии любых трёх указанных вами лиц сделать выбор между смертной казнью и полной переделкой, каковые должны быть осуществлены в соответствии с приговором через сорок дней и случае отклонения апелляции или отказа подать её. Вам попятно, мистер Гереро?
— Да.
— Вам сообщили, что вы имеете право пригласить трёх свидетелей, которые могут присутствовать при совершении вами выбора?
— Да.
— Вы пригласили кого - нибудь?
— Нет, будет присутствовать только мой адвокат, мистер Рондол.
— Хорошо. Готовы ли вы сделать выбор?
— Да. Я его уже сделал.
— Подойдите к столу. Перед вами карточка с вашим именем. На ней вы видите два кружка. В одном написано «смертная казнь», в другом — «полная переделка». Зачеркните крестом тот кружок, который вы отвергаете. Вам понятно?
— Да.
— Пожалуйста, мистер Рондол, подойдите ближе и станьте рядом с мистером Гереро.

Я встал рядом со своим подзащитным. Гереро взял ручку и жирно зачеркнул крест- накрест левый кружок со словами «смертная казнь».

— Распишитесь, пожалуйста, внизу. И вы, мистер Гереро, и вы, мистер Рондол… Благодарю вас. Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату. В вашем распоряжении, — судья - контролёр взглянул на часы, — ровно десять минут. Через десять минут за вами придут.

Мы прошли в комнату, в которой стоял длинный стол - каталка, покрытый белой простыней. У изголовья холодно поблескивал хромом небольшой аппарат.

— Что это? — тихо спросил Гереро.
— Они вас сейчас усыпят, а потом перевезут в холодильное отделение.

Я почувствовал, как он опять весь сжался. Его била мелкая дрожь, на лбу выступил пот. Но он держался молодцом.

— Рондол, — прошептал он, — как вы думаете, почему я выбрал полную переделку?

Я пожал плечами. Есть вопросы, на которые не ожидают ответов.

— Я хочу узнать, что это всё значит… как это случилось… Рондол, через несколько минут меня усыпят. Мне нечего скрывать от вас. Я клянусь вам, что я не убивал Джин Уишняк. Вы верите мне? Верьте мне, Рондол, верьте. Я знаю, что вы не можете верить мне, но вы должны, должны! Боже, если бы я только верил, если бы у меня была вера. Я бы бросился на колени и умолял Его открыть вам правду. Но я никогда не верил в Него, и я знаю, что Он не придёт ко мне в эту последнюю минуту и не поможет мне. Как мне убедить вас, как открыть душу, чтобы вы увидели её изнутри? Почему люди замкнуты в своей скорлупе, почему они не прозрачны? Почему мы все бредём в потёмках, не видя друг друга? Почему, почему?

Что я мог ему ответить? Что можно сказать человеку за минуту до его ухода. Тем более, когда он не знает, куда уходит.

— Рондол, — сказал Гереро, — мне уже не страшно. Клянусь, это правда. Просто бесконечно чего - то жаль. Нет, не чего - то. Себя, других. Тех, мимо кого я проходил всю жизнь…

В комнату вошли оба стражника и человек в сером блескучем халате.

— Прошу вас лечь сюда, мистер Гереро, — сказал человек в халате и кивнул на стол.
— Хорошо, — сказал Гереро. — Раздеваться не нужно?
— Нет, вас переоденут потом.

Всё - таки он держался молодцом. Он лёг на каталку, посмотрел на меня и чуть заметно покачал головой. Наверное, он хотел ещё раз сказать, что ни в чём не виноват.

Человек в халате снял с прибора выпуклую крышку, положил её на голову Гереро и щёлкнул выключателем. Послышалось ровное низкое гудение.

— Я вам верю, — сказал я, глядя в глаза Гереро, — я сделаю всё.

Он благодарно опустил веки, поднял их. В зрачках уже клубился туман. Он снова опустил веки и уже не поднял их.

Первый морозец застеклил лужицы, и они с хрустом лопались под ногами. Зачем я снова приехал в Блэкфилд? Ах, да, чтобы погулять, побыть хоть немножко в тишине.

Ветер шелестел ещё не опавшими сухими листьями. Пошёл снег. Крошечные, ещё осенние снежинки таяли, не долетая до земли.

Я ни о чём не думал. В голове прыгала лишь одна фраза: «Раздеваться не нужно?» Она то звучала медленно и торжественно, то пронзительно и крикливо. «Раздеваться не нужно?» «Раздеваться не нужно?»

                                                                                                                                                     из повести Зиновия Юрьева - «Полная переделка»

Отредактировано ОЛЛИ (2024-09-02 21:52:53)

На страже предрассветного часа

Мёртвые с косами вдоль дорог стоят - дело рук красных дьяволят!
Мёртвые с косами сбросили царя, занималась алая... Занималась алая, эх!

Заря, заря, заря, алая заря.
Заря, заря, заря, алая заря.

                                                                  из музыкальной композиции «Батька Махно»
                                                                                Источник: Группа «Любе»

Когда Пётр достал из стоящего в кабинете шкафа потёртый портфель - «дипломат», Светлана лишь с печалью в голосе спросила:

— А сейчас куда?
— Да недалеко, скатаюсь в Одессу и обратно.
— А кого?
— Светочка, там один излишне шустрый коллега по работе пытается перед руководством выслужиться. Лепелевский его фамилия, Израиль Моисеевич. Мне Мессинг сказал, что этот Израиль что-то сильно не туда копает. А Станислав Адамович — он человек ответственный, зря пургу не гонит.
— А Мессинг сам проблему решить не может?
— Солнышко моё, и как ты это себе представляешь? Вызывает Зампред ОГПУ к себе ликвидатора и говорит: а ну-ка быстренько пристрелите начальника секретно - оперативного управления на Украине? Ты учти, там вся шобла — ставленники Ягоды, как и половина центрального управления. Его же через полчаса самого пристрелят в тихом месте и никто никого не найдёт.
— И поэтому Станислав Яковлевич тебе всех мерзавцев сливает, так?
— Не всех, а до кого сам дотянуться не может. Ну мы тоже пока не до всех можем, да и патроны к винторезу у нас заканчиваются. Знал бы, так не сотню с собой взял, а пару цинков!
— Валя сказал, что к лету наладит выпуск наших патронов. А вот то, что кроме тебя у нас этим никто не занимается…
— Счастье моё, чтобы этим правильно заниматься, двадцать лет учиться надо. А Скорохватову уже за шестьдесят, шустрости не хватает для работы в поле. То есть в поле-то он работать может, а вот в городе… А тут не зажравшихся геев с жидобандерами работать надо, а матёрого опера. Я-то уйду даже если объекта придётся работать на Съезде в Колонном зале, а из нынешних…
— А Судоплатов?
— А Судоплатов сейчас студентишка, ему ещё лет пять минимум учиться надо. Правда мы с Валей этот вопрос уже обкашляли, так что парнишке кое-что я преподам… чуть попозже. А пока — ну некому такую работу работать, некому! Скорохватов, конечно, старается помочь — но он сейчас разве что инструктором для молодёжи работать может. И работает, но настоящий результат проявится ещё не скоро.
— Да я всё понимаю, просто волнуюсь очень. Вдруг что-то не так пойдёт…
— Если что-то и пойдёт не так, то у меня есть FN.
— Это да… а я давно спросить хотела, но все повода не было: а почему FN? И вообще как ты с пистолетом под мышкой по России-то свободно катался?
— Вообще-то это трофей, я его от не братьев привёз. А у нас на службе разрешалось выбирать с чем работать, вот я его и выбрал: машинка надёжная, удобная, а главное магазин ёмкий. Что же до «катался», так я вроде как на службе, даже когда в отпуске, то всё равно на службе. Служба была такая…
— И сейчас такая же. Ладно, ты когда вернёшься-то? А то мне в апреле рожать…
— Да я вообще дней на пять еду. Так что не переживай и слушай Гулю.

Станислав Адамович был, конечно, пламенным революционером, но ещё он был человеком весьма прагматичным. И когда он почувствовал (всего лишь почувствовал!), что «питомцы Свердлова» намерены выставить из армии специалистов, явно демонстрирующих их собственную ничтожность, он немедленно поделился своими соображениями с другими специалистами.

Откровенно говоря, Станислав Адамович не очень даже понимал, чем занимается Особое Девятое управление. То есть официально они «заставляли контрреволюционеров работать на пользу революции», по факту — занимались разными научными работами, даже, скорее, научно - практическими, и в этом имели неплохие успехи — но с его точки зрения всё это были лишь странным «прикрытием» какой-то иной деятельности. Которая — и лишь изредка — приоткрывалась по каким-то совершенно случайным поводам.

Так, например, их работа слегка приоткрылась Станиславу Адамовичу, когда он впервые встретился с сотрудниками Управления. Они именно «совершенно случайно» раскрыли масштабные хищения в Эрмитаже и полученные материалы принесли к нему. За что товарищ Мессинг был им весьма благодарен, ведь за раскрытие этого преступления на Ленинградское ОГПУ просто дождём посыпались весьма заметные блага, а само Девятое Управление даже специально попросило их вообще в этом деле не упоминать. Но главный питерский чекист не смог не заметить, что некоторое количество фигурантов дела, наказать которых не вышло из-за отсутствия улик, просто исчезли…

Тогда он всё списал на бегство подозреваемых за кордон, но в следующем деле, где ему пришлось столкнуться с этим Управлением… Два старших уполномоченных контрразведывательного управления, Виролайнен и Косицкий, после суда по делу балтийских офицеров составили по всем правилам жалобу на решение судебного заседания, оставившего, по их мнению, контрреволюционеров практически без наказания. Мессинг «при случае» поинтересовался у начальника Девятого Управления, в чём же собственно кроется причина столь явного вмешательства их в дела контрразведки.

И ответ товарища Сухова он запомнил:

— Стране неважно, какого цвета кошка, важно лишь то, чтобы она ловила мышей.

Но ответ запомнился не оригинальностью формулировки, а тем, что Виролайнен и Косицкий тоже исчезли через три дня и никакие поиски пропавших результата не принесли. Но Мессинг даже на это особого внимания не обратил, однако через неделю после прекращения расследования сотрудник Девятого Управления принёс ему подписанные Иваном Петровичем Виролайненом протоколы, свидетельствующие о том, что «дело офицеров» было полностью фальсифицировано. Кстати, куда сам Иван Петрович делся и что случилось с Косицким Мессинг даже спрашивать не стал…

Уже в Москве, после исчезновения замнаркома финансов тот же парень, Пётр Климов, принёс ему (и именно ему) очень интересные документы о контрабандном вывозе ценностей из Гохрана за рубеж — вроде как с целью «обсудить мероприятия по пресечению». Ему лично принёс, поскольку здесь должна была принять активное участие подчинённая Станиславу Адамовичу служба внешней разведки. А когда второй заместитель Менжинского высказался в том плане, что «доказательства собрать будет очень непросто», парень, хмыкнув, заметил:

— Ну мы же не собираемся их предавать самому справедливому в мире суду, где их же родственники и заседают. Нам надо лишь проследить за теми, кто остался и не дать им продолжить столь мерзкое занятие.

Станислав Адамович не был и дураком, хотя играть в «аппаратные игры» так толком и не научился: ему казалось, что главное — служить стране. Но если кто-то «из аппарата» служит явно не так, как следует…

— Вы, скорее всего, правы. Я думаю, что за этими — он махнул рукой в сторону разложенных на столе бумаг — мы в зарубежных поездках проследить сможем. Я лично этим займусь… но вы знаете, мне кажется, что их кто-то серьёзно прикрывает…

Переданная тогда Климову информация вроде бы осталась без заметной реакции, но когда — спустя два месяца — Генрих Ягода скончался от инфаркта, Станислав Адамович воспринял это как должное.

А ещё он, наконец, вроде бы понял, чем занимается это таинственное Управление: случайно выяснил, что Вячеслав Рудольфович столь заметно пошёл на поправку после того, как Гюльчатай Халматовна прописала ему какие-то таинственные таблетки с загадочным названием «клопидогрел». Крошечные таблетки, которые следовало принимать по одной каждый день — и которые делались как раз где-то в Девятом Управлении. И которые, несмотря на поставленные на уши все зарубежные службы, нигде в мире найти не удалось…

А если учесть, что из Наркомздрава просочились слухи, что в следующем году появится «абсолютное лекарство от малярии», то становится понятно, чем занимаются в этом таинственном Управлении и почему они столь жестко отстаивают какие-то свои интересы при полном попустительстве «верхов». Но если им показать, кто ещё может им помешать…

Так что, отправляя Климову совершенно секретные материалы об очередном расследовании контрреволюционной деятельности бывших царских офицеров, ни малейших сомнений теперь уже первый заместитель Менжинского не испытывал.

                                                                                                              из фантастической повести Номен Квинтус -  «Титановый бардак»

Отредактировано ОЛЛИ (2024-10-01 08:34:20)

Забраться на Эльдорадо

Ганувер Эверест, Эмилия Варрен-
Влюблённые по берегу гуляли,
Для них прибой гремел, прохладный ветер пел,
Не ведая унынья и печали.

И золотую цепь они нашли в песке,
Где буканьер качался на причале,
Когда в лучах зари играл аквамарин,
И чайки серебристые кричали.

О солнечный металл! Как радостно сиял
В колье, браслетах, обручальных кольцах.
Кто куш не предвкушал? Огромный капитал
Приобретал на узких тропах скользких.

Та якорная цепь манила прямо в склеп,
Из золота и серебра отлита,
Натянута, как нерв. А сколько было жертв?
А сколько было узников убито?

Чью золотую цепь они нашли в песке
Ганувер и его подруга Молли?
О чём прибой хрипел? О чём песок скрипел?
И на губах остался привкус соли.

                                                 Баллада про золотую цепь (Отрывок)
                                                              Автор: Алла Авдеева
_________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Где буканьер качался на причале - Буканьеры — это пираты, которые нападали на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века. Термин «буканьер» часто используется как синоним понятию «пират». Первоначально буканьеры объединялись в более многочисленные группы, которые нападали на прибрежные города. Буканьеры были моряками - дезертирами, среди которых преобладали французы, а также беглые слуги из испанских колоний в Америке. Видимо речь идёт  о шлюпке с пиратского корабля.
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

- Я хочу свободы.

Утомлённые волны её голоса, казалось, разбились о неприступные стены, отхлынули к окну, лизнули шторы и, вспенившись, подкатили к пыльному изголовью свои кипящие воды. Макс поддался им.

- Свободы? Разве я не дал тебе её?
- Показать и дать не одно и то же. Ты показал мне свободу, но не дал её, нет.
- Кто же дал? – в Аврору вцепились его глаза, - муж?!
- Нет. Он избавил меня от свободы.
- Так - так… он избавил… я показал… а кто же тебе её даст?

Издевательская улыбка Макса уже точила оскал, но мгновенно сползла с лица, когда с вкрадчивым шелестом голоса Авроры повисло:

- Ребёнок. Я беременна.

Тяжело и как -то неуклюже пало безмолвие на пол серым могильным камнем. Возникшая нервозность принялась раскачивать Макса. С протяжным воем взнузданные круговерти бессмыслицы увлекали все его мысли в свои хороводы. И он отчаянно не понимал, что с ним происходит.

Золотые нити солнца вплетались в волосы Авроры, по обнажённому изгибу её спины искрящееся мерцание тоненьких лучей отзывалось щекоткой. Наконец она заговорила:

- Свобода, - усмехнулась, - даже не верится… - из-за плеча посмотрела на Макса, - ты же должен понять…  - взялась за запястье и с испугом посмотрела на руку, - О, этот браслет! – подушечками пальцев стала перебирать звенья, - первое, на что я купилась! Думала, бесценный подарок, - усмехнулась, - а ценой оказалась свобода, - со вздохом расстегнула замок, - не слишком дорогой, как считаешь? За свободу - то, а? – рассмеялась, поигрывая браслетом, - он мог бы заплатить и побольше! Теперь говорит, что я никогда не буду свободна. – смеялась теперь уже с поволокой в глазах. – Возьми.

С безнадёжной кротостью Макс принял в дар сзмеившийся узор золотых цепочек. Звенья впились в ладонь сжатого кулака. И что -то изменилось.

Аврора скользнула презрительным взглядом по его руке и запрокинула голову, давясь истеричным смехом. И объяснить такое поведение никто не смог бы.

- Как же мне не хватает наивности! – желчно выплёвывала она, - Было бы глупо верить, что ты оставишь его на память. Да и не подаришь никому. Лучше всего продай. Мне всё равно!

С диким хохотом она оделась, и, не бросив ни слова, ни даже взгляда в сторону Макса, вышла из этой квартиры уже в последний раз.

2. Presto (*)

Щелчок. Лязгнул язычок замка. В ядре змеиного клуба шипели солнечные звенья заклятье наваждений. Язык змеиный подобен звону, да нет же. Звон подобен языку. Теперь и он способен, тряся звеньями браслета, слышать их металлический клёкот тайн. Шёпот, путаясь в разливах света, расползся по комнате, спутался в золоте светила, опрокинутого на шторы, и замер. Вдруг с новой силой он ударил в глаза безумца, но уже с книжной полки.

Александр Грин. Золотая цепь.

Браслет торжественно запел. Тарахтя, звенья сцепились в ликующем трепете.

Ильф и Петров. Золотой телёнок.

Звенящий смех как будто замычал. Макс теперь не замечал, как пьянящий голос звучал отовсюду, смешивая в груду безостановочных вариаций каждый шорох, шелест, скрип, удар, свист, визг, бормотанье, скрежет и всё, что только держит у себя на поводу человеческий слух. Даже жужжанье мух на балконе влетало в общий угар какофоний.

Райдер Хаггард. Копи царя Соломона.

Горя довольно странной идеей, Макс ринулся прочь, на воздух. Остро кольнул солнечный свет в глаза, ведь день только пошёл в разгул, разнося хромающей полькой мелодии споров, раздоров, шуток, бесед, прибауток, новостей и прочих разговоров. И ко всему этому ухо Макса не глухо. Вот через квартал старуха сыплет:

- … золотые руки! А мой-то…

И тут же за поворотом другие звуки:

- … так и запомни: бей бабу молотом – будет баба золотом…

Макс миновал поворот, затем квартал и снова стал внимать шуму города. Смеясь так же искренне, как и противно, один толкал другого в бок:

-  … до золотой -то свадьбы долго? не терпится выпить за дорогого друга и его жену!
- Ну, скажешь тоже. Мне б с поводка удрать, глядишь, и ты бы на новой свадьбе погулял.

Смеются уже оба. А противный так даже подкупает сияющими коронками зубов.

- Хе - хе! Давно твой поводок оцепенел, а ты и не заметил!
- Не говори! Цепная псина.
- Разве что цепь скоро золотой станет.

От смеха трясутся оба, а слух ловит новое, и Макс спешит следом.

- … мне «Золотого ключика» двести грамм.

В другом ларьке:

- … не червонец он, чтоб всем нравиться!..

И далее – центральный банк:

- … курс золота… в расчёте на тройские унции… (**)

Проспектом ниже госиздат сдаёт в печать:

- … Золото дураков… Золото нации… Золото инков…

Над издательским этажом, утопая в собственной жиже, голос редактора, влюбчивого не то в поэзию, не то в моду, скандирует Маяковского, вызывая погоду и разрывая рот:

- … пенится, звенит золотоворот долларов, рублей, крон, иен, марок…

Макс внемлет. Гул зовёт на Соборную площадь. Переплывая город, улицу за улицей, вот он у рекламного монитора, который неистово орёт:

- …  открыт путь к Эльдорадо!..

                                                                                                                                                                                        В цепях (Отрывок)
                                                                                                                                                                                   Автор: Сергей Блинов 2
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Presto - Presto (итал. — быстро) — обозначение быстрого темпа в музыке. Применяется с начала 17 века. Первоначально различие между presto и allegro было незначительным или не проводилось вообще; лишь в 18 веке presto стало обозначением более быстрого сравнительно с allegro темпа. Обозначение «presto» часто применялось в финалах классических сонатно - симфонических циклов, а также в оперных увертюрах.

(**) … курс золота… в расчёте на тройские унции… - Тройская унция — единица измерения массы, равная 31,1034768 грамма. В современном мире тройская унция широко применяется в банковском и ювелирном деле для выражения массы драгоценных металлов, а также в некоторых других областях, например, в косметике для выражения массы особо ценных ингредиентов. Международные обозначения тройской унции золота, серебра, платины и палладия, соответственно, — XAU, XAG, XPT, XPD. Масса инвестиционных монет довольно часто указывается в долях тройской унции.

Отредактировано ОЛЛИ (2024-10-03 17:04:24)

Санька

Гонит ветер
туч лохматых клочья,
снова наступили холода.
И опять мы
расстаёмся молча,
так, как расстаются
навсегда.
Ты стоишь и не глядишь вдогонку.
Я перехожу через мосток…
Ты жесток
жестокостью ребёнка —
от непонимания жесток,
Может, ни день,
может, ни год целый
эта боль мне жизнь укоротит.
Если б знал ты подлинную цену
всех твоих молчаний и обид!
Ты бы позабыл про всё другое,
ты схватил бы на руки меня,
поднял бы
и вынес бы из горя,
как людей выносят из огня.

                                                Гонит ветер...
                                   Поэт: Вероника Тушнова

Проезжая через город Энский я остановился в историческом центре, поглазеть вокруг, без всякой надежды увидеть его…

Я никогда бы не узнал его, увидев случайно, но по рассказу нашего общего знакомого и по наитию я понял – это был он, Саня.

   Старик с жиденькой бородкой, в поношенной одежде, с взглядом одичавшего кота: бездомного, голодного и ободранного. Как ты ненавидел эти котов, Саня, с каким садистским остервенением ты душил их.

   Я посмотрел в небо – там облака. Я представляю, что облака это мысли земли.

А земля думает сегодня о чем - то хорошем. Потому что облака сегодня легкие и в них столько мудрости – что хочется думать вместе с облаками.

И о чём думаешь ты Санька, глядя на эти облака. Ты ведь голубятник, и  любил этих птиц, они пили из твоего рта воду. И ты загонял стаю в небо высоко, высоко – одни точки виднелись.

   Ты любил голубей и ненавидел котов. Коты доставали твоих птиц.

Я не был голубятником, но я любил птиц, и мне было жалко котов.

… Я подошёл к Сане и протянул ему несколько тысяч.

Он с удивление поднял глаза и посмотрел на меня.

    - Привет старичок! – бросил я фамильярно с неуместной улыбкой. И видя, что Саня в суппорте, с такой же глупой улыбкой продолжил:
    - Эх, старичок, Санька! Мой ровесник и однокашник, давай я тебе напомню песню нашей молодости. Мы были наглые от избытка гормонов – хотелось насиловать, бунтовать и безумствовать.

    Помнишь Саня, как мы зимой напились с тобою и заблудились в метель.

Как казак Чуб с кумом в рассказе Гоголя «Ночь перед рождеством».

Не видно: ни звёзд, ни месяца – ничего. Ходим кругами, обнявшись и поём:

- Сам пью. Сам гуляю. Сам себе я наливаю. И вдруг упираемся во что – то…

А это и не столб и не дерево – старушка, какая – то…

  - Эй, тётка! – кричишь ты. -  Выведи нас к дому.

    Тётка эта, матерью твоей оказалась. Шла за нами следом – что бы ни замёрзли. А мы перед ней приплясывали: - Сам пью. Сам гуляю.

  Помнишь Саня, как ты женился на студентке, умной, но флегматичной особе. Какой бесёнок вас связал -  случайный, эротический роман иль скука без любви. Но кончилось всё свадьбой, и не простой: мы запрягли лошадь в сани и мчались по снежному полю, визжа от избытка эмоций. А твоя мама нам вдогонку причитала: «Что машину надо было заказать, цветочками украсить, куклу на бампер посадить – что бы всё было как у людей.

   Тебе же Саня, что ветер, что материнские слова - всё нипочём. Погоняешь лошадку с детским восторгом через снежный простор, куда угодно – просто так. А ты Саня и жил так – мчался и мчался с хулиганской удалью, оставив где – то свою жену и сына. Притормозить бы надо, остановится и осмотреться, а ты кнутом по спине лошади, и вперёд.

    Помнишь Саня, как ты лихо очистил колхозный магазин. Набил сумки водкой, шоколадом, колбасою, консервами. И потом, с этими сумками, сел в электричку и поехал, довольный как пионер, что его отправили в летний лагерь.

И тут по вагону – участковый. А сумки большие и колбасой копчёной по всему вагону воняет, -  и это была твоя первая ходка. Мы ведь тогда все вместе делали – просто меня в армию раньше тебя забрали.

  - А помнишь, Саня? - И тут я осёкся, увидев в его глазах пустоту, и меня там не было.

  Да Саня, мы были с тобою друзьями, но это было так давно. Прости, но я к тебе не приеду. Я просто думаю, глядя на облака и мне грустно. Облака плывут и плывут, и мне жаль и себя и прожитых лет и тебя Саня.

                                                                                                                                                                          Мой друг, Саня (Отрывок)
                                                                                                                                                                            Автор: Фролов Сергей

Отредактировано ОЛЛИ (2024-10-14 07:51:53)