Стоя на остановке, шепчу заклинанья, Но, похоже, бессилен далёкий астрал, Если ветхий автобус блуждает в тумане Или в цепких объятьях метели застрял.
Пусть автобус придёт рано или же поздно, Хоть одно заклинанье сработает пусть! И тогда, если в хлябь тротуара не вмёрзну, То, пожалуй, к весне я домой доберусь.
Заклинание для вызова автобуса. Избранное. Акимова Екатерина 8
Следствием может быть либо цикл любовных стихов, адресованный одному лицу, либо ряд стихотворений, развертывающихся, так сказать, в различных направлениях. Выбор здесь — если можно говорить о выборе там, где действует необходимость, — не столько моральный или духовный, сколько стилистический и зависит от продолжительности жизни поэта. И именно здесь стилистический выбор — если можно говорить о выборе там, где действуют случай и течение времени, — попахивает духовными последствиями. Ибо в конечном счете любовная лирика, по необходимости, занятие нарциссическое. Это выражение, каким бы образным оно ни было, собственных чувств автора, и, как таковое, оно соответствует автопортрету, а не портрету одной из его возлюбленных или её мира. Если бы не наброски, холсты, миниатюры или снимки, прочтя стихотворение, мы часто не знали бы, о чём — или, точнее, о ком — идёт речь. Даже глядя на них, мы не многое узнаём об изображенных на них красавицах, за исключением того, что они не похожи на своих певцов и что, на наш взгляд, далеко не все они красавицы. Но ведь изображение редко дополняет слова, и наоборот. К тому же к образам душ и обложкам журналов следует подходить с разными мерками. Для Данте, по крайней мере, красота зависела от способности смотрящего различить в овале человеческого лица лишь семь букв, составляющих слова Homo Dei.
Мир земной — змеи опасней, Люди — дьяволов ужасней; Будь мертвее, будь безгласней И дерзай: Светлый полк небесной силы, Вестник смерти легкокрылый Унесет твой дух унылый — Прямо в рай!
Зинаида Гиппиус - Прямо в рай (Отрывок)
Жили-были не тужили в одном старинном городке дед с бабкой. С каждым днём труднее становилось старушке в хате порядок наводить. С болью в пояснице не согнуться, а согнёшься - не разогнуться. Пожалел дед бабку, предложил купить робот-пылесос, модель которого по телевизору активно рекламировали. - Вишь, шо придумали! Включила такой, и хошь на печи лежи, хошь борщи вари, аль пироги пеки. Ента техника и без тебя в хате порядок наведёт. - Чаво удумал... Сколько ж тыщ такой робот стоит? Молиться на него потом што ли? - А неужто мы с тобой, бабка, не заработали на старости-то лет на печи полежать? Пущай хотя бы робот в хате прибирается, коли детей и внучков мы с тобой не нажили. - И то верно, - согласилась с мужем бабка и, сменив гнев на милость, стала собирать денежки на покупку. Разбила свинью-копилку. Спустилась в подвал, где в трёхлитровой банке свои сбережения на чёрный день хранила. Но на чудо-пылесос всё равно наскрести "по сусекам" не удалось. Тогда дед свои заначки ей отдал, и поехала бабка в магазин за пылесосом.Вернулась обратно и первым делом его включила. Не терпелось ей чудо-технику на деле опробовать. Зажужжал робот, закружил по хате, подбирая пыль и крошки в комнате. - Ой, хорошенький-то какой! Кругленький, красненький! Прям как румяный колобок, - умилялась бабка, наблюдая за работой робота. А дед радовался, глядя на бабку, довольный тем, что в кои-то веки сумел ей угодить. Отправились дед с бабкой каждый по своим делам, а пылесос в хате остался. Порядок наводить. Катается он по комнате, тщательно пыль и крошки по углам да под мебелью собирает, а открытая дверь так его и манит. Настоящая жизнь там, за порогом. В тёмном лесу, куда ведёт тропинка от крыльца хаты. Много там несправедливостей разных, да и мусора тоже. Там от него было бы больше пользы. - Эх, тесно мне здесь. В четырёх стенах, - грустно жужжал пылесос, подкатываясь к открытой двери, - мое предназначение сделать мир чище, а не подбирать мусор за дедом с бабкой. Надо дёргать отсюда, пока дед с моими настройками не разобрался. А то выстроит мне маршрут, и всё - кататься мне по этой хате всю свою жизнь, пока не сломаюсь...
Человек остается один, когда уходит последний, кто помнит его в молодости. У меня тоже есть племянники, и племянницы, и добрые друзья, но никто из них не помнит меня молодой, никого из тех людей не осталось. Я уже давно совершенно одинока.
Агата Кристи Объявлено убийство
У себя на районе, С купюрой в рулоне, С номерком в телефоне, В понтах, при короне, Не расслабься покуда, Ведь ты – в Вавилоне!
У него есть для каждого порох в патроне, Говорят, он влюблённых лишь только не тронет. Прежде, чем уж ложиться в тот гроб, как в кровать, Мне б себя для начала хотя бы понять…
Вавилон (Отрывок) Виктор Простнов
Каждый раз, бывая наверху, Мария Астафьевна подолгу просиживала в этой комнате, рассматривая сквозь стекла знакомый и странно необыкновенный вид. Видны были небо, забор, шоссе, большая луговина и лес — и только. Но от стекол, то красных, то желтых, то синих, голубых и зеленых, все это странно менялось и, если смотреть так: быстро переходя через все стекла, — походило на очень странную музыку. А если долго смотреть через одно какое-нибудь стекло, то менялось настроение. Особенно противно было желтое: как бы хорош и ярок ни был день, оно делало его мрачным, призрачным, зловещим, угрожающим какою-то бедою, намекающим на какое-то страшное преступление. И становилось тоскливо, и не верилось, что доктор Шевырев сделает её своею женою. Если бы не это стекло, она давно объяснилась бы с ним; и каждый раз Мария Астафьевна давала клятву не смотреть в окно, и каждый раз смотрела, пугаясь, тоскуя, не узнавая привычного, странно изменившегося вида. И соседство этого окна с кабинетом доктора тревожило ее, как какая-то близкая, но несознаваемая опасность.
Одиночество доктора Шевырева будило в Марии Астафьевне чувство, схожее с материнским.
Она заботилась о его книгах, о его белье и ужасно жалела, что не имеет власти над кухней, и доктор Шевырев ест бог знает какую гадость. Ревновала его к больным, к сторожу, которому он давал какие-то таинственные, интимные поручения, и уже давно хранила в комоде вместе с платком большую исписанную тетрадь, в которой заклинала доктора Шевырева отказаться от посещения «Вавилона», от шампанского и от ужасной развратной жизни, о которой она догадывается. Когда она написала «развратной», ей стало так больно, так обидно, она так возненавидела и себя и доктора Шевырева, что не могла продолжать, легла на постель вместе с тетрадью и всю ночь проплакала на тетради, испортивши слезами две страницы.
В той же тетради она смело предлагала себя доктору Шевыреву, но только в жёны и только с тем условием, чтобы он оставил посещения «Вавилона» и шампанское, и доказывала, что это будет выгоднее: как жене он не будет платить ей жалованья, а стол останется все равно тот же. И кроме того, она, с его разрешения, расширит его врачебное дело, так как много занималась и занимается литературой по психиатрии и хорошо видит недостатки в теперешней постановке лечебницы. И умоляла его решить вопрос поскорее, так как ей уже двадцать четыре года и она скоро начнет отцветать, и тогда уже будет поздно.
...Длинная жердь – вроде насеста. На ней одиннадцать воронов. Пристально смотрят они на Крабата. А на самом конце жерди – свободное место. И вдруг голос. Он долетает издалека, будто гонимый ветром: «Крабат!.. Крабат!.. Крабат!..» У Крабата нет сил отозваться. Голос приказывает: «Иди в Шварцкольм на мельницу! Не пожалеешь!» Вороны взмывают ввысь. Каркают: «Повинуйся Мастеру... Повинуйся!..»
Крабат просыпается: «И что только не приснится!» Он поворачивается на другой бок.
Днём они бредут дальше. Вспомнив про воронов, Крабат улыбается.
Но и на следующую ночь сон повторился. Опять звал его голос, опять каркали вороны: «Повинуйся!»
Тут уж не до смеха.
– ШварцкольУтром Крабат спросил хозяина дома, знает ли тот деревню Шварцкольм. Крестьянин задумался:
.Шварцкольм... Кажется, слышал. Ах, да! На дороге к Ляйпе. У самого Хойерсвердского леса стоит.
Волхвы переночевали в Грос-Парвитце. И опять здесь приснился Крабату тот же сон – вороны и чудной, плывущий по воздуху голос – все, как в первый раз.
Автор: Отфрид Пройслер Крабат, или Легенды старой мельницы. Вступление.
И побежать, и разогнаться, И слиться с песнями ветров - Взмыть над проклятием костров, И в звёздной пыли искупаться.
"Обратный ход" Автор: Александр Онищенко
На поселковой улице нашёл связку ключей. Написал объявление. Нашлась хозяйка. Она мотоциклистка и ключи на ходу выпали из кармана её куртки. Но благодарности не было. Спрашивает с подозрением: - А где водительские права? Они в одном кармане с ключами были.
А мне они нужны, твои права? Да чёрт знает где ты их посеяла? Может не надо было поднимать эту находку? В некоторых странах, слышал, так и принято. Надо. У нас надо. Тому доказательство: через некоторое время эту же самую связку ключей нашли ученики нашей школы. И хотели утаить. Хорошо, что ключи попались мне на глаза, были узнаны и возвращены хозяйке-растеряйке.
«Следует внимательно прислушиваться к этим шумам и шёпотам мира и пытаться заметить в них множество картин…».
Мишель Фуко.
Когда смотришь в Астрал, кажется, будто тонешь В этой бесконечно пурпурной материи, которую коль тронешь, Можешь лишиться руки иль ноги — Конечности любой, какую не выбери. Есть тайна в этом космосе мрачном, То, что заставляет шагать туда обречëнных в порыве неоднозначном. И кажется, будто Астрал говорит, Шепчет страшные сказки на ночь, Ветром таëжным гудит. Но слушать его речи не стоит, поверьте, Если хоть капельку боитесь вы смерти, Если пугает вас возможность исчезнуть, Стереться с лица Сарнаута, а потом не воскреснуть, Если дорог ещё вам рассудок. Не слушайте вы насмешливых прибауток
из Сети
Предполье шизофрении пациенты и их близкие описывают как сполохи войны в безоблачности «до болезни». Бродский называл такие воспоминания: «когда-уже-всё-известно», но «ещё-ничего-не началось». Ключ понимания человека в детстве: «Там – корни» (М. Цветаева). Близкие подчеркивают, каким «хорошим» (порой «образцовым») был их ребенок. Нарастающие отчуждение, снижение успеваемости близкими объяснены «ленью», «бунтом» подростка, самим больным – забывчивостью («пустая голова») и разочарованием в жизни, употреблением психоактивных веществ как самолечение депрессии. Ранние психотравмы (неблагоприятные жизненные события) обычно вытеснены. Перед психозом нарастают замкнутость, чувство грядущей беды («трема», по Сonrad), «навязчивые плохие мысли». Близкие винят себя за психиатрическое невежество, сетуют, что никто не «подсказал». Идут у больного на поводу (выискивают «микрофоны», часами застывают под экраном из фольги), разуверяют, но бред не победишь умными доводами. Обычен поиск помощи у знахарей, частных психотерапевтов во избежание огласки. Духовники внимательнее к психическим недугам, чем замороченные рецептами интернисты. Манифест психоза в виде нелепого, суицидального, агрессивного поведения – основание неотложной госпитализации. Больные помнят безотчетный страх, растерянность. «…Вы чувствуете пронзительный взгляд гостя, знаете, что он с Марса, уверены, что он контролирует Ваши мысли и неотступно следует за Вами…». (Барбара О'Брайен. «Необыкновенное путешествие в безумие и обратно»). Шизофрении свойственны нарушения само осознания, череда нормальных и патологических реакций. Психоз не охватывает всего «Я» (не достигает «апокалипсиса» Сonrad), но размывает грани реального и болезненного. Расщепление «Я» «подарило» стигматизирующее имя.
Жизнь в шизофрении и после нее в картинах и образах. Отрывок Авторы: Е.Б. Любов, Н.Б. Левина
Я цельным был, чистым и свежим, Каждый из нас таким явился в мир. Ан, анекдот. Кого ж мы тешим? Бог сводит нас, а мы-герои его лир.
В следствии этих встреч людских, Делим себя на остальных, И хотя ещё, в надеждах, дорога моя далека, Из-за дележки той уже я - Огрызок яблока.
"Огрызок яблока" Автор: Евгений Ланковский
В сообществе беллетристов уже затрагивали тему фона и атмосферы в литературном произведении. Мне же хочется затронуть прикладную сторону «атмосферности», а именно - описания интерьера. Почему описания так важны в художественном тексте? Именно они задают темпо-ритм произведения, придают глубину и объем его атмосфере, прорастают символами и многозначностью. Так что не торопитесь переводить описания в диалог, как советуют некоторые гуру – у диалога иные, драматические, законы.
Писательский клуб Описания - внутренний интерьер (Отрывок)
На следующий день на пса надели широкий блестящий ошейник. В первый момент, поглядевшись в зеркало, он очень расстроился, поджал хвост и ушёл в ванную комнату, размышляя — как бы ободрать его о сундук или ящик. Но очень скоро пёс понял, что он — просто дурак. Зина повела его гулять на цепи по Обухову переулку. Пёс шёл, как арестант, сгорая от стыда, но, пройдя по Пречистенке до храма Христа, отлично сообразил, что значит в жизни ошейник. Бешеная зависть читалась в глазах у всех встречных псов, а у мёртвого переулка — какой-то долговязый с обрубленным хвостом дворняга облаял его "барской сволочью" и "шестёркой". Когда пересекали трамвайные рельсы, милиционер посмотрел на ошейник с удовольствием и уважением, а когда вернулись, произошло самое невиданное в жизни: Федор-швейцар собственноручно отпер парадную дверь и впустил Шарика, Зине он при этом заметил: — Ишь, каким лохматым обзавёлся Филипп Филиппович. Удивительно жирный.
— Ещё бы, — за шестерых лопает, — пояснила румяная и красивая от мороза Зина.
Ошейник — всё равно, что портфель, — сострил мысленно пёс, и, виляя задом, последовал в бельэтаж, как барин.
Оценив ошейник по достоинству, пёс сделал первый визит в то главное отделение рая, куда до сих пор вход ему был категорически воспрещён именно в царство поварихи Дарьи Петровны. Вся квартира не стоила и двух пядей Дарьиного царства. Всякий день в чёрной и сверху облицованной кафелем плите стреляло и бушевало пламя. Духовой шкаф потрескивал. В багровых столбах горело вечной огненной мукой и неутоленной страстью лицо Дарьи Петровны. Оно лоснилось и отливало жиром. В модной прическе на уши и с корзинкой светлых волос на затылке светились 22 поддельных бриллианта. По стенам на крюках висели золотые кастрюли, вся кухня громыхала запахами, клокотала и шипела в закрытых сосудах…
— Вон! — Завопила Дарья Петровна, — вон, беспризорный карманник! Тебя тут не хватало! Я тебя кочергой!..
Чего ты? Ну, чего лаешься? — Умильно щурил глаза пёс. — Какой же я карманник? Ошейник вы разве не замечаете? — И он боком лез в дверь, просовывая в неё морду.
Шарик-пёс обладал каким-то секретом покорять сердца людей. Через два дня он уже лежал рядом с корзиной углей и смотрел, как работает Дарья Петровна. Острым узким ножом она отрубала беспомощным рябчикам головы и лапки, затем, как яростный палач, с костей сдирала мякоть, из кур вырывала внутренности, что-то вертела в мясорубке. Шарик в это время терзал рябчикову голову. Из миски с молоком Дарья Петровна вытаскивала куски размокшей булки, смешивала их на доске с мясной кашицей, заливала все это сливками, посыпала солью, и на доске лепила котлеты. В плите гудело как на пожаре, а на сковородке ворчало, пузырилось и прыгало. Заслонка с громом отпрыгивала, обнаруживала страшный ад, в котором пламя клокотало и переливалось.
Вечером потухала каменная пасть, в окне кухни над белой половинной занавесочкой стояла густая и важная Пречистенская ночь с одинокой звездой. В кухне было сыро на полу, кастрюли сияли таинственно и тускло, на столе лежала пожарная фуражка. Шарик лежал на тёплой плите, как лев на воротах и, задрав от любопытства одно ухо, глядел, как черноусый и взволнованный человек в широком кожаном поясе за полуприкрытой дверью в комнате Зины и Дарьи Петровны обнимал Дарью Петровну. Лицо у той горело мукой и страстью все, кроме мертвенного напудренного носа. Щель света лежала на портрете черноусого и пасхальный розан свисал с него.
Автор: Михаил Булгаков "Собачье Сердце". Избранное.
О, я хочу безумно жить: Всё сущее — увековечить, Безличное — вочеловечить, Несбывшееся — воплотить! Пусть душит жизни сон тяжелый, Пусть задыхаюсь в этом сне, — Быть может, юноша веселый В грядущем скажет обо мне: Простим угрюмство — разве это Сокрытый двигатель его? Он весь — дитя добра и света, Он весь — свободы торжество!
Автор: Александр Блок " О, я хочу безумно жить…"
Если наш суровый дед нам просто говорил, что нельзя туда и баста, то вот бабушка и прабабушка – те растолковывали: водить там будет, не выйдете потом из чёрного леса этого, пропадёте. И мы, малые, уже боялись, хоть и не понимали, что это такое и кто «водить» нас там будет. Бабушки разъясняли подробнее, что если зайти туда, в Чёрный Лес, то некая сила нам потом не даст оттуда дорогу найти обратно на выход, закружит нас кругами по самому глухому лесу, это и называется «водить», и вырваться из этих кругов ни у кого нет никакой возможности. Единицы спасаются, да и то это только по рассказам, никто таких вживую не видел. Может быть, потому, что никто и не ходил туда, это неизвестно. А вот прабабушка ещё и уточняла, что, если по тропке той зайти в этот лес, то непременно дойдёшь до поваленного поперёк дерева и там закричит ворона. Это предупреждение, нельзя через это дерево переступать. Если перелезть через него и пойти дальше, то там еще одно старое поваленное дерево, через него перейдёшь - истлевшие кости под ногами захрустят. Это второе предупреждение. Дальше если пойти, то там третье дерево завалено поперёк, перелезешь через него и пойдёшь ещё дальше, тропинка потеряется, и бесовщина всякая начет тебя водить кругами. Всё тогда, дорогу обратно не найдёшь уже, не выпустит ни за что свою жертву Чёрный Лес. Пропадёшь там. Бабушке это старшие рассказывали ещё маленькой, давным-давно, когда она сама ещё под стол пешком ходила. Очень мы, мелкие, этого всего боялись и одновременно очень нам хотелось попасть туда, посмотреть, что там, в том лесу, такого необычного, какая там тайна чёрная, которую лес тот бережёт и не выпускает никого обратно. Страсть.
Ты меня любишь? - Люблю. И в старости будешь? - Буду И даже когда уйду?
Молчи. Я с тобою повсюду.
Ты в сердце всегда со мной. Пока оно будет биться. Мы вместе уйдём с тобой, Чтоб вместе опять возвратиться.
"Ты меня любишь?" (Отрывок) Автор: Светлана Стрелец
Она была ведьмой. Жила в хижине неподалёку от маленькой деревушки. Её все боялись и обходили стороной. Вид был мрачный. Всегда в тёмном, она могла косо посмотреть вслед, да так, что дрожь по телу шла у простого люда. Варила зелья, собирала куриные лапки – всё в лучших традициях ведьмовских сказок. Как-то раз попался ей на дороге паренёк. Смелый такой. «Ишь ты, не боится» - подумала ведьма. Он лениво прохаживался местными тропами в поисках неизведанного. Увидел ведьму – глаз не отвёл. Чего ему всех бояться? У самого же любопытство заиграло: как же там живёт эта самая ведьма, о которой столько слухов по деревне ходило? «Ну-ка, я его приглашу, давно у меня человек не гостило, глядишь, на что-то пригодится.» Юный парень, ни сном, ни духом не ведая, какая беда может с ним приключиться, зашел к ведьме в дом. «Я не верю во все эти ваши колдовские штучки.» - сказал он. «И правильно, - ответила ведьма – только молва и ходит, что я колдунья, а на деле-то – обычная себе женщина. Ну, нравится мне жить в тиши.. в лесу, вдали от мирской суеты, что ж по -этому я обязательно должна колдовством заниматься?» «Ну что, вот и попался мальчик – думала про себя колдунья – сейчас наведу на него любовные чары, ослеплённый этим чувством, будет мои указания исполнять. Мне как раз помощник нужен». Так они просидели-проговорили с несколько часов о жизни, людях, устройстве мира и разошлись. Бедный мальчик ушел довольный – ему приоткрылась тайна бытия. С тех пор мальчик часто приходил в дом к колдунье. Люди заметили это , стали отговаривать от вечерних посиделок, на что смелый парень только смеялся в ответ: «Хорошая она женщина, и чего вы все на неё взъелись?» А женщина тем временем вынашивала коварные планы, как бы так привязать парнишку и уж свободы ему не отвести. И вот, в очередной осенний вечер, женщина решилась. Состряпала приворотное зелье и дала ему отведать в виде пирожков и всяких вкусностей. Да за разговором не заметила, как съела один из отравленных любовным ядом пирожков. Что с ведьмой стало твориться – не передать словами. Ощущение любви к столь родственному человеку (так как мальчик уже долго посещал её в одинокие часы) накрыло её. Она заметила, какой он добрый и красивый, искренний в своих рассуждениях и смехе – как ребёнок. Отпало желание у ведьмы исполнять свои коварные планы. Сказала она ему, что поведала уже всё, что знала. Пожелала удачи в пути, счастья и добра. Поблагодарила за все встречи, проведённые с юношей. С тех пор ведьма изменилась. Она часто начала наведываться в деревню, переоделась в обычные наряды, приветливо улыбалась прохожим и продавцам на прилавках. Стала варить снадобья, делать заговоры на здоровье, в общем, помогать людям, да так, что после её приёмов, люди счастливыми становились. Она стала знахаркой. К ней приходили и стар, и млад. Спрашивали о своих невзгодах в жизни, да всегда получали дельный совет и настойку на здоровье. Дети любили играться у дома знахарки да захаживали поспрашивать, что их ждёт впереди. А на юношу любовное зелье никак не повлияло. Он и так любил женщину своим чистым и открытым сердцем.
Ещё любил он женщин И знал у них успех, Победами увенчан, Он жил счастливей всех.
Ля-ля-ля-ля, бум-бум….
Но смерть полна коварства, Его подстерегла, И нанесла удар свой Ножом из-за угла.
Ля-ля-ля-ля, бум-бум….
От этого удара Кровь брызнула из жил, И нечестивец старый Скончался, как и жил.
Ля-ля-ля-ля, бум-бум…
Жил-был Анри Четвёртый (Песенка Лепелетье) - "Гусарская баллада" (Отрывок)
Жил-был…
«Король!» – немедленно воскликнут мои маленькие читатели.
Нет, дети, вы не угадали. Жил-был кусок дерева.
То было не какое-нибудь благородное дерево, а самое обыкновенное полено, из тех, которыми в зимнюю пору топят печи и камины, чтобы обогреть комнату.
Не знаю уж, какими путями, но в один прекрасный день этот кусок дерева оказался в мастерской старого столяра. Старика звали мастер Антонио, но весь свет именовал его «мастер Вишня», так как кончик его носа был подобен спелой вишне – вечно блестящий и сизокрасный.
Мастер Вишня страшно обрадовался, обнаружив полено, и, весело потирая руки, пробормотал:
– Этот кусок дерева попался мне довольно кстати. Смастерю-ка я из него ножку для стола.
Сказано – сделано. Не мешкая, он взял острый топор, чтобы очистить кору и придать дереву форму ножки. Но не успел он занести топор, как рука его так и повисла в воздухе – из полена послышался тонкий, умоляющий голосок:
– Не бейте меня!
Можете себе представить, какое сделалось лицо у доброго старого мастера Вишни.
Приключения Pinocchio. Сказка Карло Коллоди Глава 1. КАК МАСТЕРУ ВИШНЕ ПОПАЛСЯ КУСОК ДЕРЕВА, КОТОРЫЙ ПЛАКАЛ И СМЕЯЛСЯ, КАК РЕБЁНОК (ОТРЫВОК)
Если б у меня хватило глины, Я б слепил такие же равнины; Если бы мне туч и солнца дали, Я б такие же устроил дали. Все негромко, мягко, непоспешно, С глазомером суздальского толка - Рассадил бы сосны и орешник И село поставил у проселка. Без пустых затей, без суесловья Все бы создал так, как в Подмосковье.
Автор: Давид Самойлов.
Я смотрела из окна второго этажа дома на берегу Камы на ночной пейзаж. Вода мерцала и искрилась от лунного света, и далеко на горизонте сияли огоньками окон домов, как россыпи звёзд, посёлки Лаишево и Атабаево, расположенные на берегу залива Камы. В этом месте река разливается, как море, тёмные воды в ночи сливались с чёрным небом. А в поселках жизнь кипела и радовалась, судя по весёлому сиянию огоньков на берегу. Каждый в тот момент, будучи в своём доме, общался, рассуждал, ужинал или пил чай со своими близкими. А может, кто-то оттуда смотрел на наш берег и на меня, хотя разглядеть друг друга за десятки километров невозможно. В этот миг меня осенила мысль: мы, каждый из этих огоньков домов на берегу, и из таких же огоньков в городе, по всей стране, всей планете, все, словно пчёлы в своих сотах. Каждая пчела находится в своей ячейке, вылетая/выходя из неё, взаимодействует с другими пчелами/людьми, летит собирать мед/едет на работу, возвращается домой/в соты. И так каждый день. Пчелам кажется, что их жизнь каким-то образом упорядочена, и о существовании кого-либо, кроме других пчел и маток (правителей), они не догадываются. Они вибрируют на своей волне Сознания, другие волны других Существ они не воспринимают. Пчеловод для них - это часть поляны, леса или другого окружающего пространства, но никак не отдельное Существо. Даже, если им приходится жалить пчеловода, то только в качестве предмета окружающей среды, а не как полноценное другое Существо. Так и мы, разбросанные по Земле Огоньки, существуем на своей частоте Сознания, а всё, что является более высоким уровнем развития, воспринять и расшифровать попросту не можем. Наше Сознание не вмещает возможность существования чего-то более сложного, чем мы сами.
– Бахия, – ответил монах, – был последователем Упанишад. Это священные индийские учения той эпохи. Некоторые их направления, например, Брихадраньяка-упанишада, отводят деревьям особую роль в мироздании. Древесная кора Бахии была частью обета, обычного в этой традиции. - Пелевин
Вчера я был на ресурсе где, в том числе, анализируют фотографии одной известной общественно политической деятельницы. В материале от 25 марта 2023 года репликой автора моё внимание было привлечено к книге попавшей в объектив фотокамеры, а именно к исследованию Манкузо, Виола - О чём думают растения. Данная книга была вчера же мной и прочитана. Больше всего внимание уделил моменту о предполагаемой возможности существования биологического разума без опоры на физический орган головного мозга.
Друзья, вот и сон про зоосад и мобилизацию УЖЕ нашёл отклик в сети. Вот какая приходит в эти часы информация на ленты новостей. Эта новость уж в топ -десятке российского Яндекса.
Даню Милохина призовут в армию
Mash: блогера Милохина призовут на срочную службу после просьбы Мизулиной
Вернувшегося в Россию блогера Даню Милохина призовут на срочную службу в ВС РФ в ближайший призыв — осенью 2023 года. Об этом сообщает Telegram-канал Mash со ссылкой на собственный источник. По данным канала, на воинском учёте в Краснодарском крае блогер стоит с 2018 года. Оснований для отсрочки у него нет. Известно, что глава организации «Лига безопасного интернета» Екатерина Мизулина до этого отправила заявку руководству Министерства обороны с просьбой обратить особое внимание на Милохина и не забыть внести его в списки призывников. Кроме того, она попросила проверить, на каком основании Милохин не получал повестки в течение трёх последних лет.
В желании продвинуться вперёд Всегда найдётся сужденный мотив, Что устремляет Дух, как самолёт, – Туда, где есть и Свет, и позитив!
Но если, вопреки своей судьбе, Ты принимаешь глупые решения – То, что ты хочешь получить в борьбе, Теряя свою нить предназначения?
Напутственные силы свысока Все знаки посылают, как лучи, И мудрая, вселенская рука Огонь подзаряжает для свечи.
В желании продвинуться вперёд (Отрывок) Автор: Ольга Азарёнок
Горный штат Юта — едва ли не главный туристический центр США. Все путешественники едут сюда, чтобы полюбоваться величественными пейзажами в местных национальных парках. Однако интересен он не только этим. Дело в том, что Юта — один из самых религиозно однородных штатов страны: около 60 процентов населения здесь составляют так называемые мормоны. Поэтому, приехав в Юту (название штата означает на языке индейцев «люди гор»), можно не только полюбоваться на величественные скалы, разноцветные каньоны, горы и пустыни, но также познакомиться с ее необычными обитателями.
Русский писатель Лев Толстой, который немало знал о вере и интересовался разными конфессиями, называл мормонизм самой американской религией, поскольку зародилась она именно в штатах. На деле судить о степени их «американскости» достаточно сложно, но одно можно сказать точно — в этой религии много весьма необычного.
Например, мормоны верят, что индейцы являются потомками одного из колен израилевых, а Иисус Христос посещал Западное полушарие. Они считают, что Иерусалим и Земля обетованная возродятся в Америке. Именно эти утверждения приводятся в религиозном трактате «Книга Мормона. Еще одно свидетельство об Иисусе Христе». Основатель религии Джозеф Смит утверждал, что эту книгу в виде золотых пластин на древнеегипетском языке он обнаружил в 1827 году на холме в штате Нью-Йорк.
Учение не нашло понимания у большинства американцев, и последователи Смита были вынуждены перебраться в труднодоступный горный и пустынный регион на западе США (ныне штат Юта). Сегодня большинство людей, относящих себя к числу мормонов, называет свою религию «Церковью Иисуса Христа Святых последних дней». Термин «мормоны» они не очень любят, так как он приобрел негативную окраску.
Свою новую родину мормоны назвали Сионом, то есть Домом Божьим. Современный Сион — это край бесконечных цветущих садов и лугов, среди которых располагаются внушительные особняки фермеров. Примечательно, что здания сильно отличаются от строений соседней Аризоны и Невады: ранчо Дикого Запада сменились особняками классического английского колониального стиля.
Кто вы? - Русские мы! Сколько вас? - Тьма и тьмы! Все народы Руси, племена
Со всех мест и границ, Сёл, аулов, станиц Собрались под родные знамена.
Вы куда? – Мы туда! Нас Россия зовёт, Нас зовёт её прежняя слава! Нас зовёт дух отцов, Память старых бойцов, Дух Москвы и твердыня Полтавы.
Кто наш враг? – Всякий тот, Кто нам цепи куёт, Посягает на наши святыни. Все пойдём, как один, Победим иль умрём, Как всегда это было доныне.
Слова С. Войно-Панченко - Маршируют полки (Отрывок)
Вокруг больницы – кирпичный забор. Ворота открыты. Потому что – воскресенье. Внутри дорожки посыпаны песком, здесь легче шагать. Идти минут пять. Хочется дольше. Корпус из старого чёрного кирпича. Дверь закрыта, пришёл рано, через десять минут откроют. Под козырьком несколько человек, пожилые женщины. У них сумки с продуктами. У меня тоже сумка с продуктами. Их сумки больше. Тихий разговор. Тихий неторопливый разговор – они давно знают друг друга. Ходят сюда и знают друг друга. Я стою в стороне и смотрю на огромные сосульки, свисающие с карниза. Они величиной с человека. Могут упасть, но мне не страшно – я думаю о другом. Мне уже всё равно – хочу или не хочу. Чувств нет. Через два часа всё закончится – тогда они появятся. Сейчас нет. За дверью грохот, щёлкает замок. В проёме – медсестра с очень злым лицом. Впускают частями, я не попадаю сразу. Стою на снегу и мне всё равно – время пошло. Уже пошло. Подходит моя очередь. Меня пропускают в одну дверь, потом её закрывают и открывают следующую. У всех здесь вагонный ключ. Подходит ко всем дверям. Двери закрыты. Открыта только одна. Внутри тепло и пахнет невкусной едой. Санитарка принимает передачи. Я говорю свою фамилию. Голос срывается - это первые слова как проснулся. Я не хочу произносить свою фамилию. Я не люблю свою фамилию. Она некрасивая. Санитарка перебирает то, что я принёс. Всё надписано той же фамилией. Она некрасивая. Меня отводят в столовую. Я сажусь за пустой стол. Он плохо вытерт, он жирный. Медсестра приводит маму. Мне страшно. Очень страшно. Мне хочется, чтобы мама меня не узнала. Тогда можно сразу домой. Остановить время. У мамы невидящий глаза и растрёпанные седые волосы. Она одета в коричневый казённый халат. Из под него торчит белая ночная рубашка с больничным штампом на подоле. Маму шатает. Руки висят вдоль тела. На ногах спущенные чулки. Мы сидим за столом. Стол между нами. Жирный не вытертый стол. Мама что-то говорит. Она всё время смотрит мимо меня. За мной никого нет. Мама туда смотрит. Всё время. Мама говорит как ей плохо. Плохо из-за меня. Я не хочу это слышать. Не хочу. Приходит санитарка. Кладёт на стол масло в обёрточной бумаге с моей фамилией. У меня всё холодеет внутри. Нельзя в обёрточной. Можно в заводской упаковке. В обёрточной – никак. Такие правила. Мама понимает, что я оставил её без масла. Она ругает меня. Потом встаёт из-за стола и начинает громко и протяжно кричать. И плакать. Её лицо краснеет. Её шатает, она хватается за стол и кричит. Это нормально. Она болеет. У неё подкашиваются ноги. У меня холодеет лицо. И руки. Я не могу пошевелиться. Мама вот-вот упадёт. Подбегают медсёстры. Мама кричит им, что я не забочусь о ней. Они уводят её. Мама спотыкается и повисает на них. Они уволакивают её. Подходит врач. Что-то объясняет мне. У неё доброе умное лицо и мне хочется её слушать. Всё будет хорошо. Надо полечить твою маму и всё будет хорошо. Мама поспит и ей станет лучше. Легче. А сейчас – иди домой. Можно идти домой. Можно? Можно. Домой. Я выхожу из ворот больницы. Руки свободны. В кармане – кусок масла. Нельзя в обёрточной бумаге. Нельзя. Я забыл правила. Нельзя. Можно купить хлеб. Пить дома чай. Мазать масло на кусок хлеба. Когда оттает. Сейчас оно как камень. Я хочу есть.
Строки, обращённые к липовой продавщице липовых документов по фиксированным ценам.
Отдай мне свою бумажную жизнь и возьми мою беспаспортную смерть! Если нам не помогают живые, - пусть помогают мёртвые!
Эрих Мария Ремарк _____________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Докладываю: Преследую преступника на мотоцикле
Но вдруг приказ: бульваром поспешить! И чтобы он к шестнадцатому мая И непременно весь отделан был. Об этом князь бумагу получил За чаем; он задумался над нею: «Срок очень мал! Всего-то восемь дней! Так как мне быть, когда же я успею? Где я возьму такую тьму людей? Бульвар велик; нет, это слишком скоро! Стоят жары, теперь садить неспоро, Деревья будет нужно поливать Весь день,- да где их столько и набрать? Лес за семь вёрст! И лес какой же? Хвойный! А липы редки в этой стороне, А нужны липы; что же делать мне? Ну как тут быть?» Князь думал беспокойно, И мысли в нём, одна другой черней, Как волны вод, когда ревёт Борей.
Поэт: Николай Языков Липы. Избранное.
Оказывается, любители из пяти заявлений об изнасилованиях выводить "миллионы пострадавших" есть не только среди западных "историков". Вот тут некий текст, автор коего "доказывает", что якобы насильников в РККА, мол, в большинстве случаев покрывали, всячески отмазывали. Для этого автор берёт доклад военного прокурора одного из фронтов, где приведёно 6 фамилий обвинявшихся в изнасилованиях. И "пробивает" их по общедоступным БД Минобороны. Один случай - явный бред. "военнослужащие хотели зайти в дом, где находился (командир танкового полка) Чистяков *, он дал приказ развернуть самоходную установку и открыл стрельбу, убив при этом 4 человека и ранив 6 наших военнослужащих.". Прокурор пишет, что всё это не подтвердилось. Неудивительно. Довольно трудно, находясь в доме, открыть стрельбу из самоходки (откуда она в танковом полку?). Вдобавок, многие советские САУ не имели пулемётов - не из пушки же стреляли по ломившимся в дом? Автор долго доказывает, что полком с таким номером командовал в то время не Чистяков, а другой человек. И делает "вывод", что прокурору ... специально пихали заведомую "липу" - обвинения в адрес несуществующего командира, которые, естественно, не подтвердились (хотя в тексте сказано, что не подтвердились обвинения, а не сам Чистяков). Мысль о банальной опечатке в номере полка "почему-то" ему в голову не приходит. Следующий - старшина Д. Такой, мол, существовал - по ОБД можно найти его награды. Но данных об его осуждении нет.**
* хотели зайти в дом, где находился (командир танкового полка) Чистяков - некий аналог современной военной полиции, сотрудники, которого якобы хотели арестовать якобы насильника.
** Данных нет, что липовых докладов, что не для липовых. из ЖЖ glavsnab - Липовые доклады (отрывок)
Буратино, дерзкий малый, С Карабасом Барабасом, Спор затеял небывалый, Чуть в печи не сгинул часом.
Но когда очаг холодный, Между делом вспомнил парень, Стал тут барин благородным, Приказал беречь он пламень.
Хоть огонь не грел жилище, Карабасу был он нужен. Он давно костер сей ищет, С Буратино будет дружен.
Денег дал ему без злости, Пять монет, для папы Карло. Карабас придёт к ним в гости, Ждать недолго уж осталось.
БУРАТИНО. Сказка в стихах. Избранное. Автор: Спорт Мен
Жил-был мужик. У этого мужика был кот, только такой баловник, что беда! Надоел он до смерти. Вот мужик думал, думал, взял кота, посадил в мешок и понес в лес. Принес и бросил его в лесу — пускай пропадает.
Кот ходил, ходил и набрёл на избушку. Залез на чердак и полеживает себе. А захочет есть — пойдёт в лес, птичек, мышей наловит, наестся досыта — опять на чердак, и горя ему мало!
Вот пошёл кот гулять, а навстречу ему лиса. Увидала кота и дивится: «Сколько лет живу в лесу, такого зверя не видывала!»
Поклонилась лиса коту и спрашивает:
— Скажись, добрый молодец, кто ты таков? Как ты сюда зашёл и как тебя по имени величать?
А кот вскинул шерсть и отвечает:
— Зовут меня Котофей Иванович, я из сибирских лесов прислан к вам воеводой.
— Ах, Котофей Иванович! — говорит лиса. — Не знала я про тебя, не ведала. Ну, пойдём же ко мне в гости.
Кот пошёл к лисице. Она привела его в свою нору и стала потчевать разной дичинкой, а сама все спрашивает:
— Котофей Иванович, женат ты или холост?
— Холост.
— И я, лисица, — девица. Возьми меня замуж!
Кот согласился, и начался у них пир да веселье.
На другой день отправилась лиса добывать припасов, а кот остался дома.
Я подарю Тебе Рассвет, Рассвет Души и Свет Любви, Ты – Поэтесса, я – Поэт, а это – Нежные Стихи.
Цветы из Звёзд Небесных дум, Дворец Божественной Мечты, я жду Тебя, стою – угрюм, но Радость дней моих – лишь Ты.
ЛИШЬ ТЫ!
Огни погасли, под окном молчу, метель в Душе моей, и жду, когда Душа огнём станет при встрече с Феей дней.
И вот Она летит ко мне, Богиня Песен моих, Муз, а я скачу к ней на коне, Червовый Победитель – ТУЗ
Туз Любви Автор: Феодор Российский
При всей своей суровости, твёрдости, брутальности мужчины способны на такую нежность, что некоторым и не снилась. Такая нежность ни с чем не сравнима. Её не купишь, не заменишь, не покажешь по щелчку пальцев... Это спрятано в самых глубинах мужской души и, сродни вулкану, извергается тогда, когда женщину безумно хочется любить и трогать. В такие моменты мужчина передаёт всего себя, через трепетные касания, страстный шёпот и взгляд, что излучает любовь. Его нежность не имеет границ сознания, она может проявляться как в осознанном желании ласкать, так и в бессознательном поиске во сне — нащупать желанную женщину и неистово прижать её к себе. В такие моменты потрясающие ощущения испытывают оба: женщина, которую ласкают досыта, и мужчина, получающий кайф от того, что в его руках, как в руках мастера, создаётся нечто удивительное. В нежности мужчина становится Чудом, неким персональным Пришествием для женщины. В этом проявляется его высшая любовь, способная заменить тысячи бесполезных слов. Когда он поправляет любимой волосы, бережно укрывает её одеялом, готовит для неё завтрак, массирует спинку, тихонько целует в шею, завязывает шарф и обнимает каждый раз, как в последний... Когда его желание — провести с женщиной не одну ночь, а всю оставшуюся жизнь. Женщина хорошо чувствует, когда её укутывают в любовь. Получая такой бесценный витамин от мужчины, она жаждет отдавать взамен гораздо больше, давая понять, что он является для неё родным, единственным и самым любимым. Мужчине, бескорыстно отдающему свою нежность женщине, не нужно её как-то удерживать, бояться потерять или как-то привлекать к себе внимание. Ему достаточно хотеть её. Чтобы день с неё начинался и ею же заканчивался. Всегда. Чтобы ощущала его тепло рядом, зная, что вся его сила в нежности. В настоящей, мужской, нежности. Мужская нежность Автор: Владимир Гаджиев
Тема "Нарколепсия" пост №4. Видеоролик "Лекарство от здоровья. 2017". Хронометраж: 02м. : 10 сек. По -моему, даже меньше одной секунды экранного времени. Врач ловит стаканом муху. Они поймали муху. В перевёрнутый стакан.
Ветка "Люди такие люди" пост №269. Видеоролик "Залпом из всех орудий. Тост за утиную...". Хронометраж: 00м.: 29сек. Герою садится муха на правое плечо. Сразу после тоста - За открытие сезона.
Первый случай - "красота рукотворная". Второй случай - "красота нерукотворная".
Журчание воды из водопроводных труб, Шампуня, пен для ванны ароматы, Редкие прикосновения нежных губ, И взгляды глаз немного виноваты.
Она лежала в ванне, полной пены, А он сидел у ванны с сигаретой. Она смотрела на его руки, вены, А он смотрел в её глаза-планеты.
Молчание - красноречивей речи Порой меж двух сердец общение. По ванной комнате сплошь догорали свечи, И в головах двоих горело убеждение.
На утро уезжать ему к невесте, А до утра всего каких-то два часа. Ей жениха встречать с подарками в пакете, И слышать поздравления, голоса.
А до шумихи всей, до свадебных гуляний Им тишина разлуки громче грома, До свадьбы - дым табачных изгораний, И вкусы терпкого и сладостного рома.
Их свадьбы здесь, у ванны в клубах дыма, Их свадьбы здесь вдали от тех людей, С кем завтра под венец идти, любимых, С кем заводить или воспитывать детей.
Она лежала в голове с глупейшей дурью, Что вот опять она не с женихом, а с ним. «Счастливый человек табак не курит, И не лежит в воде и ванне столь сухим»
Через часы - пустая ванна, он одётый, С воспоминанием о прикосновениях губ. Одиноко в чашке лишь тлеет сигарета, И звук воды из водопроводных труб.
Я заметил, что все сторонники абортов — это люди, которые уже успели родиться - Рональд Рейган
Жил на свете человек, Скрюченные ножки, И гулял он целый век По скрюченной дорожке.
А за скрюченной рекой В скрюченном домишке Жили летом и зимой Скрюченные мышки.
Скрюченная песня (Отрывок) Поэт: Корней Чуковский
Ангел сидел на крыше и грыз ногти Отплёвывал по одному на ржавый профлист и смотрел, как ветер подхватывает их и несёт, кружась в танце с осенними листьями. Так бы и сидел здесь вечно, щурясь на уходящее солнце.
– С меня хватит, – буркнул я себе под нос, но этого оказалось достаточно, чтобы долетело до тех, кому следовало. – Так нельзя. Имей терпение, – услышал я знакомый голос.
Я повернул голову. Рядом со мной сидело Начальство в просторной, местами чистой хламиде и блестело лысиной. Не успеешь чихнуть, оно тут как тут. А если что-то серьёзное случится, не дозовёшься. У нас планы горят, дедлайны по счастью просрочены, не до тебя.
– Не могу больше. Не справился, так и запишите, – сказал я, виновато опустив глаза. – Все ли методы ты испробовал? – спросило Начальство. – Все! Что я только не делал, чтобы помочь этой дуре, а она ни в какую, – завёлся я с пол оборота и от возмущения расправил крылья за спиной. – Тихо. Спокойно. Докладывай о проделанной работе.
Я сложил крылья и уставился на гуляющие в сквере пары.
– Живёт моя подопечная по схеме "дом-работа, работа-дом", ходит одними и теми же маршрутами. Шаг влево, шаг вправо – считается побег, прыжок на месте – провокация. – Ну, это нормально. Не девочка уже. В чём проблема? На работе что? – подгоняло Начальство. – На работе рутина. Тётки из бухгалтерии про детей кудахчут. Девчонки из отдела продаж про свидания рассказывают. А моя кулёма всё отмалчивается. – Одинока? – Ага. Как поднятый средний палец на руке, – кивнул я. – Подружка с новым парнем из отпуска фотографии шлёт – закатные солнышки на ладошке и прочую чушь. А эта размазня как обгорелую кожу мужика увидит, так потом всю ночь подушку слезами обливает. – Дальше что? Что сделал для решения проблемы? – Значит так. Очередь в кассу Пятёрочки организовал специально для неё. На шею слегка надавил, голова у этой бестолочи закружилась, корзинка на пол – помидоры, сельдерей, вся её веганская фигня по полу рассыпалась. Мужик, что ей судьбой предназначен, на колено встал и помог собрать её траву.
– А она что? – Благодарю, говорит, и дальше в товары по акции пялится. Нет, ну, нормально это что ли? – спросил я, разводя в сторону руки. – Ещё что сделано? – проигнорировало вопрос Начальство. – Пытался выдернуть её из зоны комфорта, – отрапортовал я. – Это как? – Сломал телефон, планшет и телевизор. Чтобы вечерами не дома сидела, а задницу подняла и на улицу вышла. – Тяжёлую артиллерию пустил в ход, значит. Молодец, – хмыкнуло Начальство. – Ну и? – Ну и в лифте пришлось малость деталек снести, чтобы он в нужный момент застрял. Суженый-то в её подъезде живёт. Через два этажа. – Иди ты?! – Точно говорю. Тяжёлый случай. Другие бы уже давно познакомились и детей настрогали, а эти ждут, когда небесные силы вмешаются. Короче, три часа эти отмороженные стены лифта рассматривали и даже имя друг у друга не спросили. – М-да. Не думал, что так всё запущено, – сказало Начальство, потирая в растерянности лысину. – Не знаю, что ещё можно придумать. Миссия невыполнима. Увольте меня за профнепригодность, – вздохнул я.
Ангел сидел на крыше и грыз ногти (отрывок) Автор: Станислава Бер
О времена! О нравы! Видеть грустно, Как всё вокруг нелепо и безвкусно. О нравах, о приличиях смешно И говорить — приличий нет давно! Что ж до времён, то каждому известно: О «старых добрых временах» нелестно Толкует современный человек И хвалит — деградировавший век!
Сидел я долго, голову ломая (Ах, янки, до чего у вас прямая Манера выражаться!), я не знал, Какой избрать зачин, какой финал? Пустить слезу, как Гераклит Эфесский В душещипательной плаксивой пьеске? Или за едким Демокритом вслед Швырнуть, расхохотавшись, книгу лет, Затрёпанную, как учебник в школе, И крикнуть: «К дьяволу! Не всё равно ли?»
Предмет мой, надо знать, имеет вес, Не дай Господь, займётся им Конгресс! Дебаты будут длиться две недели: Мы обе стороны во всяком деле Должны заслушать, соблюдая закон, У Боба восемь таковых сторон! Возьмусь я, посмеявшись иль поплакав, Вердикт присяжных будет одинаков. Пока мне лесть и злость не по плечу, Обняв обоих греков, — поворчу.
О, TEMPORA! O, MORES! (Отрывок) Поэт: По Эдгар Аллан
Дьячок (выходя на середину церкви). Прокимен глас восьмый. Положил еси на главах их венцы от каменей честных, живота просиша у тебе, и дал еси им. Архиерейский хор (поет). Положил еси на главах... Патронников. Курить хочется. Дьячок. Апостола Павла чтение. Дьякон. Вонмем! Дьячок (протяжно октавой). Братие, благодаряще всегда о всех, о имени господа нашего Иисуса Христа, богу и отцу; повинующеся друг другу в страсе божий. Жены, своим мужем повинуйтеся, якоже господу, зане муж глава есть жены, якоже и Христос глава церкви, и той есть спаситель тела. Но якоже церковь повинуется Христу, такожде и жены своим мужем во всем... Сабинин (Котельникову). Ты венцом давишь мне голову. Котельников. Сочиняешь. Я держу венец на три вершка от головы. Сабинин. Говорю тебе, давишь! Дьячок. Мужие, любите своя жены, якоже и Христос возлюби церковь и себе предаде за ню: да освятит ю, очистив банею водною в глаголе. Да представит ю себе славну церковь, не имущу скверны, или порока, или нечто от таковых, но да есть свята и непорочна. Волгин. Хороший бас... (Котельникову.) Хотите, я вас сменю? Котельников. Я еще не утомился. Дьячок. Тако должни суть мужие любити своя жены, яко своя телеса, любяй бо свою жену, себе самого любит. Никто же бо когда свою плоть возненавиде, но питает и греет ю, якоже и господь церковь, зане уди есмы тела его, от плоти его и от костей его. Сего ради оставит человек отца своего и матерь... Сабинин. Держи повыше венец. Давишь. Котельников. Какой вздор! Дьячок. ...и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину... Кокошкин. Губернатор здесь. Кокошкина. Где ты его видишь? Кокошкин. Вон стоит около правого клироса рядом с Алтуховым. Инкогнито. Кокошкина. Вижу, вижу. С Машенькой Ганзен разговаривает. Это его пассия. Дьячок. Тайна сия велика есть. Аз же глаголю во Христа и во церковь. Обаче и вы по единому, кийждо свою жену сице да любит, якоже и себя, а жена да убоится мужа своего!! Соборный хор (поет). Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя... В толпе. Слышите, Наталья Сергеевна? Жена да убоится мужа своего. — Отвяжитесь.
Безликий город. Множество домов. Здесь жители его всегда не видят снов. И наш герой. Такой же, как другие: Он не способен на дела благие. (Как, впрочём, и на все иные). Лишённый чувств, лица и мира пониманья. Живёт он, как и тысячи людей, Кто убеждён, что тайна мирозданья Лишь в том, что этот грязный Бог – злодей. Таков герой. В поэме он молчит. Бездействует. Безвольно жизнь влачит.
Однажды, ранним утром, он бродил По набережной, голову склоня. Восход, как и всегда, его не удивил, Ведь не бывало в его жизни дня Когда его вообще хоть что-то в жизни удивляло. Всегда был равнодушен ко всему. Его никчёмное существованье показало Давно ему, что пить ту чашу лучше одному. Остановился вдруг. И начал рассуждать. Зачем так жить? Чего от жизни ждать? За годом год не выбираться из забвенья, Мечтам тихонько предаваться о спасенье. В чем смысл этой жизни? Какова возможность, что где-нибудь ещё, в каком-то другом мире Эмоции людские будут шире? Сколько уже можно? И есть ли мир, где чувств корабль бороздит моря. Зная, что есть пристань. Только лишь моя.
из поэмы в двух измерениях Олега Призрачного - Мир кубизма.
.... война выковывает атлетические тела и железные характеры. Впрочем… — Марков крепко потер виски, силясь что-то припомнить. Впрочем, это все не важно… О чем я хотел тебя спросить? Ах да! Почему-то мне кажется, что ты не будешь говорить неправды. Ты здешний?
— Нет, — покачал головой старик. — Но всё - таки ты родился здесь? — Нет. — Но всё - таки ты — европеец? Француз? Англичанин? Русский? Немец? — Нет, нет…
Марков в раздражении ударил кулаком о борт кровати.
— Да кто же ты наконец? И почему, чёрт возьми, мне так страшно знакомо твоё лицо? Видались мы когда-нибудь с тобой?
Старик ещё больше понурился и долго сидел, не говоря ни слова. Наконец он заговорил, точно в раздумье:
— Да, мы с тобой встречались, Марков, но ты никогда не видал меня. Вероятно, ты не помнишь или забыл, как во время чумы твой дядя повесил в одно утро пятьдесят девять человек? В этот день я был в двух шагах от него, но он не видел меня. — Да… правда… пятьдесят девять… — прошептал Марков, чувствуя, как им овладевает нестерпимый жар. — Но это… были… мятежники… — Я был очевидцем жестоких подвигов твоего отца под Севастополем и твоего деда после взятия Измаила, — продолжал своим беззвучным голосом старик. — На моих глазах пролилось столько крови, что ею можно было бы затопить весь земной шар. Я был с Наполеоном на полях Аустерлица, Фридланда, Иены и Бородина. Я видел чернь, которая рукоплескала Сансону, когда он показывал с подмостков гильотины окровавленную голову Людовика. При мне в ночь святого Варфоломея правоверные католики с молитвой на устах избивали жён и детей гугенотов. В толпе беснующихся фанатиков я созерцал, как святые отцы инквизиторы жгли на кострах еретиков, как во славу божию сдирали они с них кожу и как заливали им рот расплавленным свинцом. Я шёл вслед за полчищем Аттилы, Чингис-хана и Солимана Великолепного, которые означали свой путь горами, сложенными из человеческих черепов. Вместе с буйной римской толпой я присутствовал в цирке при том, как травили псами зашитых в звериные шкуры христиан и как в мраморных бассейнах кормили мурен телами пленных рабов… Я видел безумные кровавые оргии Неронаи слышал плач иудеев у разрушенных стен Иерусалима. — Ты — кошмар… уйди… ты — бред моего больного воображения. Отойди от меня, — с трудом прошептал Марков запекшимися губами.
Старик поднялся со скамейки. Его сгорбленная фигура точно выросла в одно мгновение, так что волосы его головы касались потолка. И он опять заговорил медленно, однотонно и грозно:
— Я видел, как впервые пролилась кровь человека. Были на земле два брата. Один ласковый, нежный, трудолюбивый и сострадательный. Другой старший — был горд, жесток и завистлив. Однажды они оба приносили, по обычаю отцов, жертву своему богу: младший — плоды земные, а старший — мясо наловленных им зверей. Но старший питал в сердце злобу к своему брату, и дым от его жертвенника стлался по земле, между тем как дым от жертвенника младшего прямым столбом поднимался к небу. Тогда переполнилась душа старшего давнишней завистью и злобой. И произошло на земле первое убийство… —Ах, отойди, оставь меня… ради бога, — шептал Марков, мечась по сбившейся простыне. Но старик продолжал свою речь: — Да, я видел, как его глаза расширились от ужаса смерти и как его скорченные пальцы судорожно царапали мокрый от крови песок. И когда он, вздрогнув в последний раз, вытянулся на земле, холодный, неподвижный и бледный, то нестерпимый страх овладел убийцей. Он бежал, пряча лицо своё, в лесную чащу и лежал там, дрожа всем телом, до самого вечера, до тех пор, пока не услышал голос разгневанного бога: «Каин, где брат твой Авель?» Уйди, не мучь меня! — с трудом шевелил губами Марков. — Объятый трепетом, я отвечал господу: «Разве я сторож моему брату?» Тогда проклял меня господь вечным проклятием: «Оставайся в живых до тех пор, пока стоит созданный мною мир. Броди бездомным скитальцем во всех веках, народах и странах, и пусть твои глаза ничего не видят, кроме пролитой тобою крови, и пусть твои уши ничего не слышат, кроме предсмертных стонов, в которых ты всегда будешь узнавать последний стон твоего брата».
Старик замолчал на минуту, и когда он заговорил, то каждое его слово падало на Маркова с тяжёлой болью:
— О господи, справедлив и неумолим твой суд! Уже многие столетия и десятки столетий странствую я по земле, напрасно ожидая смерти. Высшая, беспощадная сила влечёт меня туда, где умирают на полях сражений окровавленные, изуродованные люди, где плачут матери, произнося проклятия мне, первому братоубийце. И нет предела моим страданиям, потому что каждый раз, когда я вижу истекающего кровью человека, я снова вижу моего брата, распростёртого на земле и хватающего помертвелыми пальцами песок… И тщетно хочу я крикнуть людям: «Проснитесь! Проснитесь! Проснитесь!..» Проснитесь, ваше высокоблагородие, проснитесь! — твердил под ухом Маркова настойчивый голос фельдфебеля. — Телеграмма…
Капитан быстро поднялся на ноги, мгновенно овладев, по привычке, своей волей. Уголья в камине давно потухли, а в окно столовой уже глядел бледный свет занимающегося дня.
— А как же… те?.. — спросил Марков с дрожью в голосе. — Так точно, ваше высокоблагородие. Только что… — А старик? Старик? — Тоже.
Капитан, точно сразу обессилев, опустился на кровать. Фельдфебель стоял около него навытяжку, ожидая приказаний.
— Вот что, братец. Ты примешь вместо меня команду, — заговорил Марков слабым голосом. — Я сегодня подаю рапорт, потому что я… что меня… совершенно измучила эта проклятая лихорадка… И может быть, — он попробовал усмехнуться, но улыбка у него вышла кривая, — может быть, мне придётся скоро и совсем уйти на покой.
Ничему не удивлявшийся фельдфебель, приложив руку к козырьку, ответил спокойно:
Я останусь Случайным пятном чернил на конверте, Фразой, брошенной в делириевом (*) бреду, Пулей, вылитой неизвестным в свинце.
Так что знайте, Как бы старательно меня не ссылали ко смерти, До конца всё равно не выведут- не уйду. Моё имя обязано значится в титрах, при общем конце.
Когда крышкой гроба, вздохнув наконец спокойно, прикроют мой балаганчик, Я обязан никак не мертветь в умах у людей. И как минимум каждый десятый подумать должен: "Вот старый обманщик! Переворошил тут всё и, видать, сбежал поскорей".
Я отнюдь не прельщён примером мсье Герострата: Деструктив не по мне, да и строить - никак не ломать. Мне гораздо приятней Эйфелева работа (Материли башню полвека, но как то сумела аж символом стать).
Я останусь Автор: Сергей Трикстер
(*) в делириевом (Дилирий) - Психическое расстройство, протекающее с помрачением сознания, нарушением внимания, восприятия, мышления и эмоций. В DSM-5 и МКБ-11 относится к группе нейрокогнитивных расстройств. Характеризуется наличием истинных, преимущественно зрительных, галлюцинаций и иллюзий, и, как следствие, вторичным бредом; наличием эмоциональных нарушений, сенестопатиями, затруднённой ориентировкой в окружающем мире, дезориентацией во времени. При этом сохраняются осознание собственной личности и опасностей. Эмоциональное состояние больного зависит от характера протекающих галлюцинаций. Больной может быть опасен для себя и окружающих (!!)
Ужинать не хотелось. Я сварила какао, переоделась в пижаму и забралась на диван под плед. Отгрызла уголок шоколадной плитки и принялась вертеть в руках открытку. Некто по имени Марк потрясающе красивым почерком, на хорошем английском сообщал, что живёт в маленьком городке в «итальянской» Швейцарии. Посткроссинг (1) – его хобби, а профессия (тут я чуть не поперхнулась) – chocolatier. У себя дома он готовит по старинным рецептам шоколад, выполняя заказы постоянных клиентов. В заключение – стандартное пожелание всех благ и «Happy Postcrossing!».
Дотянувшись до ноутбука, я зашла на сайт, зарегистрировала получение открытки и отправила Марку hurray – так посткроссеры называют короткое благодарственное сообщение. К обычным «получила», «очень понравилась» и «большое спасибо» добавила, что буквально ошеломлена его профессией, поскольку обожаю шоколад. Минут через десять пришёл ответ. Марк писал, что очень рад такому единодушию, и предлагал постоянный direct swap. Звучит интригующе, но на самом деле это всего-навсего прямой обмен открытками вне рамок официального посткроссинга. Разумеется, я согласилась.
В первый год мы отправили друг другу всего по шесть открыток. В среднем они ползут из России в Европу и обратно около месяца – наверно, едут на черепахах. Потом мы решили, что это слишком долго, и договорились отправлять открытки первого числа каждого месяца. Потом – первого и пятнадцатого. Поскольку места для текста на открытках обычно немного, писали огромные хурреи. Я рассказывала о себе и своей жизни, Марк – о Швейцарии и шоколаде. О нем самом я не знала ничего. В его профиле на сайте были указаны только предпочтения по тематике открыток, а вместо фотографии-аватарки красовался швейцарский флаг. Мои осторожные вопросы он не менее аккуратно игнорировал. Зато красочно описывал старинные маленькие городки, изображенные на его открытках, рассказывал о необычных конфетах, которые делал вручную – например, с имбирным муссом, абсентом, лавандой или черными трюфелями. Я не слишком хорошо говорю по-английски, но читаю практически свободно, а Марк писал так ярко, что я наслаждалась его короткими рассказами, как хорошей книгой, и буквально захлебывалась слюной.
Подруги, которым я, разумеется, не могла не похвастаться таким необычным знакомством, ехидно интересовались: «Ну, как там твой швейцарский шоколадник? Ещё не пригласил в гости?». Между тем на работе меня повысили, и моя зарплата позволяла хотя бы раз в год съездить за границу. Почему бы и не в Швейцарию? Но нет. И Марк, и Швейцария для меня были чем-то ирреальным, как будто из параллельной вселенной. Он не проявлял ко мне никакого интереса, кроме открыточного. Может, ему было лет семьдесят. Или у него имелась любимая жена и семеро по лавкам. Или он вообще не интересовался женщинами. Зато я могла представлять его себе как угодно. Привлекательным мужчиной средних лет в национальном красном жилете с вышивкой и в маленькой черной шляпе. Или не менее привлекательным, но пожилым и в поварском колпаке. Или вообще симпатичным чудищем из мультфильма про аленький цветочек.
Так прошло почти четыре года. Иногда я с кем-то знакомилась и ходила на свидания, но ничего дельного из этого не выходило, и я писала Марку: мол, опять не повезло. Как будто рассказывала о своей жизни то ли давнему приятелю, то ли случайному попутчику в поезде. А потом я влюбилась – как в омут с головой. Мой… кто? Бойфренд, друг, молодой человек? Да неважно. В общем, он считал коллекционирование открыток глупостью, терпеть не мог шоколад и не читал ничего, кроме «Financial Times». Я забросила посткроссинг и только Марку по-прежнему потихоньку отправляла открытки – как будто по обязанности, коротко и сухо подписанные. Он спрашивал, все ли у меня в порядке, но теперь уже я игнорировала его вопросы.
Через год мой роман закончился – банально и некрасиво. Краешком сознания я понимала, что это не мой человек, но ничего не могла с собой поделать. И я написала Марку – не хуррей, а длинное письмо. Но ответа не получила. Потом было первое число, пятнадцатое – открыток от него больше не было. Я отправила еще несколько сообщений – тишина. Сказать, что мне было плохо, - ничего не сказать. Жизнь шла, как у лошади в шахте: дом – работа – дом. Открытки больше не приходили – вообще ни от кого. Я читала книги – и тут же забывала, о чём. Шоколад теперь отдавал горечью – и вовсе не шоколадной.
Прошло несколько месяцев, незаметно подкрался день рождения – такой же сырой, грязный и холодный, как и день, когда я получила первую открытку от Марка. В почтовом ящике, который я проверяла по привычке, лежало сиротливое почтовое извещение на «малый пакет», неизвестно откуда и от кого.
Почта ещё работала, и я успела получить запакованную в лиловую плёнку коробочку. Дома из-под обёртки выпала надписанная знакомым чётким почерком открытка с ирисами, моими любимыми цветами. «To Anna with love. Happy Birthday!». В сиреневой картонной коробке аккуратными рядами лежали четырнадцать шоколадных конфет, самых разных – звёздочки, цветы, фигурки животных. Я положила в рот восьми лучевую звёздочку, обсыпанную ореховой крошкой. Ни на что не похожий вкус захлестнул волной, стало сладко, горько и как будто дремотно. Комната расплылась и исчезла.
Я сидела на траве высоко в горах, и это наверняка были швейцарские Альпы. Дул тёплый ветер, откуда-то доносился звон церковного колокола. Над моей головой в угольно-чёрном небе горели звёзды – столько и таких ярких я никогда не видела. А ведь я живу как… как в подвале, пришла в голову мысль. Вокруг огромный мир, в небе миллионы звёзд, до них миллиарды световых лет, а я словно заперла себя в четырёх стенах – работа, метро и магазин не в счёт. Меня захватил какой-то невероятный восторг. Я протянула руки к небу, казалось, секунда – и я буду парить над горами, над всем миром, но телефонный звонок вернул меня обратно.
Одна из моих полузабытых подруг звонила, чтобы поздравить с днём рождения.
- Как ты? – поинтересовалась она с противной снисходительно - жалостливой интонацией. – Небось, одна сидишь? - Мне подарили такой шоколад, - не удержалась я. – Ешь и прямо всякие чудеса видишь. - С марихуаной, что ли? – усмехнулась подруга.
Я положила трубку и протянула руку к коробке, но удержалась. Не все сразу. Внутри ещё продолжало дрожать радостное возбуждение. Хандры как не бывало. «Спасибо, Марк!» - прошептала я, включила ноутбук и написала ему сообщение, хотя и знала, что он не ответит. Во сне я летала над горами, а утром проснулась с давно забытым, наверно, с детства, ожиданием волшебства.
- Анька, ты влюбилась? – спросила коллега по работе. – У тебя глаза светятся, как у кошки.
Вспомнив её слова, вечером я взяла из коробки конфету в виде улыбающегося кота – похоже, Чеширского. И снова меня подхватил водоворот вкуса, на этот раз лёгкого, с мятной прохладой, сладостью незнакомых фруктов и легкой кислинкой. Я оказалась в лесу, на тропинке, пестрой от солнечных бликов, а рядом… Рядом никого не было. И все же я чувствовала чьё-то присутствие. Это было тёплое облако добра и покоя, светлое, мягкое и пушистое.
- Эй, ты где? – спросила я.
Огромный рыжий котяра с глазами-крыжовинами возник из ниоткуда, потянулся и потёрся об мою ногу.
- Жаль мне художников, - сказал он. – Рисуют либо кота с улыбкой, либо улыбку без кота – просто жуть. А я не умею улыбаться. Я сам – улыбка. Чувствуешь разницу?
Я кивнула. И улыбнулась.
- Вооот, - мурлыкнул кот. – Я улыбка, а улыбаешься – ты. И тебе никто не мешает стать такой же улыбкой для других. Тебе же от этого будет лучше. Мне, к примеру, очень даже хорошо.
Кот исчез мгновенно, а мягкое радостное облако осталось. Продолжая улыбаться, я облизнула перепачканные шоколадом пальцы и завернулась в плед.
Швейцарский шоколад (Отрывок) Автор: Татьяна Рябинина
(1) Посткроссинг - Проект, созданный для возможности получения открыток со всего мира; возник под влиянием буккроссинга. В основе принципа обмена открытками лежит единая база всех участников проекта, а также механизм выдачи адресов, направленный на то, чтобы разница между отправленными и полученными открытками у каждого участника была минимальной. При этом в посткроссинге имеет место система непрямого обмена, то есть отправляя открытки одним пользователям, участник получает их от других
