Чайка вьётся над водою, море начало штормить. Чайка падает стрелою. В море корм себе добыть.
В клюве чайке рыба бьётся, хочет вырваться, уплыть на свободу, она рвётся, вот такая в рыбе прыть.
Чайка наша зазевалась, клюв открыла, и в сей миг рыба тут же вдруг сорвалась, эта рыба была сиг.
ЧАЙКА Автор: Гвоздовский Павел
Собачка Соня сидела возле детской площадки и думала, что лучше — быть большой или маленькой?…
«С одной стороны, — думала собачка Соня, — большой быть значительно лучше: и кошки тебя боятся, и собаки тебя боятся, и даже прохожие тебя опасаются… Но с другой стороны, — думала Соня, — маленькой тоже быть лучше, потому что никто тебя не боится и не опасается и все с тобой играют. А если ты большой, тебя обязательно водят на поводке и надевают на тебя намордник…»
Как раз в это время мимо площадки проходил огромный и злющий бульдог Макс.
— Скажите, — вежливо спросила его Соня, — а это очень неприятно, когда на вас надевают намордник?
Макса этот вопрос почему-то страшно разозлил. Он зарычал, рванулся с поводка и, опрокинув хозяйку, погнался за Соней.
«Ой-ой-ой! — думала собачка Соня, слыша за спиной грозное сопение. Всё-таки большой быть лучше!…»
К счастью, по дороге им встретился детский сад. Соня увидела дыру в заборе и быстро юркнула в неё.
Бульдог же никак не мог пролезть в дыру — и только громко пыхтел с той стороны как паровоз…
«Всё-таки хорошо быть маленькой, — подумала собачка Соня. — Если бы я была большой, я бы ни за что не проскочила в такую маленькую щель…
Но если бы я была большой, — подумала она, — зачем бы я вообще полезла сюда?…»
Но так как Соня была маленькой собачкой, то она всё-таки решила, что лучше быть маленькой.
А большие собаки пусть решают сами!
Умная собачка Соня. Глава. Что лучше? Автор: Андрей Усачёв
Это такая игра. Отключить номера, Не выходить на связь, Пропасть. Это не спортлото, Нам не выпадет шанс Куш сорвать, Поэтому я рыба, А ты мой лёд. Я на карниз, Ты в полёт. Сдали в камеру обещания, Так мы храним молчание. И белые простыни стелим В знак отчаяния.
Усталость из цикла «Девочка с драмой в крови. Стихи без рифмы» Автор: Полина Табагари
Постепенно ходьба захватила меня, душа моя оживилась, и мне страстно захотелось поскорее прийти, увидеть тёплое каменное крылечко и постучать в окно, не нажимая кнопки звонка. И мать, и бабушка — обе были на пенсии и негде им быть, кроме как дома.
Я шла, уже спеша, уже радуясь знакомым домам и палисадникам, вдыхая с удовольствием запах цветущей сирени, забивающий запах бензина и пыли.
Вот он, наш переулок, наш садик со старательно окопанными вишнёвыми и яблоневыми деревьями — подопечными бабушки, вот и двор, залитый утренним светом, и молчаливое тёмное окошко комнаты, выходящее на балкон крылечка, комнаты, которая, как я знала, теперь служила спальней бабушки. Я легонько постучала по стеклу.
Тотчас же, как будто меня давно ждали, в окне показалось бледное пят-но бабушкиного лица, еще через полминуты ее сухонькие руки об-ни-ма-ли меня и мягкий, со знакомыми придыханиями голос говорил:
— Ну наконец -то, а то мы уже и надеяться перестали!
Её слова чем-то задели меня, каким-то непонятным смыслом, и вопрос уже слетал с моего языка, как в дверях кухни появилась мама.
Бледное, озабоченное лицо её поражало. Нездешним светом отсвечивало оно, и свет этот подчёркивал глубину тёмно - карих глаз и синеватый абрис (*) рта. Она поцеловала меня.
— Слава богу, а то совсем заждались!
Только за чаем выяснилась истина. Оказывается, они писали мне и просили приехать. Однако я не получала письма, хотя две недели — срок более чем достаточный. Рассказав о письме, они обе, тем не менее, уклонились от объяснений причин вызова, только мама торжественно и строго промолвила:
— Потом. Тебе всё растолкует бабушка.
То есть разговор предстоял нешуточный, а пока мне предложили принять ванну и отдохнуть — приём, ставший традиционным при каждом моём приезде домой.
Бабушка и мама были очень пунктуальны в том, что касалось личной гигиены, недаром они принадлежали к врачебному сословию. Но надо сказать, что привычка ежедневно принимать душ мало чем помогла мне в жизни, как и доверчивое отношение к людям, привитое с детства.
Две эти женщины, как я поняла потом, с годами, были не просто честны, они были скрупулёзно честны, они были люди долга во всем и, странно, это не мешало им жить, то есть они не были страдалицами, как не были и борцами. Жизнь обтекала их, как большие утесы, своим течением, они радовались ей и любили её с детской непосредственностью.
Мне повезло меньше, а может, я просто была другой, их гены перемешались во мне с генами отца, утонувшего, когда я была еще в пелёнках. Во всяком случае, меня здорово подкидывало на каждой рытвине житейской дороги и, наконец, выкинуло из Москвы в этот провинциальный украинский городок, из которого я так удачно сбежала в юности.
Я была молода, в моём послужном списке числились работа в небольшой московской газете, книга стихов и скорое замужество, с чего, собственно, и начались все мои несчастья. Первые месяцы после свадьбы крутилась прежняя жизнь: я много работала, писала, муж знакомил меня со своими друзьями, он то -же был журналист, притом коренной москвич, знавший всех и вся.
Но однажды, когда мы кутили на квартире у его приятеля, я, толкнув незапертую дверь ванной, увидела своего любимого в известной позе с хозяйкой квартиры. Я остолбенела настолько, что не могла сдвинуться с места.
Пока я с тупым вниманием разглядывала парочку, через моё плечо заглянул сам хозяин дома, и разразился скандал.
Из путаных объяснений я поняла одно: муж изменял мне давно и не только с этой своей приятельницей. Он страстно любил женщин и с амплуа Дон Жуана не расстался и после женитьбы. Однако в остальном человек был порядочный и устроил мне комнату своей дальней родственницы, с пропиской, тем более что я была беременна.
От душевной боли я очерствела и в быстрое время оказалась почти в полном одиночестве, общаясь разве что с редакторшей -подругой. Впрочем, крутой поворот событий мало меня волновал: живот рос, ребёнок ворочал-ся и стучал ножками, просясь наружу. Вся моя любовь была направлена теперь на него. Родился он мертвеньким...
Я скрыла беременность от матери и бабушки, жаждая удивить их приятным сюрпризом. Они и до сих пор ничего не знают, разве только о факте развода, мало обеспокоившего их, привыкших обходиться в жизни без мужчин.
Москва опротивела мне. Еще несколько месяцев я барахталась, пытаясь оживить себя, куда-то ходила, что-то писала, с кем-то встречалась, наталкиваясь раз за разом то на равнодушие, то на ложь и насмешку — мир как будто повернулся ко мне, как волшебная избушка, не передом, а задом. Я стала капризной, необязательной, и газетная работа всё больше и больше вызывала отвращение. Наконец я решилась бросить все и уехать назад, на Украину.
Через два часа ко мне в комнату постучалась бабушка. Надо сказать, что небольшая эта комната оставалась в том виде, в каком она была тогда, когда я живала в ней постоянно. Я любила, приехав домой на каникулы, покопаться в ворохе старых фотографий, перечитать свои детские стихи и дневники, которые вела с пятого класса, внося в них откровения созревающей души, весь тот невнятный сумбур мыслей, который со временем становится малопонятным даже владельцу.
Бабушка пригласила меня «к Пушкину».
Отношения в нашей женской семье были не лишены некоторой церемониальности. Так, мама и бабушка обращались друг к другу на «вы», и мне ничего не оставалось, как следовать их примеру. В детстве это страшно нравилось, «вы» отличало нас от других и я ощущала себя чуть ли не королевских кровей.
Повзрослев и приобретя привычку к иронической оценке окружающего, я, как и многие молодые, повела себя дерзко и решала все свои дела, не испрашивая совета ни у мамы, ни у бабушки, но, тем не менее, в редких письмах к ним обращалась с привычным «вы», каждый раз обнаруживая в своей душе прежний детский трепет.
Надо бы объяснить, что значило у нас приглашение «к Пушкину». В бабушкиной комнате над тахтой, широкой и уютной, где она устраивала себе ночной сон, висел портрет Пушкина. Этот портрет с детских лет ввергал меня в раздумья: он ничуть не походил на глянцевые, цветные изображения поэта, помещенные в учебниках и книгах.
Её Александр был грустен, стар, в уголках губ чудилась тень сарказма, взгляд был устремлен не на зрителя, не в романтическую даль, а в себя, притом мне всегда казалось, что выражение лица поэта менялось в зависимости от моего настроения. В минуты грусти он сопереживал мне, в минуты легкомыслия добрая усмешка трогала его губы.
Портрет был писан маслом, помещался под стеклом, и подпись мастера была столь заковыристой, что невозможно было разобрать даже инициалы. Достался он бабушке в наследство от её матери, уроженки Каменец -Подольского, где она, по рассказам бабушки, трудилась в качестве народной учительницы. Портрет и был её вознаграждением за труды от благодарных учеников.
Особняк в переулке (Отрывок) Автор: Галина Ушакова ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) абрис - Абрис.
1. Контурный рисунок, набросок Предполагалось с Льва Николаевича написать лишь голову да сделать абрис фигуры, для остального сделать этюды: это ускоряло дело. – М. В. Нестеров, «О пережитом. 1862–1917 гг. Воспоминания» Синонимы: брульон, кроки, эскиз, набросок.
2. Внешние очертания, общий вид кого-, чего-либо Войдя, Евгения сощурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь, кроме абриса гигантской статуи, и включила верхний свет. – Елена и Валерий Гордеевы, «Не все мы умрём» Синонимы: конфигурация, силуэт, контур.
Талый снег - уже почти вода: Скомканный, сырой, обледенелый. Ты не станешь больше никогда, Тем пушистым, девственным и белым.
Никакой надежды - талый снег Знать судьба твоя настоль жестока. Ты сольёшься в омут вольных рек, Грязными ручьями по дорогам.
Предугадан был тебе финал Солнце всё настойчиво теплее. Ты растаешь словно рафинад, Оголив пустынные аллеи.
Не добавит март тебе штриха, А зима не кончится реваншем. Не взобьёт метель твои меха Ты уже не тот, каким был раньше.
Праздник Пасхи встретят города! Близок час святого воскресенья. Талый снег - уже почти вода Никакого шанса на спасенье.
ТАЛЫЙ СНЕГ Автор: Кэт
Выпал снег, самый красивый снег в этом году. Блестящий, отливающий лунно - серебристым светом, он укрыл землю белым покрывалом. Кажется, что весь мир засыпало сахарной пудрой. Иней на деревьях превратил чёрные угловатые безлистые ветви в чудесные лапы мифических существ.
В балке было тихо. Только снег хрустел под ногами одинокого путника да несколько снежных хлопьев иногда срывались с веток, нарушая повисшую в воздухе гармонию тишины и спокойствия. Юноша шёл без цели, просто для того, чтобы идти, чтобы впитать глазами всю первозданную красоту природы, чтобы дышать этим чистым морозным воздухом, чтобы почувствовать себя, наконец, тем, кем он был на самом деле.
Быть собой. Снять маску, хотя бы на секунду. Перестать себя контролировать, открыть чувства. Переутомление от постоянной игры, от обязанностей, и нет никакой возможности восстановить силы. Лишь короткий сон и иллюзия расслабления в кампании друзей, на первый взгляд надежных, но не проверенных временем до конца. Будни, учёба, работа, поручения, бесконечная беготня из одного конца города в другой…
Когда-то кто-то сказал ему: «Ты должен вспомнить, как это - быть счастливым». Обычная фраза, одна из миллиона пустых, невзначай оброненных, как снежинок зимой, фраз, от того, что её нет, ничего не изменится, на первый взгляд… Но если бы её не было, какая-то маленькая частичка реальности была бы безвозвратно потеряна.
Спокойно и одиноко. В таком замёрзшем спокойствии хорошо думать и наблюдать за тем, как иллюзорно неизменная природа постепенно меняется. С каждой секундой, с каждой минутой…Солнце поднималось чуть выше, и сине - фиолетовые тени стали чуть длинней, больше золотых искр появилось на белой, ещё не испорченной следами зверей и людей поверхности, и даже тишина стала какой-то другой. Ведь отсутствие людей ещё не означает полного омертвения. Это означает лишь то, что жизнь продолжается, но без этих шумных и крикливых созданий, привыкших всё сметать на своём пути ради удовлетворения собственных потребностей.
В самом низу балки протекала небольшая речка. Она не замёрзла, подпитываемая подземным источником, и её тихий плеск было слышно даже сейчас. Речному журчанию вторило чириканье синиц, которые переговаривались между собой, радуясь такой солнечной погоде. Несколько кустов боярышника и шиповника с горящими как рубины ягодами, небольшая ель и высокая ива, растущая почти у самого берега. Её ветви были наклонены почти до самой воды, как будто даже сейчас она хотела поделиться каким-то секретом с речкой, у которой росла всю свою жизнь. В её красоте, несколько меланхоличной и загадочной, было что-то манящее. Ивы всегда похожи на длинноволосых задумчивых девушек, привлекательных и недоступных, наделённых сверхъестественными силами, неведомыми простым смертным.
Парень сбежал по склону вниз и начал рассматривать дерево и речку. Вдруг серебристые ветви дрогнули, и он услышал женский смех. На широкой мощной ветви сидела юная девушка в белой одежде. Её распущенные волосы цвета льна обрамляли милое личико с яркими небесно - синими глазами.
- Ты зачем сюда пожаловал, путник? – спросила она, болтая босыми ногами и слегка подавшись вперёд, чтобы рассмотреть незнакомца.
Юноша вздрогнул, неожиданно осознав, что он тут не один и к нему обращаются.
- Да я тут гуляю вообще-то… - несколько смутившись, ответил он, ещё не до конца поняв, с кем он имеет честь разговаривать. - Гуляешь, значит? – со смехом спросила она. И её вопрос был скорее не вопросом, а насмешкой над тем, кто посмел нарушить её уединенное спокойствие. – Не гуляй один, это может быть опасно… - Я никого не боюсь, - ответил парень и с некоторым вызовом посмотрел на девушку. - Вот как? Смельчак… - девушка улыбнулась и свесила с ветви руку, набирая в ладонь воды из речки. - Тебе повезло, что ты встретил меня, а не кого-то другого. Что-то мне не спится этой зимой…
Юноша удивлённо посмотрел на синеглазую красавицу, он внезапно осознал что та, с кем он говорит, имеет не совсем человеческую природу. Он слышал о лесных духах и прочей нечистой силе, мифология всегда была его коньком, но в такие сказки он верить просто отказывался, считая россказни о встречах с русалками и лешими бредом сумасшедших.
Девушка тем временем брызнула речной водой ему в лицо и снова засмеялась:
- Никогда не видел мавку? - Нет, не видел, но много о них читал… Впрочем, это ведь не то, о чём ты хочешь поговорить… Никогда не думал, что попаду в такую историю. Почему ты не спишь? - Мне холодно, - мавка спрыгнула с ветки на землю, и на снегу остались следы от её босых ног. – Обычно я всегда засыпала, когда наступала зима, сестрица пела мне колыбельную… От её сладкого голоса слипались глаза... Она пела о том, как шумят деревья, о том, как светят звёзды на синем весеннем небе и поют соловьи в тёплые летние ночи, о том, как падают на землю жёлто - оранжевые листья… Но сестрица в этот раз заснула раньше меня, и только шёпот речки напоминает мне о том, что она всё ещё здесь.
С каждым днём мне становится холодней, вот и первый снег выпал… Ещё немного, и я совсем замёрзну. Я знаю, что такое смерть, и знаю, что в ней нет ничего неприятного… - она на мгновение задумалась, - Мне немного страшно…
Парень смотрел на неё со странным чувством волнения и неверия. Все, что он испытывал, казалось ему просто фантастическим сном, и в тоже время ему очень хотелось того, что обычно сделал бы на его месте нормальный парень, который увидел симпатичную девушку в беде – защитить и успокоить. «Мне нечего терять», - он обнял её, вдыхая сладковато - травяной запах её шелковистых волос.
- Ты не замерзнёшь, я буду с тобой, - тихо проговорил он и погладил её по голове.
Казалось, что и он сам попал под какой-то гипноз, так приятно и спокойно ему было рядом с ней – то ли выдумкой, то ли видением, вызванным первым снегом и золотисто - холодным зимним солнцем. Как отрывок из прошлой жизни промелькнули картины: вот он с друзьями возле этой самой речки, поёт под гитару, слегка пьяный, уже не попадая в ноты, но этого никто не замечает, всем весело; вот он обнимает за талию какую-то девушку, прямо возле этой самой ивы, и говорит, что любит её. Любил ли? Теперь он даже не может вспомнить её имени. Не так уж и важны были эти чувства, казавшиеся всего несколько месяцев тому назад такими настоящими и растаявшие словно мираж…
Сейчас была только она, с легким вздохом сомкнувшая свои тонкие руки на его спине и положившая голову ему на грудь. Время остановилось. Кажется, он что-то говорил ей о своём одиночестве, о пустоте, которая его окружала. Он не знал, слушала ли она его, но чувствовал её мерное дыхание и тепло. А еще он ощущал, что его словно окутало каким-то светлым сиянием, и всё, о чём он мог думать, была лишь она, неизвестная, чужая, вызывающая робость и интерес. И было абсолютно не важно, насколько продлится это мгновение – на секунду или на час…Она словно забирала всю тьму, рассеивала мрак, а взамен дарила покой, душевную гармонию и силу, ту самую силу, о которой не говорят вслух. Её не измерит ни один прибор, придуманный людьми, ни один учёный не сможет сказать, что она собой представляет. Но этого и не нужно. Глупые рационализаторы, переставшие верить в чудеса, не понимают, что есть то, что невозможно, да и не стоит объяснять.
Мавка подняла затуманенный взгляд на юношу. Она улыбалась:
- Мне больше не холодно, но побудь со мной ещё чуть-чуть, - голос её сейчас был едва слышен.
Он понял, что она засыпает. Взять на руки, согреть, улыбаясь своим мыслям, всматриваться в нечеловеческую красоту… Затем, не устояв перед странным наваждением, едва коснуться её губ, одним дыханием, боясь осквернить, ведь что-то внутри говорит тебе, что она не твоя, а значит, трогать её не положено. Её сон уже достаточно глубок, никто не сможет потревожить её. Он положил её среди ветвей ивы, где она родилась и будет в безопасности.
- Сладких снов, - парень улыбнулся, в последний раз взглянув на лесную красавицу.
Отойдя от дерева всего на пару шагов, он больше не мог её разглядеть. Как будто он никого не видел, ни с кем не говорил. Только плеск речки да шум ветра в серебристых ветвях ивы. Золотые искры на снегу стали мерцать ещё ярче, приобретая приятный апельсиновый оттенок. Наступал вечер.
Дай, о Судьба, мне воспеть ироническим слогом, Мудрость народа, что мирно в ярме прозябает. Сухо в хлеву и неважно, какая погода - Боги на кожаных флейтах сюиты играют.
Дым воскуривши к вершине седого Олимпа, Лей в него кровь и кидай туда печень и мясо, Падая ниц не забудь о вине и ужимках, Чтобы богам лицезреть это было приятно.
Встань возопив: "О, великие вечные боги! Милость прошу - ниспошлите побольше ярма! Слишком легки ещё наши людские дороги, Боги, сведите, молю, нас скорее с ума!".
- Иди, погуляй с ним. – Сказала жена, выпроваживая меня за дверь квартиры. - Зайди в парк, и дай ребёнку наиграться в песочнице.
На улице слякотно. Порывистый ветер несёт весенний воздух. Навстречу попадаются пёстро одетые прохожие. Я держу на руках полуторагодовалого ребёнка, прижав к животу, лицом вперёд. Мальчик разглядывает по сторонам. И что - то бубнит под нос. Цепляется за всё, что подворачивается под руку – одежду прохожего, ограду, нераспустившиеся ветки вдоль бесконечного забора.
Там, за большой площадью, лежит центральный парк, где обычно собираются родители с детьми со всей округи. Малыши резвятся на большой детской площадке. Настоящий игрушечный городок из красочных разноцветных качелей и спусковых горок. И много - много песка.
Направляюсь туда. Впереди шагает мужчина. Одетый необычно, он идёт вразвалочку и чем - то напоминает Шукшина в фильме «Калина красная». Правда, ростом выше. На ногах кирзовые сапоги. Сверху накинута тонкая курточка, не соответствующая сезону. И хотя уже на следующей неделе наступят майские праздники, но погода нас не балует. С утра небо просыпало снег вперемежку с дождём, а сейчас на дорогах лежат лужи, как кляксы на чистой тетрадной бумаге.
Мужик резко остановился, будто наткнулся на невидимую преграду, или стукнуло что - то по голове. И стал что - то рассматривать в стороне.
- Ух! Вот это попа! - доносится до меня его протяжный голос. Голос моложавого старика с бодрым деревенским акцентом.
Старик почесал затылок и повернул задумчивое лицо. Ему лет под шестьдесят, не меньше. Седые волосы выбиваются чубом из-под кожаной шляпы. Седая козлиная борода развевается на ветру. Интересно, куда же он смотрит? Что привлекло его внимание? Из любопытства я прошёл по направлению его взгляда. А вон оно что! Возле неработающего фонтана проходит молодая женщина, сексапильная блондинка. И старик пошёл за нею следом, разглядывая её широкие бёдра. Блондинка гордо несёт свое богатое тело, не обращая внимания на окружающих. Вот, значит, что привлекло старика – эти пышные формы! Этот гардероб, в котором самое привлекательное – это большие груди и бёдра, спрятанные под материей. И внизу всё в обтяжку. Ничто не способно больше привлечь внимание мужчины, чем женские формы. Изящные, интригующие и обманчивые из - за современной модной одежды. Моё внимание от старика перескочило к блондинке. И что, спрашивается, мужики находят в блондинках, ведь столько уже анекдотов они о них насочинили…
Задумался и отвлёкся, а Женечка такое сразу пресекает. Опять забубнил под нос – жаль, мне не понять этот детский лепет… Но я пытаюсь позитивно мыслить – не получается! Ах, вот что, значит, замыслил старый ловелас! Ни стыда, ни совести, если мужик так пялится на женщину, моложе себя в два раза. На улице так беззастенчиво рассматривает её большие груди, скользит взглядом по её бёдрам. Такого в грудном возрасте, наверное, родная мать не докормила грудью, вот и тянется в старости бедолага…
Чем больше я размышлял об этом, тем больше вокруг себя чувствовал весеннюю атмосферу, заряжённую страстями и, если приглядеться, похотью. Завтра обязательно наступит лето, никуда не денется. И листочки распустятся на деревьях. Объект наблюдения – блондинка впереди нас. Поведение старика не мне одному кажется странным и безнадёжным. Самое интересное нас ожидает впереди – развязка. Как же будет защищаться блондинка? Я, как и старик, и блондинка, иду в сторону парка. Наблюдаю за ними. Блондинка сокращает путь к новостройкам, раз пошла через парк. Она молода и красива, а такие бьют наотмашь. Старик, в два раза старше её, однозначно нарывается. И на что же он ещё надеется?..
Тут вспомнилось мне, как утром «заземлил» меня ребёнок... Я лежал на диване и рассматривал глянцевый журнал. Чего только там нет. Всего помаленьку. Попадались и эротические фотографии красоток - блондинок. Мальчик у нас растёт такой эгоцентричный. Как только заметил, что я перестал обращать на него внимание. Незаметно подошёл ко мне, выбрал момент, когда я оторвал свой взгляд от этих голых баб в журнале и в задумчивости уставился в окно - он как даст мне по лицу игрушечной палкой.
- Ой, больно! Ой, больно. – Крикнул я. На крик прибежала жена из кухни. - Нельзя папу бить по лицу! – Отчитывала она. Но разве полуторагодовалый ребёнок поймёт. – Иди, погуляй, что ли с ним…
Тем временем установилась какая - то связь между стариком и блондинкой. Я это почувствовать. Старик всё больше и больше наглеет, уже вслух выражает сальные слова восхищения, рассматривая эти волнующие женские формы. Нарвётся? Хотя... Если я всё слышу, то блондинка, которая идет далеко впереди, вряд ли, хотя вот будто что - то почувствовала, начала показывать признаки. То там, поглаживая, поправит на одежде, то тут. Ах, вот сейчас как увидит она этого восторженного старика, вот как поднимет на смех его на людях. Будет потеха, да и только! И я уже нарисовал себе картину. Венера бьёт Фавна... Так старому ловеласу и надо!
Я пытаюсь погасить своё беспричинное негодование. Вспоминаю, как вчера говорил Иван Иванович, напарник по работе: «Если не можешь жить для себя, живи для других. Для своих других…». Он иногда использовал одну уловку с новыми сотрудницами: «У тебя жопа то больше!» «У тебя же опыта больше!» Сначала говорит первый вариант, женщины, естественно, на него смотрят негодующие, а он сразу же чуть ли не по слогам произносит вторую фразу. Мол, неправильно поняли, меня старика. Уж извините!..
Перед самым парком блондинка останавливается на мгновение, потом, покачивая бёдрами, исчезает в больших воротах, следом спешит старик. Странная картина - старик преследует блондинку. Старик нахально рассматривает её, а она то и дело поправляет что - то в одежде, будто чувствуя какое - то неудобство. Я пытаюсь отвлечься от этих назойливых мыслей и вглядываюсь дальний детский городок. Между берёзами. Всё -таки надо было сынишку в коляску посадить. Устал немного. Пока ребёнка донесёшь до дальнего парка! И тут в парке сразу за воротами наткнулся на того старика, который будто неожиданно вырос перед моими глазами. Застыл, как столб, потому что блондинка завернула в общественный туалет.
- Ну всё она с другой стороны выйдет и не заметишь. – иронизирую, обходя старика. – Блондинки все такие! - У меня не убежит. – машинально нашёл что ответить старик, разглядывая черноту в дверях, где исчезла девица.
Надо же какой настойчивый Фавн. Он даже не обратил внимания на того, кто бросил эту фразу. Так был поглощён мыслями, что упускает из виду блондинку и, может быть, больше её больше не увидит.
Хотел ещё что - то сказать умное, но потом подумал: «Любая умная мысль всегда выходит через жопу в виде сгустков крови из - за геморроя». И молча проследовал в парк, к детской площадке.
Тонкий запах духов - вот и всё, что осталось от женщины. Она будто растаяла в воздухе. Так сказать, скрылась в дверях общественного туалета. Я донёс ребёнка до детской площадки и поставил его на ноги. Женечка возился в песочнице полчаса, потом я его катал с горки. Когда сын устал, мы пошли гулять по узким асфальтовым дорожкам парка. Кругом ещё стояла вода, из воды торчали деревья. Я уже забыл о случае, как вдруг мы набрели на отдалённую скамейку, на которой устроилась сладкая парочка. Початая трехлитровая канистра пива стояла возле скамейки. Запах сигареты со знакомыми духами ударил в нос, я поднял голову в сторону парочки. Тот самый старик с козлиной бородой сидел, развалившись на скамейке, а рядом та женщина.
- Я бы с тобою и не встретилась, если бы не твой случайный звонок. – Услышал я фразу блондинки.
Они поцеловались, и рука старика полезла под юбку. И запах тонких духов обволакивал их.
- Пойдём, пойдем, Женечка. – Говорю я, спешно оттаскивая ребенка подальше от скамейки. – Нам нечего здесь делать. Пойдём домой.
Не прошёл и десяти шагов, как в воздухе раздался шлепок пощёчины. Или это мне показалось. Слова, последовавшие, я уже не расслышал. Кругом весна. Холод, как обезумевший дворник, гуляет по улицам и дворам.
В конце эпохи раннемеловой, Со стороны не зарождённых Альп Приходит море, все залив водой, И отложив, где можно, верхний АЛЬБ (1)
Так началась великая трансгрессия, И СЕНОМАН (2) начался с мергелей (8) По мергелям мы ходим, как по лезвию Средь аммонитов, и морских ежей
Трансгрессия, однако, всё сильней В САНТОНЕ (3), и, особенно, в КАМПАНЕ (4) И на ТУРОНСКОЙ толще (5) мергелей Я пью КОНЬЯК (французское названье)
А в МААССТРИХТЕ (6) – гибель всему миру Мелеет море, дохнут организмы, Как хорошо, поднявшись по обрыву Издалека взирать на катаклизмы
Стоять в мелу, держась рукой за ДАНИЙ (7) Вы можете лишь в солнечном Крыму После годов нелёгких испытаний Из родника испив воды струю.
ЗАПОМИНАЕМ ЯРУСЫ МЕЛОВОГО ПЕРИОДА (ОТРЫВОК) Автор: Охотник за окаменелостями (FOSSIL HUNTER) _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________ (1) верхний АЛЬБ - Альбский ярус. Геологический ярус. Верхний ярус нижнего отдела меловой системы. Объединяет породы, образовавшиеся в течение альбского века, который продолжался от около 113,0 до 100,5 млн лет назад. Установлен в 1842 году французским натуралистом и палеонтологом Альсидом д’Орбиньи и назван по латинскому названию реки Об. Альбский ярус подразделяется на три подъяруса: нижний, средний и верхний. Некоторые геологи называли альбский ярус гольтским ярусом.
(2) И СЕНОМАН - Сеноманский ярус (сеноман) — самый нижний ярус верхнего мела. Включает породы, образовавшиеся в течение сеноманского века. Этот век продолжался от 100,5 до 93,9 млн лет назад (всего 6,6 млн лет). Название происходит от Cenomanum — латинского названия города Ле-Ман.
(3) Сантонский ярус — один из ярусов отложений верхнего мела. Соответствует сантонскому веку, который продолжался от 86,3 до примерно 83,6 миллионов лет назад. Сантонский ярус имеет маркирующий горизонт — «губковый слой» с остатками морских губок (гексактинелид). За ним следует «полосатая серия».
(4) в КАМПАНЕ - Кампанский ярус (кампан) — ярус верхнего отдела меловой системы мезозойской эры. Выделен французским геологом Анри Коканом в 1857 году. Включает породы, образовавшиеся в кампанском веке, который продолжался от 83,6 ± 0,2 до 72,1 ± 0,2 млн лет назад.[/b
[b](5) ТУРОНСКОЙ толще - Туронский ярус. Геологический ярус. Второй снизу ярус верхнего отдела меловой системы. Включает породы, образовавшиеся в течение туронского века, продолжавшегося от 93,9 до 89,8±0,3 млн лет назад.
(6) А в МААССТРИХТЕ - Маастрихтский ярус. Стратиграфический подраздел, верхний и последний ярус верхнего отдела меловой системы мезозойской эры. Охватывает время от 72,1 ± 0,2 млн лет назад до 66,0 млн лет назад. В конце соответствующего века произошло массовое мел-палеогеновое вымирание, которое привело к исчезновению многих крупных групп живых организмов, в том числе многих групп морского планктона, всех аммонитов, птерозавров и нептичьих динозавров.
(7) ДАНИЙ - Датский я́рус (Дан) — нижний ярус палеоценового отдела палеогеновой системы. Включает породы, образовавшиеся в течение датского века, который продолжался от 66,0 до 61,6 млн лет назад. Отложения датского яруса подстилаются породами маастрихтского яруса верхнего отдела меловой системы мезозоя, перекрываются отложениями зеландского яруса палеоценового отдела палеогеновой системы кайнозоя.
(8) начался с мергелей - Мергели – это осадочные горные породы, состоящие преимущественно из глинистых минералов и карбонатов. Они образуются в результате накопления и компактирования мелких частиц, таких как глина, ил и известняк. ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Они теперь не решились ночевать на берегу: а вдруг придут звери и наступят на них? Фред разыскал укромную бухточку среди крутых берегов, куда не добраться было никому, и там пристроил лодку.
— Я надеюсь, что это наш последний ночлег, а завтра мы будем у рудокопов, — сказала Элли, после того как они поужинали сырой рыбой и стали укладываться на дне лодки. — А ты не боишься, что нас плохо встретят? — озабоченно спросил Фред. — Сказать по правде, боюсь, — призналась Элли. — Рамина предупреждала меня, что они не любят, когда посторонние интересуются их делами. И я до сих пор помню, какое злое лицо было у воина, пустившего в меня стрелу… Сейчас у меня одна надежда: они, я думаю не сделают нам вреда, когда увидят, что мы только дети, и узнают, что мы попали к ним в страну случайно, без намерения…
— Хорошо, если это будет так, — заключил разговор Фред и невольно поёжился.
Утром река понесла их вперёд. Бессмысленно было бы теперь пытаться отдалить встречу с неизбежным.
Прошло несколько часов, свет стал ярче, своды пещеры раздвинулись и поднялись, и перед путешественниками открылась величественная Страна Подземных рудокопов.
Даже для Элли это было необычайным зрелищем, хотя она видела её второй раз. А что говорить про Фреда? Мальчик был потрясён и очарован. Эта неизмеримая вышина, где клубились золотисто - розовые облака, эта грустная осенняя даль с лесистыми холмами и разбросанными между ними деревушками, этот город смутно видневшийся вдали…
Всё это было поразительно и неповторимо, и стоило совершить далёкое и опасное путешествие, чтобы это увидеть… Но оставят ли их в живых хозяева этой удивительной страны?..
А тут новое чудо потрясло ребят: заговорил Тотошка.
Элли, по правде, не особенно и удивилась: ведь пещера была частью Волшебной страны, а в ней разговаривали все звери птицы. Но Фред просто не мог опомниться от удивления.
— Тотошка! Ты разговариваешь по - человечески? — А что тут особенного, ав - ав? — отвечал пёсик. — Волшебная страна — отличное место для нашего брата, и только здесь мы можем вполне проявить свои способности…
Фред от души расхохотался.
— Да ты не только говоришь, а ещё и говоришь красноречиво — вот послушала бы тебя наша учительница мисс Браун! Чем угодно ручаюсь, она поставила бы тебе высший бал!
Тотошка самоуверенно сказал:
— А я бы учился не хуже вас, мальчишек!
Тем временем река, которая делалась всё мельче, вдруг совсем исчезла. Видно было, как вода, шипя и бурля, уходила в почву между камнями: её сток в озеро был подземный.
Лодку пришлось бросить и идти пешком. Ребята отправились налегке, потому что у них почти не осталось вещей. Несколько миль они прошли молча, подавленные необычайностью обстановки и, только Тотошка что - то тихонько бормотал про себя, наверно упражнял свою новую способность.
До города оставалось уже недалеко.
Тотошка жалобно и грозно взвыл, сразу забыв своё умение разговаривать, а Фред поднял голову. Из облаков быстро спускалась тёмная точка, росла, росла, и вот уже можно было различить чудовищного дракона со всадником на спине.
Ящер спустился совсем низко, описал над путниками несколько кругов, блестя жёлто - белым брюхом и шумя кожистыми крыльями. Сидевший на нём страж с луком в руке и колчаном за спиной внимательно рассматривал ребят, не говоря ни слова. Бледное лицо его с крючковатым носом было бесстрастным. Потом он повернул дракона и улетел к городу.
— Обойдётся, — сказал ободрившийся Фред. — Первая встреча самая важная. Он полетел докладывать о нас. Элли, прибери волосы, ты совсем растрёпанная…
Пройдя ещё несколько шагов, Фред и Элли увидели, как из городских ворот высыпала огромная толпа людей в разноцветных одеждах. Сердце у Элли ёкнуло, но, подойдя вплотную, она храбро обратилась к нескольким людям, выделявшимся важностью осанки:
— Мы от всего сердца приветствуем вас, господа подземные жители!
Пришельцы низко поклонились, а Тотошка гавкнул, вызвав немалый переполох в передних рядах зрителей.
Элли продолжала:
— Мы не враги, не разведчики, мы с братом Фредом попали в вашу страну нечаянно. Там, у себя на родине, осматривали одну пещеру, а потом… — голос Элли задрожал. — А потом случился обвал, нас отрезало от выхода, и мы, в поисках спасения, сначала шли, а потом плыли на лодке много - много дней, так много, что потеряли им счёт…
А в это время неподалёку от толпы спустился ещё один страж. Он проворно спрыгнул с дракона и подошёл к горделиво стоящему впереди человеку, низко склонившись, он что - то доложил ему, и человек — это был король Ментахо — сказал:
— Девочка, ты лжёшь. Мне только что сообщили, что вы приплыли на лодке из кожи и ребёр шестилапого. У вас наверху не может быть таких лодок, это только здесь под землёй наши мастера делали. — Простите, сударь, — смело возразила Элли, но один из придворных поправил её: «Говори: ваше величество». — Прошу прощения, ваше величество, у нас была лодка из дерева и парусины, в ней - то мы и приплыли, но её раздавил шестилапый близ заброшённого города прыгунов. И там, на берегу, мы нашли это кожаное судно, сделанное в древние времена.
Простота и ясность Эллиного объяснения произвели на слушателей благоприятное впечатление, и их лица стали более приветливыми.
Король Ментахо сказал:
— Ты, по-видимому, говоришь правду. Но скажи нам, как тебя зовут, кто ты такая, кто этот мальчик и что за удивительного зверя ты держишь на руках?
Элли начала отвечать на вопросы с конца.
— Этот зверёк, — сказала она, — моя собачка… — Честь имею рекомендоваться, Тото! — перебил пёсик. — Если мы с вами сойдёмся поближе, можете называть меня Тотошкой. — Тотошка, бесстыдник, молчи! — прикрикнула Элли и дёрнула пёсика за ухо. — Видите ли, он очень умный и преданный пёс, но немного болтлив и хвастлив. А мальчик, о котором вы спросили, — это мой троюродный брат Фред Каннинг из Айовы. Он храбрый и ловкий, прекрасно ездит на лошади и перешёл в четвёртый класс. Ну, а что сказать вам обо мне? Зовут меня Элли Смит, я самая обыкновенная девочка из канзасской степи…
Тут из толпы послышался ехидный голос:
— Не верьте ни одному её слову! Эта «самая обыкновенная девочка» уничтожила двух могучих волшебниц, Гингему и Бастинду, и сокрушила власть Урфина Джюса с его свирепыми деревянными солдатами. Прошу прощения у ваших величеств, что заговорил без разрешения, но я не мог удержаться. — Кто это там? А, Руф Билан! — воскликнул низенький толстый король Барбедо. — Ну что же выходи, не прячься! Ты говоришь интересные вещи.
Вперёд вышел человек в лакейской ливрее. Заплывшие глазки с откровенной враждой глядели на Элли. Тотошка вызывающе залаял на Билана, а девочка усмехнулась:
— Ах, это и есть тот самый предатель Руф Билан, бывший первый министр его величества Урфина Джюса? Вы, оказывается живы, сударь? А мы там, наверху, считали, что вас сожрали шестилапые после того, как вы удрали от народного гнева в подземелье. Но здесь, кажется, вы не процветаете?
В толпе раздался хохот, и даже семь королей улыбнулись. Удар был нанесён метко, и толстое лицо Руфа Билана побагровело от стыда.
Король Ментахо удивлённо крякнул.
— А вы умеете владеть собой. Как вы ловко отчитали этого бездельника! Знаете, Элли, по вашему поведению трудно поверить, что вы в самом деле обыкновенная девочка. — Да нет же, нет, ваше величество! — вмешался Руф Билан. — Она — фея и недаром является в нашу страну в третий раз. Она что - то болтала про обвал, но разве обвалу под силу похоронить фею? — Если б вы его видели, вы не говорили бы этого, — возмущённо возразила Элли. — В прошлый раз мы с дядюшкой Чарли действительно явились в Волшебную страну по просьбе Страшилы и Железного Дровосека, но теперь это получилось против нашей воли. И сейчас у нас с Фредом единственное желание поскорее вернуться домой к родителям, которые оплакивают нас. Ведь правда, Фредди? — Конечно, — с усилием выговорил мальчик. Это было первое слово, сказанное им подземным жителям. — Отпустите нас наверх, ваши величества, — попросила Элли. — Мы повидаемся с нашими друзьями и, конечно, найдём способ покинуть Волшебную страну. — Отпустить вас? — сказал Ментахо. — Об этом надо подумать. — Нет, не отпускайте её, ваши величества! — отчаянно завопил Руф Билан. — Я, правда, без злого умысла, лишил вашу страну усыпительной воды, и я же — прошу вас это запомнить! — указываю вам средство вернуть её. Элли — могучая фея, она не раз это доказала, и её колдовство может сделать многое…
Намёк был слишком ясен, и на лицах семи королей появился живой интерес.
— Ах вот как! — воскликнул король Барбедо. — Восстановить священный источник — это было бы великое дело! — Да что вы выдумываете, — чуть не со слезами заговорила Элли. — Какой священный источник? Какое колдовство? Я ничего не понимаю… — Скоро вы всё поймёте, — с утончённой любезностью молвил король Ментахо. — В нашем бедственном положении мы не должны упускать даже самой малой надежды на спасение. Мы не сделаем ни вам, ни вашим спутникам никакого вреда, мы будем обращаться с вами с величайшим почётом, но о том, чтобы вы отправились в верхний мир, об этом пока не может быть и речи…
Путешественников повели в Радужный дворец.
Семь подземных королей. Глава. В СТРАНЕ ПОДЗЕМНЫХ РУДОКОПОВ (Отрывок) Автор: Александр Волков
Итак, мой юный друг, внимай, Послушай, дыханье своё затая: Пьянил сердца весёлый месяц май – А Трубадур пленил дочь Короля. Был юноша ловок, смел и пригож, Статен и гибок, словно тростник. Среди напудренных чванных вельмож Он был как солнца яркий блик. Своей сладкозвучной умелой игрой Трубадур самого Короля покорил, От Лютни его оживал бал любой – Он Музыку людям щедро дарил!
Принцесса – Короля единственная дочь, Прекрасна, как магнолии цветы… И Трубадур, однажды, в роковую ночь, Узнал в ней девушку своей мечты… Устроен праздник пышный во дворце: Исполнилось Принцессе восемнадцать лет. Волшебное создание в золотом венце – В душе Трубадура оставила след.
Она, пылая розой посреди зимы, Влюблённых глаз не отводила. Обещана принцу соседней страны – И горечь во взгляде Принцессы сквозила
Трубадур и Принцесса (Избранное) Автор: Галия Муратова
КАРТИНА ВТОРАЯ
Королевский дворец
КОРОЛЬ. Доченька, ну я прошу тебя. ПРИНЦЕССА. Папочка, ну мы же договорились. КОРОЛЬ. Доченька, ты же взрослая девочка. ПРИНЦЕССА. Вот именно.
Уходит. Входит Сыщик
СЫЩИК. Ваше Величество! У меня для вас сногсшибательная новость! КОРОЛЬ. Ну вот, теперь вы. Сперва дочка с ног сбила. Жениха нашла, понимаешь. Артист бродячий. И сказать - то стыдно. И на своём стоит, вы подумайте только. Упрямая такая, и в кого только. А теперь ещё вы: сногсшибательная новость. Хоть бы пожалели короля своего, он у вас один. СЫЩИК. Так вот об этом - то, Ваше Величество...
Шепчет Королю на ухо
КОРОЛЬ. Да не может быть! СЫЩИК. Абсолютно точно, Ваше Величество. КОРОЛЬ. Но, знаете ли, это грустно. Как же мы скажем принцессе? Бедная девочка! СЫЩИК. Но, Ваше Величество, извольте посмотреть на дело с другой стороны. Ведь...
Снова шепчет Королю на ухо
КОРОЛЬ. И в самом деле, а я и не подумал. Но как же... Где же... СЫЩИК. Не извольте беспокоиться. Все доказательства у меня на руках. Вот, взгляните...
Входит Принцесса
ПРИНЦЕССА. Папочка. А, господин министр, и вы здесь? КОРОЛЬ. Видишь ли, деточка... СЫЩИК. Ваше Сиятельство, приготовьтесь. Вам потребуется большое мужество. ПРИНЦЕССА. Не понимаю, о чём вы? СЫЩИК. Дело в том, Ваше Сиятельство, что Трубадур... ПРИНЦЕССА. Что с ним?! КОРОЛЬ. Да что с ним сделается, деточка. Он прекрасно себя чувствует. СЫЩИК. Настолько прекрасно, что изменил Вашему Сиятельству. Трубадур на днях женится на принцессе Розамунде. ПРИНЦЕССА. Ох, как вы меня напугали... Я уж думала, с ним что - то плохое случилось. Слава Богу! КОРОЛЬ. Ты как будто не очень расстроилась? Правильно, доченька, не стоит расстраиваться. Что ни делается, все к лучшему. ПРИНЦЕССА. О чём ты, папочка? СЫЩИК. Возможно, Ваше Сиятельство желает ознакомиться с доказательствами измены Трубадура? ПРИНЦЕССА. Какой измены? Это ерунда. Я не верю этому и никогда не поверю. СЫЩИК. И всё - таки рекомендую поинтересоваться. Ну хотя бы одним глазком. Много нового узнаете. КОРОЛЬ. Покажите, покажите.
СЫЩИК. Доказательство номер один. Портрет принцессы Розамунды. Картон, акварель. КОРОЛЬ. Довольно милая девочка. Доченька, взгляни. ПРИНЦЕССА. В самом деле, приятное лицо. СЫЩИК. Оно покажется вам менее приятным, когда вы узнаете, что этот портрет - подарок Трубадуру от Розамунды в честь их помолвки. ПРИНЦЕССА. Однако на лбу у Розамунды этого не написано. КОРОЛЬ. А ну дайте посмотреть. Действительно, не написано. А с обратной стороны? Тоже нет. СЫЩИК. Вы не верите мне, своему верному слуге? ПРИНЦЕССА. Не верю. КОРОЛЬ. Тише, тише, доченька. Господин министр, не обращайте внимания, она расстроена. Но всё - таки? Ведь и правда ничего не написано. СЫЩИК. Зато вот здесь всё написано. Вот, Ваше Сиятельство, письмо принцессы Розамунды, адресованное вашему жениху. В нём она... КОРОЛЬ. Дайте, дайте посмотреть. (Берёт письмо, читает) "Дорогой Трубадур!" Доченька, ты видишь, она пишет ему "дорогой". ПРИНЦЕССА. Ну и что? Он очень многим дорог. СЫЩИК. Читайте дальше, Ваше Величество. КОРОЛЬ (проглядывая письмо). Так - так. А, вот. "Я люблю тебя и буду любить вечно". ПРИНЦЕССА. Как я её понимаю. СЫЩИК. И это всё, что вы можете сказать? ПРИНЦЕССА. Бедная Розамунда. Безответная любовь - большое несчастье. СЫЩИК. Её любовь не безответна. Вот, Ваше Сиятельство, доказательство номер три. Посмотрите, что пишет ей ваш жених. ПРИНЦЕССА. Даже смотреть не буду. СЫЩИК. Но тут всё чёрным по белому написано! ПРИНЦЕССА. Даже если красным по зелёному. Я не верю вам. КОРОЛЬ. Доченька, но... ПРИНЦЕССА. Довольно. Трубадур - мой жених. Я дала ему слово, и вернуть мне его может только он сам. Пока он сам не скажет мне, что разрывает помолвку, я ничему не поверю, даже если вы покажете мне двадцать писем от двадцати разных принцесс.
Уходит
КОРОЛЬ. Ведь какая упрямая. И слушать ничего не хочет. СЫЩИК. Ничего, Ваше Величество. Мы примем меры. КОРОЛЬ. Знаю я ваши меры. Где ж вы раньше - то были? Почему допустили, что Принцесса влюбилась в этого праздношатающегося гитариста? Я вообще не понимаю, как в него можно влюбиться. Ведь он просто оборванец! СЫЩИК. Дело в том, Ваше Величество, что у Принцессы, можно сказать, не было выбора. КОРОЛЬ. То есть как это не было выбора? Она что, кривая или косая? Да моя дочь может выбрать любого принца, какого только пожелает! СЫЩИК. Совершенно справедливо, Ваше Величество. Дело за малым. Ей нужно пожелать. А чтобы пожелать, нужно сначала этих принцев увидеть. КОРОЛЬ. Ничего не понимаю. Кто же ей мешает? СЫЩИК. Да мы с вами, Ваше Величество. КОРОЛЬ. Нет, я с вами с ума сойду. Извольте выражаться яснее. У меня от ваших ребусов уже голова кругом пошла. СЫЩИК. Непременно, Ваше Величество. Когда мы с вами давали последний бал? КОРОЛЬ. Ну... дайте припомнить... СЫЩИК. Вот видите. Так где же Принцесса могла увидеть хоть одного принца, чтобы влюбиться в него? А оборванцы с гитарой всегда тут как тут. Разумеется, вас винить нельзя. Вы слишком поглощены заботами о государственных делах, чтобы думать о балах. КОРОЛЬ. Конечно! Я весь в государственных делах, я просто по уши в них! Но вы - то куда смотрели? Вы - то тут для этого и поставлены! СЫЩИК. Абсолютно с вами согласен. Это мой промах. КОРОЛЬ. Так сделайте что - нибудь! Сумели кашу заварить, а расхлёбывать опять мне! СЫЩИК. Не извольте беспокоиться, Ваше Величество. Я уже приступил к расхлёбыванию. Позвольте представить вам...
Делает знак охраннику.
ОХРАННИК. Её Величество Королева Заморская! Входит Атаманша АТАМАНША. Салют! А вот и я! КОРОЛЬ. Извините, Ваше Заморское Величество, но мне сейчас не до гостей. У меня сейчас... АТАМАНША. Знаю, знаю. Дочку замуж выдавать надо. Ой, да мне ль не понять! Я ведь и пришла - то зачем? Свататься! У меня у самой двое сыночков, и оба неженатые. КОРОЛЬ. Двое? АТАМАНША. Двое. СЫЩИК. И оба наследные принцы, обратите внимание. КОРОЛЬ. Принцы? И неженатые? АТАМАНША. Ой, неженатые! КОРОЛЬ. И... симпатичные? АТАМАНША. Ой, симпатичные! КОРОЛЬ. Так давайте же их сюда! Господин министр, что же вы? Вдруг хоть один принцессе понравится! АТАМАНША. Оба! КОРОЛЬ. Что оба? АТАМАНША. Оба понравятся! КОРОЛЬ. Но, знаете ли... СЫЩИК. Ничего, Ваше Величество. Лучше два принца, чем один оборванный гитарист. Там разберёмся. КОРОЛЬ. Господин министр, вашему уму любой философ позавидует. Зовите Принцессу.
НОВЕЙШИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БРЕМЕНСКИХ МУЗЫКАНТОВ Автор: Ирина Танунина
Познавательная сказка «Про Пашу Болванова и Дашу Дуракову»
Скучные,унылые болваны Поучают нас как надо жить Выявят у ближнего изъяны И давай злословить и судить Он же пил и в молодости дрался Мол не тех любил да и не так Что ж ты до меня доковырялся Чрезмерно правильный дурак
Болваны (Отрывок) Автор: Сергей Ропша
(!! Сплошная нецензурная речь)
- Паша, ты мне изменял? – ни с того ни с сего спросила Даша, когда они уже собирались спать.. - Что? – Муж, лёжа на спине, недоверчиво покосился на жену, пытаясь понять, не шутка ли это. Они жили уже вместе три года, никогда не ссорились, и вдруг – на тебе... - Я не ослышался? - Нет, не ослышался! – Даша одарила его подозрительным взглядом. - Ты мне изменял, спрашиваю? - Ага. Сто раз, - сказал обиженно муж. - Чего? - Сто раз, говорю.. - Ты это серьёзно? – жена приподнялась на локте, не сводя с мужа испуганных глаз. - А ты? - Что я? - Ты свой дурацкий вопрос задала мне серьёзно? Или просто так, ради прикола? - Конечно, серьёзно! - И для чего ты его задала? - Как для чего? Ты не понимаешь? - Нет. - Я хочу знать правду. - Какую ещё правду? - Ты мне изменял, или нет? - А ты не знаешь? - Нет, не знаю. - Точно?
Она задумалась, потом неуверенно пожала плечами.
- Ну, вроде, не изменял. Но может, я просто такая наивная? Может, слишком тебе доверяю. Вдруг на самом деле это было? - Что было? - Ты мне изменил. - Я же говорю, сто раз. - Ну, Паша, ну, хватит, - обиженно воскликнула она. - Что хватит? - Хватит придуриваться! - Хорошо. – Он повернулся к ней лицом. Тогда ты мне тоже скажи – ты мне изменяла? - Ты чего с ума сошёл?! - Нет, ты скажи! Изменяла? - Где я могу тебе изменить? Ведь мы же всегда вместе. - На работе. - С кем? - С начальником. - Ну, нет, конечно! - А с заместителем начальника? - Сейчас как дам тебе больно! – Даша сжала от обиды губы. – Будешь знать, как меня оскорблять. - А как ты докажешь? - Чего? - Как докажешь, что ты мне не изменяла? - А разве я тебе давала повод сомневаться? - А я давал? - Ну, не давал. - А зачем ты тогда меня спрашиваешь? - Просто… Мне подружки сказали... - Чего они сказали? - Что ты, скорее всего, мне изменяешь. - Почему? - Потому что ты со мной слишком ласковый. Это они так говорят. Говорят, что всё это подозрительно. После трёх лет совместной жизни люди начинают относиться друг к другу совсем по-другому, более сдержанней. А твоя ласка, они говорят, притворная. Значит, здесь что-то не так. - И кто это сказал? Конкретно. - Ну, Ира. - Ах, Ира… - Паша усмехнулся. – Если это сказала, Ирка, то да… Надо будет к ней присмотреться… - В смысле – присмотреться? - Похоже, твоя Ирочка в меня втюрилась. - Ты чего?! – Даша в изумлении вытаращила на мужа глаза. - У неё же муж есть! - Ну и что? Значит, он ей надоел, и она готова ему изменить. - С чего ты взял? - А с того, что она на меня глаз положила. - Ты чего говоришь, Пашка? Ты, что ли, с ума сошёл? - Нет, Дашенька. Это же всё логично. - Что логично? - Посуди сама. Вот ты думаешь про мужей своих подруг – изменяют они им, или не изменяют? - Мне что, делать больше нечего? – обиженно воскликнула Даша. - Правильно. Ты не думаешь. А почему твоя Ирка вдруг стала думать обо мне? - Она не о тебе думает, а обо мне. Ей за меня обидно? - Обидно, что я к тебе отношусь слишком ласково? Да?
Даша опять задумалась, потом с недоумением протянула:
- Не знаю. Она говорит, что даже её муж, который её очень любит, не такой ласковый, как ты ко мне. - Значит, она меня уже ревнует. - Ну, Паша… Ну, хватит… - Но ведь логично же. Ей не нравится, что я к тебе слишком ласковый. И это не просто так. - Да?..
Даша вдруг замерла, подвинулась к мужу, затем прижалась к нему, словно чего-то испугалась.
- И ты мне, правда, не изменял? – спросила она, уже ласковым голосом. - Сто раз, - ответил он весело.
Она хмыкнула.
- А может, и тысячу, - добавил он. - Да ну тебя! – засмеялась, наконец-то, Даша. Потом осеклась, и грустно вздохнула. – Глупый разговор у нас получился. Ну, Ирка… А ещё подруга… Но имей ввиду, я тебя ей не отдам. - А я и не собираюсь ей отдаваться. Я только тебе отдаюсь, и больше никому. - Правда? - Чистейшая.
Паша тоже обнял жену. И через пять минут они уже спали.
Представь, что ты - полярный лётчик. Кругом снега, снега, снега. И путает следы пурга... В эфире - вязь тире и точек.
С утра сияет белый лист Под крыльями твоей машины. А ночи бесконечно длинны - Лишь проклятого ветра свист.
Вернётся жизнь - вернёшься ты К Большой Земле, жене и детям. Но будут сниться ночь и ветер В объятьях вечной мерзлоты.
И бросит сонная пурга Тебе в лицо горсть белых мушек. В эфире голос - он простужен - Тире и точек кружева...
ПОЛЯРНЫЙ ЛЁТЧИК Автор: Голева - Мурычина Татьяна
– Здравствуйте! – сказал кому-то небольшой самолёт, только что прибывший в аэропорт после испытательных полётов.
Новенький самолёт был немного взволнован. Сегодня у него должен состояться первый в жизни большой перелёт и ни куда - нибудь, а на Южный полюс Земли, в Антарктиду.
– Привет! – отвечал ему другой самолёт, стоящий рядом с ним у взлётной полосы. Было видно, что этот самолёт не новичок и уже совершил много интересных перелётов. – Ты первый раз летишь? – спросил бывалый самолёт у новичка. – Да! – гордо, но немного смущаясь, признался новенький самолёт. – Я лечу в Антарктиду! Наверное, повезу полярникам ёлку. Ведь очень скоро наступит Новый Год, а там, в Антарктиде, я слыхал, очень холодно, и ёлки не растут. – Знаю, – отвечал бывалый самолёт. – Я много раз перевозил туда большие грузы и даже людей. Сейчас у нас зима, а там лето, и всё время светит солнце. Оно не уходит за горизонт. Это время года на Южном полюсе называется полярным днём. Но даже летом в Антарктиде холодно, потому что её земля укрыта толстым слоем льда и снега. Летом лёд и снег начинают таять на солнце, и большие ручьи, похожие на настоящие реки, текут с ледяных гор к морю. Лёд откалывается от Антарктиды, и тогда в море плавают айсберги изо льда. А ещё учёные полярники обнаружили, что в Антарктиде много озёр, которые расположены внутри её, подо льдом. – Как интересно! – новенький самолёт с восхищением посмотрел на своего соседа. – А ты не знаешь, кто ещё живёт в Антарктиде, кроме учёных -полярников? Дети там живут? – Нет, конечно. На этом самом холодном континенте Земли живут и работают только взрослые, детей туда не берут. – Вот я и подумал, что вон того мальчишку с ёлкой не возьмут в Антарктиду, он ещё совсем мал, – огорчился новенький самолёт, показывая на мальчика.
Мальчишка лет шести вместе с мамой стоял недалеко от самолёта. В руках у мамы была коробка с тортом, а у мальчика – ёлка. Наверное, они кого-то поджидали. Потому что, когда к новенькому самолёту подошли лётчики и стали его готовить к отлёту, мама с мальчиком обратились к ним:
– Пожалуйста, передайте полярникам эту ёлку и торт и поздравьте с наступающим Новым Годом! – попросила мама. – А это письмо для моего папы, – сказал мальчик, передав конверт командиру экипажа. – Мы всё сделаем, как вы просите. Не волнуйтесь! – Пообещали пилоты и пошли садиться в самолёт. – До свидания! – прогудел новенький самолёт своему другу. – Послезавтра я вернусь! – До встречи! – отвечал ему бывалый самолёт. – Счастливого пути! – кричали мама с мальчиком и махали пилотам руками на прощанье.
Новенький самолёт поднялся в небо и полетел. Ему совсем не было страшно, потому что им управляли опытные пилоты. Долго продолжался перелёт. Самолёт нырял то под облака, то летел над ними и всё время интересовался у облаков, скоро ли будет Антарктида.
– Не скоро, – отвечали облака. – Под нами ещё только Азия.
Проходило время, и самолёт снова задавал всё тот же вопрос.
– Нет, – отвечали ему встречные облака. – Под нами сейчас Южный океан.
Но вот в небе появились новые облака. Они обдували самолёт своим ледяным холодом.
– Вы летите из Антарктиды? – спросил самолёт. – Да! – отвечали холодные облака. – Ты сам скоро долетишь до неё.
И в самом деле, самолёт увидел впереди что - то ослепительно белое и яркое. Оно всё сверкало на солнце.
– Прибываем в Антарктиду! – сказал командир экипажа и посадил самолёт прямо на ледяную площадку у полярной станции. Хорошо, что для посадки новенький самолёт выпустил не шасси, а специальные посадочные лыжи. Он проехал по льду и остановился.
К самолёту подбежали полярники. Они выносили из него различные грузы. Это были какие - то коробки с приборами, едой и одеждой. Но, увидев ёлку и торт, полярники стали похожи на маленьких детей. Они веселились, смеялись и даже прыгали от радости! Ведь очень скоро наступит Новый Год, и впервые на Южном полюсе вместе с ними будет встречать этот праздник зелёная красавица Ёлка!
Поблагодарив летчиков за новогодние подарки и поздравления с наступающими праздниками, полярники поставили Ёлку тут же, рядом со своим полярным домом, и стали её украшать.
«А где же письмо?» – подумал самолёт. Но когда командир экипажа передал конверт самому высокому полярнику, самолёт догадался, что это и есть папа того мальчика. Полярник тут же прочёл письмо и улыбнулся. Потом поцеловал конверт. И самолёт понял, как любит полярник своего сына и жену...
Новенький самолёт не заметил, как уснул. Наверное, он очень устал с дороги. Проснувшись, он увидел необычное зрелище. Около Ёлки ходили пингвины и рассматривали ёлочные игрушки. А затем с моря прилетели птицы, похожие на больших чаек. Это были буревестники. Они также как и пингвины, никогда в жизни не видели новогодней Ёлки.
Самолёт осмотрелся. С одной стороны он увидел тёмную воду – это было море. Вдали плавали ослепительно белые айсберги, а у берега и на берегу виднелись тёмные фигурки пингвинов и тюленей. С другой стороны от самолёта была земля, вернее, не земля, а белый лёд и горы изо льда.
– Какая она холодная и необжитая, эта Антарктида! – подумал самолёт. – Чтобы здесь жить, нужно быть очень сильным, смелым и выносливым. Я рад, что привёз полярникам из дома подарки, а главное – Ёлку! Теперь и в Антарктиде смогут по - настоящему, как дома, встречать Новый Год!
На Ёлку в Антарктиду. Сказка для детей Автор: Татьяна Домаренок
"Звезда печальная, вечерняя звезда! Твой луч осеребрил увядшие равнины…" Пред Богом и тобой мы исстари едины: Как ты, уйдя в рассвет, исчезнем без следа.
Скажи, небесная, в какой такой дали Наш след, пропав в песках, окажется пунктиром? И скоро ль зло и тьма устанут править миром? Услышь печальный вздох измученной Земли!
Ответь, лучистая, когда настанет срок, Что нас вернёт на миг к тем истинным истокам, Где даже малый грех считается пороком И где у горсти зла срок годности истёк?
Звезда печальная, вечерняя звезда, Твой луч несёт добро и ждущим, и неждущим, И падшим, и во тьме на твой огонь бредущим, И всем, встречающим с надеждой поезда…
Гори, высокая, и свет печальный лей Для тех, в ком вновь гудят натянутые жилы! Когда бы ты добро и память воскресила, Не хоронили б мы расстрелянных детей!
Звезда печальная, вечерняя звезда! Прими мои слова как древнюю молитву… Они - как в горле ком, как у запястья бритва… Не дай нам Бог уйти с рассветом в никуда!
Звезда печальная Автор: Светлана Моисеева 5
При рождении каждому Шлифовщику даётся выбор: ему предоставляется несчётное количество материалов для создания необходимых ему в будущем инструментов. Но этих материалов так много, что Шлифовщик порой теряется в том, какие инструменты ему смастерить.
Поэтому прежде, чем начинать собирать необходимые ему средства, Шлифовщик должен определиться в том, что он хочет создать в будущем.
Во - первых, Шлифовщик должен представить примерную картину того, что он хочет получить. Сначала это может быть только набросок, в который он в течение своей жизни будет, как добавлять детали, так и вносить изменения.
Во - вторых, Шлифовщик должен понимать, что каждая Звезда индивидуальна. Состав, первоначальная форма, возраст, размеры, масса и ещё многое другое создают особенную Звезду. Поэтому он должен тщательно выбирать ту единственную, ему подходящую. И именно поэтому, для лучшего выбора необходимо как можно чёткое представление результата.
Но здесь есть одно НО: Шлифовщик НИКОГДА не должен забывать, что выбор делается не только головой, но и чувствами. Если Шлифовщику Звезда не нравится, хотя она и подходит ему лучше других, дальнейшая работа не принесёт ему никакого наслаждения. ЗАПОМНИТЕ, Звёзды очень прихотливы, и если Шлифовщик не вкладывает душу в свою работу, он её никогда не закончит. А одновременная шлифовка нескольких Звёзд, может привести к провалу сразу всех работ.
Каждая Звезда требует сосредоточенности на ней одной. Но при этом не исключается возможность построения дальнейших планов по созданию других работ и заготовок для них.
В - третьих, после выполнения двух первых пунктов, Шлифовщик сперва определяет, какие инструменты ему могут пригодиться. Запомните, лишние и бесполезные средства только потратят Ваше время и силы.
После вычисления возможных и необходимых, он, наконец, может приступать к созданию этих инструментов. Это занятие может оказаться весьма скучным и монотонным, которое займёт много лет, но оно требует не меньшей кропотливой работы и отдачи, чем дальнейшая шлифовка. Перед началом работы необходимо как можно полное количество этих основных средств, но не исключается их дальнейшее создание в процессе работы.
В - четвёртых, Шлифовщик может приступать к работе! Здесь нет никаких ограничений. Он волен делать то, что считает нужным.
У лета краски оттенков разных – И жёлтых много, и ярко красных, Цвет амаранта, бордо, ванили, И лайм, и мята, и тёмно - синий; Оттенок сливы и вишни сочной, Тумана цвет по утрам молочный, И маков алых в траве зелёной, Грибной, еловый и васильковый; Вот - виноградный, а вот – клубничный, И моря цвет – не совсем обычный, Расцветка солнца - нектар медовый, Пионов – фрез, а порой – лиловый. Разлито небо лазурным цветом. Какое чудо! Спасибо, лето!
Цветное лето Автор: Светлана Чеколаева
Брошь снова откололась, и внезапный порыв ветра сорвал шаль с плеч Королевы и понёс её за ручеёк. Королева распростёрла руки и понеслась за шалью. На этот раз она поймала её сама.
— Попалась! — закричала она, торжествуя. — Смотри, на этот раз я заколю её сама, без посторонней помощи! — Значит, палец у вас больше не болит? — спросила вежливо Алиса и вслед за Королевой перешла ручеёк.
— Нет, не болит, — отвечала Королева. — Спасибо тебе… бе-е-е… бе-е-е… бе-е-е!
Она кричала всё громче и громче, а последнее слово проблеяла, словно овца, — да так похоже, что Алиса совсем растерялась.
Она взглянула на Королеву — и не поверила своим глазам: в один миг Королева оделась овечьей шерстью. Алиса протёрла глаза и снова взглянула на Королеву. Она никак не могла понять, что произошло. Где она? В лавочке? И кто это сидит по ту сторону прилавка? Неужели овца? Но как она ни тёрла глаза, всё оставалось без изменений: она стояла в тёмной комнате, облокотившись о прилавок, а напротив, в кресле сидела старенькая Овца и что - то вязала на спицах, поглядывая через огромные очки на Алису.
— Что ты хочешь купить? — спросила Овца наконец, подняв глаза от вязания. — Я ещё не знаю, — тихонько ответила Алиса. — Мне бы хотелось сначала осмотреться вокруг. Если можно, конечно… — Осматривайся на здоровье! — сказала Овца. — Только выражайся точнее. Вперёд, направо и налево ты смотреть можешь, но как ты собираешься смотреть назад, я, право, не знаю! Может, у тебя есть глаза на затылке?
Увы! На затылке у Алисы, как ни странно, глаз не было — пришлось ей просто повернуться и пойти вдоль полок.
Лавка была битком набита всякими диковинками, но вот что странно: стоило Алисе подойти к какой - нибудь полке и посмотреть на неё повнимательней, как она тотчас же пустела, хотя соседние полки прямо ломились от всякого товара.
— Какие здесь вещи текучие! — жалобно проговорила Алиса.
Вот уже несколько минут, как она гонялась за какой-то яркой вещицей. То ли это была кукла, то ли — рабочая шкатулка, но в руки она никак не давалась. Стоило Алисе потянуться к ней, как она перелетала на полку повыше.
— Ужасно капризная вещица, — подумала про себя Алиса. — Хуже всех прочих…
Тут Алису осенило.
— Полезу за ней до самой верхней полки. Не улетит же она сквозь потолок!
Но из этой затеи ничего не вышло: вещица преспокойно вылетела себе сквозь потолок! Можно было подумать, будто она всю жизнь только этим и занималась.
— Скажи на милость: ты девочка или юла? — спросила Овца и взяла ещё одну пару спиц. — Ты так вертишься, что у меня уже голова кружится.
В руках она сейчас держала четырнадцать пар спиц — и вязала на всех одновременно. Алиса смотрела на нее с величайшим удивлением.
— Как это у нее получается? — недоумевала Алиса. — С каждой минутой она всё больше становится похожа на дикобраза! — Грести умеешь? — спросила Овца и подала Алисе пару спиц. — Немножко… Но только не на земле и… не спицами, конечно… — начала Алиса.
В ту же минуту спицы у неё в руках превратились в весла. Она увидела, что сидит в лодочке, а лодочка скользит по реке, меж берегов. Пришлось Алисе взяться за весла.
— Не зарывай! — крикнула Овца и прихватила ещё одну пару спиц. Вряд ли она ждала ответа, так что Алиса промолчала и налегла на весла.
Вода в реке была какая - то странная: весла то и дело в ней завязали, и вытащить их было нелегко.
— Не зарывай! Не зарывай! — кричала Овца и брала всё больше и больше спиц в руки. — Что это ты там, ворон считаешь? — А воронята какие славные! — подумала Алиса. — Как бы мне хотелось одного! — Ты что, не слышишь? — сказала сердито Овца и взяла ещё целую связку спиц. — Я тебе говорю: не зарывай! — Ещё бы не слышать! — отвечала Алиса. — Вы только это и говорите! Да ещё так громко, к тому же! Скажите, а где же вороны? — В небе, конечно! Где же им ещё быть! — сказала Овца и воткнула несколько спиц себе в волосы (руки, у неё уже были полны). — Не зарывай же, тебе говорю! — Почему вы все время говорите: «Не зарывай»? — спросила наконец Алиса с досадой. — Что я зарываю? И куда? — Ум ты свой зарыла! А куда — не знаю!
Алиса немного обиделась, и разговор на время заглох, меж тем как лодка медленно скользила по воде, минуя то тихие заводи, поросшие водорослями (весла в них так увязли, что, казалось, вытащить их уже никогда не удастся), то деревья, склонившие ветки до самой воды. Крутые берега хмуро смотрели на них с обеих сторон.
— Взгляните! — вдруг в восторге закричала Алиса. — Душистые кувшинки! До чего красивые! Прошу вас… — И не проси! — сказала Овца, не поднимая глаз от вязания. — Я их туда не сажала и вырывать их оттуда не собираюсь! Меня просить не о чем! — Ах, нет, прошу вас, давайте нарвём кувшинок, — сказала Алиса. — Остановите, пожалуйста, лодку! — Почему это я должна её останавливать? — спросила Овца. — Не греби — она и остановится!
Алиса подняла весла — лодка замедлила свой бег, и скоро течение тихонько поднесло её к кувшинкам. Алиса осторожно засучила рукава и, погрузив руки по локти в воду, стала рвать кувшинки, стараясь, чтобы стебли были подлиннее. Волосы её спутались и упали в воду, глаза жадно блестели; забыв и о вязании и об Овце, она склонилась над бортом лодки и рвала прелестные кувшинки.
— Только бы лодка не перевернулась, — думала она. — Ой, какая красивая! Как бы мне до неё дотянуться!
Обиднее всего было то, что, хотя ей и удалось сорвать несколько крупных кувшинок, до самых красивых дотянуться она не смогла. («Можно подумать, что это они нарочно», — подумалось Алисе.)
— До самого красивого никогда не дотянешься, — сказала, наконец, Алиса со вздохом досады и выпрямилась.
Щёки у неё раскраснелись, с волос и рук ручьями текла вода. Она уселась на место и принялась разбирать цветы.
Что ей было до того, что они вяли на глазах, теряя свою свежесть и красоту? Даже настоящие кувшинки держатся очень недолго, ну, а эти таяли как во сне. Но Алиса этого не замечала — вокруг творилось столько всего необычного!
Не успели они отплыть немного, как одно весло завязло в воде и ни за что не желало вылезать (так рассказывала об этом потом Алиса); оно ударило Алису ручкой под подбородок и, как она ни кричала, сбросило её на дно лодки, прямо на груду цветов, лежащую там.
Как ни странно, Алиса совсем не ушиблась и тут же поднялась на ноги. Овца же всё это время стучала спицами как ни в чём не бывало.
Алиса села на своё место, радуясь, что не упала в воду.
— Ну и ворона! — сказала Овца. — Где? — спросила Алиса, оглядываясь. — Я не видала! Как жалко! Мне бы так хотелось привезти домой маленького воронёночка!
Овца в ответ только презрительно рассмеялась, не отрываясь от вязания.
— А много здесь ворон? — спросила Алиса. — Ворон и всякого другого товара, — отвечала Овца. — Выбор богатый, только решись! Так что ты хочешь купить? — Купить? — повторила Алиса с недоумением и испугом.
Весла, река и лодочка исчезли в мгновение ока, и она снова оказалась в тёмной лавочке.
— Я бы хотела купить яйцо, если можно, — робко сказала она наконец. — Почем они у вас? — За одно — пять пенсов с фартингом, а за два — два пенса, — объявила Овца. — Значит, два яйца дешевле, чем одно? — удивилась Алиса, доставая кошелёк. — Только если купишь два, нужно оба съесть, — сказала Овца. — Тогда дайте мне, пожалуйста, одно, — попросила Алиса и положила деньги на прилавок. Про себя же она подумала: — Может, они несвежие, кто знает!
Овца взяла деньги и спрятала их в коробку, а потом сказала:
— Я никому ничего не даю в руки. Это бесполезно: тебе нужно, ты и бери!
С этими словами она прошла в дальний конец лавки и поставила на полку яйцо — острым концом вверх!
— Интересно, почему это бесполезно? — размышляла Алиса, пробираясь на ощупь между столами и стульями. В дальнем конце лавки было очень темно. — Что это? Чем ближе я подхожу к яйцу, тем дальше оно уходит от меня! А это что такое — стул? Почему же у него тогда ветки? Откуда здесь деревья? А вот ручеёк! В жизни не видела такой странной лавки!
Так размышляла Алиса, с каждым шагом удивляясь всё больше и больше. Стоило ей подойти поближе, как всё вокруг превращалось в деревья, и она уже думала, что и яйцо последует общему примеру.
из книги Кэрролла Льюиса - «Алиса в Зазеркалье» Г ава V. «Вода и вязание» (Отрывок)
Зевс пустил орла (Великому Гомеру посвящается) Отрывок. Автор: Борис Голубов
Люди - орлы давно ждали, когда настанет их час.
С вершины своей горы они наблюдали за жизнью народов, населявших равнины. Наконец они решили, что их время пришло и пора расширить зону влияния.
Люди - орлы создали военную цивилизацию, во многом сходную с цивилизацией людей - львов, но с более чёткой иерархией.
От путешественников люди - орлы узнали, что китодельфины принимают решения на Совете. Эта система показалась им самым современным способом управления, но они допускали к голосованию только богатых и знатных членов общества.
Исследователи трудились над изобретением всё более действенного и разрушительного оружия. Они создали катапульту, онагр, баллисту, метавшие камни и копья на большие расстояния.
Для пехоты они придумали лёгкие доспехи, которые изготавливались теперь не из кожи, а из подвижно сочленённых металлических пластин.
Люди - орлы позаимствовали у людей - львов алфавит, внеся в него незначительные изменения. Они создали суды, установили меру ответственности за любой проступок и стали применять публичные телесные наказания, которые производили сильное впечатление на зрителей. В том, что касалось религии, они не стали усложнять себе жизнь и переняли политеизм людей - львов. Они дали чужим богам новые имена и оставили без изменений их характеры, сферы влияния и списки деяний.
Люди - орлы ринулись вниз с горных вершин. Они без труда захватили несколько равнинных деревень и городов, принадлежавших народам, у которых не было богов - покровителей.
Затем в низине, которую пересекала большая река, они построили огромный укреплённый город и перенесли сюда столицу.
Люди - львы строили города, которые впоследствии становились независимыми и начинали соперничать друг с другом. Люди - орлы выбрали другой путь – созидание столицы, единственного и процветающего города. В их планы входило создание централизованного государства, а не федерации городов.
В столице были школы, университет с юридическим и философским факультетами, суды, вершившие правосудие в соответствии с действовавшим законодательством. Там возникла очень чётко структурированная администрация, организованная по тому же принципу, что и армия, выковавшая государство людей - орлов.
Когда люди - орлы сочли, что их столица достаточно укреплена, они собрали армию и напали на северо - западе на своих самых могущественных соседей – людей - львов, государство которых, пережив эпоху расцвета, начало приходить в упадок. Их города были изнурены междоусобными войнами, а любовь к празднествам заглушила жажду завоеваний. Лучшие правители поддались коррупции, и теперь их интересовало только личное обогащение.
Под натиском людей - орлов города людей - львов сдавались один за другим. Мелкие города, осознав невозможность в одиночку противостоять врагу, предприняли множество неудачных попыток объединиться.
Люди - орлы оказались жестокими победителями. У них было принято истреблять побеждённых или обращать их в рабство, грабить, разрушать памятники культуры.
Однако, когда закончился первый этап нашествия, они прекратили тотальное истребление противника. Побеждённые правители отныне оставались на троне. Их больше не заставляли принимать религию победителей, а исправная выплата налогов гарантировала отсутствие репрессий.
Люди - орлы требовали налоги деньгами, сырьём, женщинами и рабами. Через несколько лет чужеземцы могли подать прошение и становились полноправными гражданами государства людей - орлов.
В это самое время морская экспедиция людей - китодельфинов пристала к берегам людей - орлов. Путешественников встретили радушно. Люди - орлы охотно приняли предложение начать торговлю с китодельфинами, чтобы способствовать укреплению торговых связей между народами.
Все шло хорошо, пока отряд людей - орлов не получил приказ захватить судно китодельфинов, чтобы раскрыть их судостроительные секреты. Ничего не подозревавших матросов, спавших крепким сном, перебили, а корабль разобрали на части. Люди - орлы не смогли разгадать только одной загадки – как чужеземцам удалось изготовить огромные кили из единого изогнутого куска дерева.
От завоеваний на суше люди - орлы решили перейти к победам на море. Они хотели обзавестись военным флотом. На кораблях китодельфинов наемники прятались вдоль бортов и не вступали в бой до тех пор, пока судно не возьмут на абордаж. Люди - орлы действовали иначе: на носах своих кораблей они укрепили металлические тараны, которые пробивали брешь в корме вражеского судна. Чтобы увеличить маневренность и скорость кораблей, люди - орлы, помимо парусов, использовали также вёсельный ход. Безжалостные надсмотрщики хлестали бичами голые спины закованных в цепи гребцов, рядами сидевших на скамьях.
Теперь корабли людей - орлов не зависели от прихоти ветра и морского течения. Они легко выполняли манёвры, при необходимости поворачивались вокруг оси, чтобы нанести удар носовым тараном.
Военный флот людей - орлов вышел на те же морские пути, по которым плавали торговые суда китодельфинов.
Столкновение двух цивилизаций становилось неизбежным. Столицы обоих государств достигли такого расцвета, что не могли не видеть соперников друг в друге.
Флот людей - орлов взял инициативу на себя и первым напал на караван судов китодельфинов, следовавший с грузом продовольствия в одну из факторий. Это нападение застало китодельфинов врасплох.
Едва начало смеркаться, когда с кораблей людей - орлов раздался залп. Заряды из горящей пакли, пропитанной смолой, были выпущены из катапульт и подожгли такелаж на судах китодельфинов, которые не смогли противостоять нападавшим. На судах китодельфинов началась паника, корабли стали сталкиваться друг с другом. Капитаны людей - орлов выбирали удобный момент и пробивали корпуса носовыми таранами. Матросы прыгали в воду, чтобы спастись от кораблекрушения, и попадали под град горящих стрел. В ночи повсюду пылали корабли, гудели охваченные пламенем паруса.
Поднялся ветер, несколько кораблей китодельфинов сумели отбиться и пойти на абордаж. У команды был богатый опыт рукопашных схваток, матросам даже удалось захватить катапульты, при помощи которых они потопили несколько кораблей людей - орлов. Суда орлов утянули с собой на дно тысячи прикованных к скамьям рабов. Акулы сплывались на запах крови целыми стаями, поднимая волнение на море на много миль вокруг.
Бой продолжался всю ночь. Опытные капитаны - китодельфины пытались управлять судами, охваченными огнём, при помощи остатков обгоревших парусов. Наутро лишь одно судно китодельфинов вернулось в родной порт с известием о катастрофе.
На совете большинство проголосовало за переговоры. Предлагали даже поднести людям - орлам дары, чтобы восстановить мир.
Так и было сделано. Но дары эти были приняты как признание противником своей слабости. Агрессия, вместо того чтобы прекратиться, только усилилась. Множество факторий китодельфинов было захвачено людьми - орлами.
Тогда и появился молодой генерал - дельфин. Ему было 22 года. Его отец тоже был генералом, он погиб, попав в засаду, которую устроили люди - орлы.
На вид молодой генерал была невзрачен – рыжеволос, невысокого роста, узкоплеч. Толстый нос нависал над мясистыми губами. Он казался подростком, но во взгляде его горела решимость. Генерал обратился с речью к толпе, собравшейся на городской площади. Он с жаром говорил о свободе и праве народов самим управлять своей жизнью. Он напомнил, что китодельфины всегда с уважением относились к самостоятельности, обычаям и законам иноземных городов, тогда как цивилизация орлов порабощала и эксплуатировала их.
В стране, которая отказалась от принесения в жертву как людей, так и животных, в стране, где отменено рабство и установлен общий для всех день отдыха, и речи быть не может о том, чтобы подчиниться грубой силе и жестокости людей - орлов. По мнению генерала, городам, которым угрожали орлы, следовало усилить взаимную поддержку и, если возможно, объединиться под одним знаменем – под знаменем свободы. Люди невольно замолкали и прислушивались к его низкому глубокому голосу.
из книги Бернарда Вербера - «Дыхание богов» Глава 33. «ИМПЕРИЯ ОРЛОВ»
Я знаю: фантазия это, но сам над собою смеясь, ведь — это, конечно, совсем не резон для мужчины, Мне, кажется: каждый автобус выходит на связь, но там и тогда, где имеет на это причины. Назначен автобусам точный, конкретный маршрут, которыми едут, с которых нельзя отклоняться; на них — пассажиры — всегда с нетерпением ждут, и этим маршрутам, почти не присуще меняться. Уходит автобус, приняв пассажиров своих, с их радостью, болью, печалью, мечтами своими, и каждый автобус — заботится только о них, хотя никогда и не знает конкретное имя… Автобус привычно спешит на привычный маршрут, над ним пролетают ветра и дожди проливные. И люди, как прежде, его с нетерпением ждут, и каждый автобус — имеет свои позывные…
Стих об автобусах (Избранное) Автор: Герман Всегод
Внезапно тёмный лес расступился, и тропинка вынырнула на большую поляну, окружённую с одной стороны болотом, а с другой - рощицей молодых деревьев, за которой вновь мрачной тёмной стеной вздымался старый лес. Призрачная луна, окантованная голубым ореолом, висела над горизонтом, роняя свой таинственный свет на украшенную кочками и чахлыми кустами топь.
- Это самое сердце Бунской трясины, - сказал монах. - А вон там, на небольшом островке ближе к лесу высится странного вида скала. Именно она послужила причиной возникновения слухов и историй о жуткой каменой башне, возвышающейся посреди болот. - Значит, на самом деле башни нет? - Нет, конечно же, нет! Но это не говорит о том, что в этих местах нет иных древних обиталищ. Мёртвые, годы назад покинутые людьми деревни, опускающиеся в сырую землю, покрытые густым мхом, гниют посреди болот. Есть даже старая харчевня старика Иола, но он уже давно помер, и от его дома мало что осталось - всё поглотило болото. Топь с каждым годом расширяется, захватывая всё больше и больше территорий. Люди постепенно уходят отсюда. Остаются лишь старики, которым недолго осталось жить на этом свете или те, кому некуда идти или не к кому. Возможно, пройдёт несколько десятилетий и эти места совсем опустеют - моя Нарисса например - и никто уже не вспомнит о том, что происходило здесь - о людях, местах, богах… - Что это впереди? - спросил Джон, заметив странные каменные глыбы в лунном свете. - Руины, останки какого - то очень древнего поселения. В старых книгах, что ещё сохранились в маленьких местных приходах, говорится, что они возможно даже до - римского происхождения. - До - римского?! Неужели такие древние? - Да, но доподлинно никто не знает, что это было такое - может быть форт, крепость или что - то в этом роде. Странного вида камни разбросаны здесь по всей округе. - Никогда бы не подумал. Хотя от этого места так и веет чем - то поистине древним, таинственным, - словно заворожённый Джон продолжал идти вперёд, разглядывая причудливые камни, покрытые влажными мхами и странными блестящими потёками. Голос монаха стал тише и раздавался уже где - то позади него, но Джон не обращал на это внимания, покорённый старинными руинами. Он медленно шёл между крошащихся треснутых каменных блоков, украшенных какими - то причудливыми надписями, которые он не смог разобрать.
Прямо перед ним был круг земли, лишённой камней, и трава здесь росла странная – тонкая, сочная, ровная, словно аккуратно подрезанная кропотливым садовником. А немного дальше высился небольшой курган из гнилых веток, трухлявых стволов деревьев, обломков камней и каких - то блестящих в свете луны предметов. Привлеченный этим блеском, Джон шёл всё дальше, пока странное видение не вернуло его с небес на землю.
Он заметил, что там, где ступал, примятая трава начинала гореть алым ярким огнём. В недоумении он остановился и оглянулся назад - уходящая к краю поляны цепочка его следов мерцала позади, медленно затухая.
- Это что ещё такое…
Он понял, что монаха нет рядом с ним, - тот, кто назвался ему именем Тук, стоял у самого края этой одинокой поляны и, сложив ладони, прикрыв глаза, что - то увлечённо шептал себе под нос.
Недоверие и страх всколыхнулись в душе Джона.
- Эй, монах, что происходит? - он шагнул было к странному незнакомцу, чей голос ещё недавно успокаивал его, а сейчас наоборот вызывал лишь страх. Но монах, прошептав последние слова, выкрикнул странное слово: «Наггахотта» - и открыл свои глаза, превратившиеся в омуты голубого дымящегося огня. Его скрюченная ладонь легла на поверхность первого из камней, окружающих поляну, похожего на слегка обломанный постамент, украшенный странными знаками чужого языка и почти стёртыми временем и погодой рисунками. И тут же надписи на камне налились зелёным светом, внушающие опасения испарения поднялись густым облаком с травы, застилая одинокую луну в небесах, вокруг которой начали кружиться какие - то смазанные тени.
Испуганный Джон с криком ужаса бросился назад, стремясь как можно быстрее покинуть это жуткое место. Но внезапно зелёные лучи пролились из камня - постамента, зазмеившись от одного обломка к другому, окружая поляну сияющим кольцом огня, достигнув которого Джон словно столкнулся с невидимой и нерушимой стеной, вздымающейся высоко вверх насколько он мог достать рукой.
Ядовитые испарения вызвали резь в его глазах, наполнившихся жгучими слезами; вдохнув, он почувствовал горечь в горле, кожа на руках и лице жутко зачесалась.
- Монах, что это такое? Монах. Будь ты проклят! Монах…
Джон бился у стены, а тот, кто называл себя Тук, не обращая на него никакого внимания, преклонил колени у края поляны и склонил лысую голову, вновь закрыв глаза. Он снова что- то тихо зашептал. И эти слова Джон словно почувствовал всем телом - они обжигали его плоть, били в его душу подобно разрядам молний, терзая неземным огнём и порождая нестерпимую боль, как будто имели вещественную силу.
В этот момент Джон почувствовал дрожь под ногами и странный гул за спиной. Он обернулся, и ужас ещё больше сковал его сердце. Из недр кургана на свет что - то выбиралось. Что -то огромное и сияющее. Оно походило на большой ком блестящего в лучах луны металла, начищенного до блеска, но в тоже время живого - это нечто извивалось, дрожало, перетекая из одного положения в другое.
Джон замер с открытым ртом и даже ядовитые испарения и слёзы в глазах не смогли привести его в чувство. Он смотрел не отрываясь. Смотрел, как гигантское существо выбирается из мягкой влажной почвы, отбрасывая в стороны расщеплённые стволы деревьев, пучки сухих веток и камни. Вот жуткая стела поднялась над болотами, достигнув роста трёх высоких мужчин, отливая металлическим блеском в призрачном сиянии луны. Чёрная клубящаяся туча внезапно возникла над ней. Красные искры посыпались вниз, окружая неведомое существо.
И неожиданно оно открыло свои глаза - багровые сферы просто выплыли наружу из мерцающей плоти, и взгляд существа из неведомых бездн впился в замершего перед ним человека.
От невероятного ужаса в голове Джона помутилось, он едва держался на ногах. Мысли путались, всё тело было словно охвачено огнём преисподней.
Но дальше было хуже.
По плоти монстра заскользили голубые молнии, срываясь вниз и впиваясь в землю, - целые снопы молний. Жуткий треск разорвал тишину болот. Вот одна из молний достигла Джона - ещё миг и она пронзит его, изжарив словно тушку над огнём - ему случалось видеть тела, сокрушенные ударом молнии - уклониться он уже не успевал.
Но к удивлению Джона разряд не причинил ему вреда, поток энергии прошёл сквозь его тело, затем ещё один и ещё.
Джон с удивлением уставился на свои руки. Его плоть начала светиться голубым светом, он не понимал, что такое происходит.
Джон взглянул на существо, возвышавшееся перед ним, когда услышал громкий протяжный неземной смех. И в то же мгновение целая сеть искрящихся разрядов окружила его, словно поймав в хитроумную ловушку. Он почувствовал обжигающую боль и странное отрешение от всего мира. Казалось, он погружается в некое наполненное потоками энергий пространство, где все его чувства тонули в невероятном покое. Спустя несколько мгновений он легко опустился на землю, примяв траву, которая в этот раз не налилась алым огнём от прикосновения его тела.
Существо выпустило у самого основания тонкое блестящее щупальце, которое словно змея скользнуло по траве вперёд, ухватило ставший странно расплывчатым силуэт упавшего человека и повлекло его к древнему кургану. И вот человек исчез среди камней и гнилых обломков деревьев, а тело монстра опустилось в свою яму, скрывшись под мусором и камнями, молнии исчезли, зелёный свет потух.
И снова лишь призрачные лучи зависшей в небесах луны освещали одинокую поляну посреди болот, на которой не осталось ни единого следа, что мог напомнить о том, что только что произошло.
Лишь где - то вдалеке раздался приглушённый крик совы.
Предупреждение (!) 18 + . Нижеприведённое стихотворение изобилует мрачными физиологическими оборотами. Которые могут оказать на ваше психическое состояние негативное воздействие.
Землю тошнило трупами, — лежали На улицах, смердели у мертвецких, В развёрстых ямах гнили на кладбищах. В оврагах и по свалкам костяки С обрезанною мякотью валялись. Глодали псы оторванные руки И головы. На рынке торговали Дешёвым студнем, тошной колбасой. Баранина была в продаже — триста, А человечина — по сорока. Душа была давно дешевле мяса. И матери, зарезавши детей, Засаливали впрок. «Сама родила — Сама и съем. Ещё других рожу»…
Голод (Отрывок) Поэт: Максимилиан Волошин.
На реке жили люди, и среди них — старушка с внуком. Когда мужчины приносили в посёлок добытых оленей, этот мальчик отправлялся к ним за своей долей мяса. Потом, получив свою долю, он шёл по разным домам, получал еду и возвращался домой.
Старшинами посёлка были два брата. Когда мальчик приходил к ним, их мать давала ему много еды. Вскоре, однако, еды стало не хватать, и мальчику доставалась очень маленькая доля. Но мальчик продолжал ходить в дом двух братьев, и женщина всегда давала ему поесть, как прежде. У других людей уже не было еды, которую они могли бы отдать, и в конце концов они перестали кормить его; хоть он и продолжал приходить к ним, они тем не менее ничего ему не давали.
Однако он продолжал ходить в дом братьев и, когда ему там что - нибудь давали, возвращался домой. Однажды, когда он вошёл, женщина дала ему немного мяса. Когда он взял его, один из сыновей оцарапал ему руку чесалкой из ноги болотного луня. Мальчик выронил мясо, потом поднял его снова здоровой рукой и вышел плача. Мать двух братьев ничего не заметила.
С плачем мальчик вошёл к себе домой, и его бабушка спросила его:
Почему ты плачешь?
Её сын Тонак сделал так, что я плачу,— ответил мальчик.
Бабушка велела ему не ходить туда больше, но наутро, отправившись обходить другие дома, он пошёл в тот дом, и женщина снова дала ему немного мяса. И снова младший брат оцарапал его, когда он брал мясо, а когда он отпустил мясо, отобрал его вовсе. Сиротка ушёл плача, как и в прошлый раз, по, когда он ушёл, мать братьев, которая на этот раз все видела, сказала своему сыну:
Позор, у этих людей ни капли жалости к бедному сиротке! Вы хоть и взрослые, но вряд ли проживёте долго.
Юноша, однако, не обратил внимания на слова матери, отошёл и лёг. Наутро, после того как старушка и её внук позавтракали, мальчик снова пошёл по домам. Не получив ничего от других людей, он снова пришёл в тот дом, и всё произошло как накануне. Когда он вернулся, его бабушка сказала ему:
Внучек, эти люди тебя не любят, иначе они не вели бы себя так.
Сказав так, она научила его песенке и велела спеть в сенях. Он немного побаивался, но она велела ему не пугаться. И вот назавтра он вошёл в сени, скорчился там и запел свою песню, а в конце сказал:
Берегитесь!
Бывшие в доме спросили у него, не ошибается ли он, но он сказал нет. Ещё во время его пения послышался шум, как будто кто - то дерётся. Люди стали бранить его, говоря:
Мальчик, ты скоро умрёшь.
Но мальчик только пел быстрее, чем раньше. Оба юноши вышли наружу, когда услышали шум драки, и обещали мальчику, что будут делиться с ним пищей, как со всей остальной родней, но мальчик не обращал внимания на их слова. Когда юноши пошли обратно в дом, мальчик выходил и встретил их в сенях. Только что был слышен шум драки, но теперь всё стихло.
Люди жили на том же месте, но они все один за другим умерли от голода. Бабушка превратилась в горностая, а её внук превратился в волка.
Что такое « ШЕПЕТОВКА»? Шёпот парочки у хаты? Не шептало ли винтовки? Не шипела ли граната?
Говорят, что « ШЕПЕТОВКА» - Как бы лес шепочет тихо… Только снова остановка: Сабля взвизгивает лихо…
ШЕПЕТОВКА, ШЕПЕТОВКА… И СКРОМНА, И ГОРДЕЛИВА… ШЕПЕТОВКА, ШЕПЕТОВКА – ТЫ - ОТ ШЁПОТА ДО ВЗРЫВА…
Шепетовка Автор: Анатолий Кравченко
Если рассказывать по порядку, то история моя началась семнадцать лет назад. Я не знаю, по какой причине отец оказался в столице нашего королевства, видимо, так должно было случиться. Именно там он и повстречал мою мать.
Увы, но сейчас я не знаю даже её имени. Всё, что мне осталось, – это смутный облик невероятно красивой женщины, которая иногда приходит ко мне во снах.
Зато я в курсе того, что моя мать была самой настоящей ведьмой. Уж об этом я слышала тысячи раз от отца в самых разных вариантах. Стоило ему заговорить о моей матери, как он начинал гневаться и сквернословить. Ещё хорошо, если ему под руку никто в тот момент не попадался, а то ведь и за волосы оттаскать мог, и по лицу ударить, а то и вовсе избить так, что встать сложно. Впрочем, в замке был один человек, которого отец никогда и ни за что не тронул бы, – моя младшая сестра. Но о ней чуть позже.
Не знаю, почему мама оставила меня с отцом, но факт остается фактом. Иногда мне даже казалось, что отец просто убил её. А что я ещё могла подумать, если он постоянно кричал, что она обманула его, околдовала, опоила, и все в таком роде?
Думаю, говорить о том, что отец меня не жаловал, не стоит. И так ясно. Он был совершенно уверен, что я такая же ведьма, как и моя мать. Я никогда с ним не спорила, бесполезно, да и иной раз весьма болезненно.
Так вот о моей семье. Наверное, отец так желал забыть о ведьме, околдовавшей его, что почти сразу женился на другой женщине. Эйна была очень милой, тихой и покорной женщиной.
Чаще всего её можно было застать за рукоделием, мягко улыбающейся каким - то своим мыслям. В детстве я даже считала, что именно она моя мама, и поэтому сильно расстраивалась, когда она не приходила мне на помощь во время очередной попытки отца заняться моим «воспитанием». Да, Эйна ни разу за меня не заступилась. Что она думала на самом деле, я не могу сказать. Наверное, ей был безразличен чужой ребёнок. А может, она просто не находила в себе душевных сил, чтобы противостоять злому и вспыльчивому мужу.
Через пару лет, как отец женился на Эйне, она родила ему сына – наследника баронства. Казалось бы, мужчина должен был любить своего ребёнка, но нет. Кевину доставалось не меньше, чем мне. Брат был похож на Эйну. Не внутренне, нет, внешне. Такой же черноволосый, сероглазый, с узким носом и тонкими, будто ниточка, губами. Если в Эйне эти черты чуть смягчались и казались вполне привлекательными, то в Кевине они выглядели остро и мрачно. Он был похож на черного рассерженного воронёнка, готового клюнуть любого, кто протянет к нему руки. Мне кажется, что Кевин боялся только отца.
Мне не разрешалось подходить к брату близко и разговаривать с ним. Поначалу я не понимала почему, так как была ещё мала, но потом узнала правду. Все они считали, что колдовская сила прилипчива и вполне может перейти с одного человека на другого. И если взрослый может сопротивляться, то ребёнок, в силу своего возраста, беззащитен перед ней. То есть они боялись, что Кевин станет колдуном.
Несколько лет назад отец отправил брата в столицу в военную школу. За всю жизнь мы с ним не перебросились и парой слов.
Как я и говорила ранее, единственная, кого отец любил без меры, – это моя младшая сестра Джинея. Сейчас ей было десять лет, но даже в таком возрасте она уже показала свой характер. Внешне Джинея пошла в отца. Белокурые, чуть вьющиеся волосы, ярко - голубые глаза, небольшой курносый носик и пухлые губки бантиком. Мало кто мог остаться равнодушным, смотря на такую милую девочку. Правда, меня давно уже не обманывал невинный и нежный облик сестры.
Джинея на самом деле была жестокой коварной притворщицей. Сколько раз она подставляла своими странными забавами слуг, которых потом наказывал отец, – просто не счесть. Когда ей было шесть, она специально разбила вазу, а потом села на пол неподалеку и разразилась рёвом. Прискакавшему отцу она поведала, что виноват во всем мальчишка слуга. Бедного парня отходили на конюшне кнутом так, что он недели две встать не мог. И Джинея знала о наказании невиновного человека. И ей совершенно точно это нравилось.
Меня Джинея словно бы не замечала. Когда мы встречались случайно, она морщилась так, будто рядом что - то сильно воняло, и поспешно уходила. Поначалу я, конечно же, злилась, а потом поняла, что сестра просто боится меня.
Отцу я старалась не попадаться на глаза. Большую часть времени проводила в своей комнате или же гуляла в лесу неподалеку от замка.
Наверное, если бы и я хоть немного походила на отца, то он относился бы ко мне терпимее, но нет, внешностью я полностью пошла в мать. Отец буквально ненавидел мои зелёные глаза и каштановые волосы, отливающие на солнце красной медью. Он всегда говорил, что я похожа на мать, как её отражение. И это его совсем не радовало.
из фэнтезийной повести Шёпот Светланы Богдановны - «Ведьма Пепельных туманов»
Но когда Вавилов рычал под окном: «Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас!» — в дремучей бороде его разверзалась тёмная яма, в ней грозно торчали три чёрных зуба и тяжко шевелился язык, толстый и круглый, как пест. - Горький Максим - «Жизнь Клима Самгина» (Цитата).
Бьёт мальчишка в барабан, Как свеча горит в предместье. Пулемётный шарабан Да весёлое бесчестье.
Ведь беспутных сыновей, Обучая сквернословью, Батька тешится твоей Ненасытною любовью.
Ты ль со смехом у дверей Грудью трогала перила, Провожала егерей, Чёрный веер уронила?
Шемаханская царица (Отрывок) Автор: Сергей Николаевич Марков
Зарезали лань и ели во всех видах: в котлетах, в жарком – отлично! точно лучшая говядина, только нежнее и мягче. П. А. Тихменев косится на лань: он не может есть раков и зайца и т. п.
"Не показано, – говорит, – да и противно".
Про лань говорит, что это "собака". За десертом подавали новый фрукт здешний, по - голландски называемый kakies, красно - жёлтый, мягкий, сладкий и прохладительный, вроде сливы; но это не слива, а род фиги или смоквы, как называет отец Аввакум, привезённой будто бы сюда ещё португальцами и называющейся у них какофига. Отец Аввакум говорит, что и в Китае таких плодов много… Но не до лани и не до плодов теперь: много нового и важного.
7-го октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот день прошёл скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и постели перешёл в койку и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль – и прощанье с друзьями…
Я видел наконец японских дам: те же юбки, как и у мужчин, закрывающие горло кофты, только не бритая голова, и у тех, которые попорядочнее, сзади булавка поддерживает косу. Все они смуглянки, и куда нехороши собой! Говорят, они нескромно ведут себя — не знаю, не видал и не хочу чернить репутации японских женщин. Их нынче много ездит около фрегата: все некрасивые, чернозубые; большею частью смотрят смело и смеются; а те из них, которые получше собой и понаряднее одеты, прикрываются веером.
Однажды добрый клоун По городу гулял В смешных штанах малиновых, В зелёном пиджаке. Он шарики цветные Детишкам раздавал, И пёсика любимого Водил на поводке.
ПР: А шарики воздушные, Такие непослушные. Из рук стремятся вырваться И в небе полетать. А шарики воздушные, Такие непослушные. Им очень – очень хочется До солнышка достать.
Весёлый рыжий клоун Из шляпы доставал Свистульки и фонарики, Печенье, карамель. На задних лапах пёсик Забавно танцевал, И улетали шарики За тридевять земель.
ПР: : А шарики воздушные, Такие непослушные. Из рук стремятся вырваться И в небе полетать. А шарики воздушные, Такие непослушные. Им очень – очень хочется До солнышка достать.
ШАРИКИ ВОЗДУШНЫЕ Автор: татьяна алексеева
Сидят девушка с юношей на скамеечке в парке и разговаривают. Мимо шла бабушка. От её руки взвивались две ниточки с воздушными шариками . Бабушка прошла мимо, но юноша окликнул бабушку остановиться. Потом подбегая, вежливо поздоровался.
- Бабушка вы не могли бы мне подарить или продать эти два прекрасных воздушных шарика. - Конечно могу, возьми, за ради Бога! - сказала бабушка и отдала их юноше. - Но есть одно условие, - мечтательно сказала бабушка. - Ну, бабушка, - я так не договаривался, - заканючил молодой человек. - Ну, нет так, нет, - Она ухватилась за воздушные шарики и попыталась переместить ниточки в свои руки. Ниточка медленно переплывала в сторону бабушки. Юноша подумал, а вдруг повезёт, он вспомнил разные сказки про сговоры. - Ладно, бабушка - сказал юноша, - говори о своём условии.
После первой брачной ночи они будут похожи на глобусы, выделяя бледно - зелёненький цвет а другой шарик бледно - розовый, но также легки и новы, какими ты видишь и держишь сейчас, - сказала бабушка. В случае измены в браке один из шарика перейдёт к новому хозяину. Новые обладатели шарика, шар видеть не будут, не будут и знать о его существовании, но ты их будешь видеть всегда,правда забрать не сможешь. Даже не пытайся. Однажды я приду к тебе. Звать меня сам, не пытайся. Мой тебе совет, - СОВЕТ ДА ЛЮБОВЬ.Только сказала,как на шариках выросли праздничные банты.Она передала подарок юноше. Медленно пошла по парку и незаметно исчезла, как раз в тот момент, когда девушка выбрала себе розовенький шарик с бантом.
Прошло время. Молодая пара зарегистрировали свои отношения. Прошёл праздник. Шарики радовали своим видом. Они никогда не распускались. Однажды молодые люди поехали в деревню к деду и бабушке. Когда приехали домой, шарики стали похожи на глобусы. Один подсвечивался розовым светом, другой светло - зелёненьким.
Молодой человек светло - зелёный шарик подвесил к тренажёрной лестнице, к деревянной планке. Шарик жены остался на своём месте, у окна в гостиной комнате. Но шарики поменялись цветами. У молодого юноши шарик светился светло - розовым цветом. А, шарик жены стал светиться светло - зелёным. Молодожён ещё не понял, как так могло случиться, что шар стал розовым, но не стал меняться шарами.
Через девять месяцев семья стала полной, так как родился малыш.
За делами да заботами, никто не обращал внимания, что одного шарика не стало. С зелёным подсветом. Как - то с друзьями пошёл он в гости, а там его знакомая. А около знакомой над ней летал точь в точь, как у него глобус,новенький, но без бантика. Пока он беседовал с друзьями, шар у него на глазах переместился и остался над головой его друга.
Целыми днями жена занималась своими делами, немного была неулыбчивой, как раньше. Муж заметил эти изменения, решил поинтересоваться у неё. Жена ответила ему, - Всё хорошо,но как будто что моё ушло от меня и мне так не хватает того,что ушло. Он успокоил её. Немного развеселил.потом побежал посмотреть на свой шар. Его не было. Бант валялся на полу.
Он понял мгновенно. Его шар находился у жены .А, её шар исчез. У друзей он сам видел, как шар был у подружки, а потом перекочевал к другу. Вау!
Однажды молодая семья отправилась в городской парк ,себя показать и на людей посмотреть. Малышу было уделено практически всё время и вдохновение. Лето позволяло оставить на память прекрасные снимки. Фотошоп удался на славу. Делая ещё раз очередной снимок он заметил в группе людей знакомый шарик. Он следовал по пути движения своего нового хозяина,которого первый хозяин не знал.
Настроение резко упало. Шарик жены путешествовал от одних к другим людям. Теперь я понимаю, подумал муж о молодой жене, почему она болеет. Я принял её доверие, а сам её доверие отдал в руки подружке. Она другому, другой другому и т.д. Что же делать? Как же помочь жене и забрать обратно шар.
Придя с прогулки жена слегла, мотивируя плохим самочувствием. Муж весь вечер занимался ребёнком рассматривая фотки с ним. Вечером по режиму положил ребёнка спать.
Когда муж освободился от дел, зашёл в залу шарик с зелёным под цветом кружился у окна, как новенький, и с бантом. Потом пошёл в свою комнату где стоял тренажёр, банта не было. Быстро подошёл в комнату к жене. Она читала книгу. - Ну, ты как ?-спросил муж. - Жена ответила, - Болит голова.
Ребёнок подрос. Пришёл с армии ребёнок. Ради такого случая вся семья решила снова пойти прогуляться по городу, себе показать, и других посмотреть. Жена несмотря на плохое самочувствие, гуляла и не подавала виду, что очень устала. В кафе мороженом отец весело беседуя с сыном, заметил, как нев далеке за столом сидел неаккуратный человек, а над ним виделся весь в лохмотьях шарик с розовой подсветкой. Когда мужчина съел мороженое он встал и вышел из-за стола.Когда он отправлялся на выход шарик летел за ним, как привязанный.Его лохмотья встретившись с встречным с улицы ветром болтались, как обрубки бинтов. Шарик оставил след светло розового подсвета тоненькой ниточкой.
- Папа! Что с тобой? - Да не смотри ты на этого урода! - Мы же встретились и снова рядом!-радостно сообщил радостную весть отцу. Видишь и ты, и я, и мама вместе! -поднимая отцу настроение говорил сын отцу. Мама вытирая пот заспешила домой.
Дома всё было хорошо.Но, мама болела и отцу на это было тяжело смотреть. Жены шарик, всегда был, как новенький. Сын решил прогуляться до друзей и попросил маму, что он скоро придёт. Отец тоже решил прогуляться и попросил жену не скучать и включил ей телевизор.
Как когда-то, когда он был молодожёном он был в этом парке, а сейчас его привела беда которую не поправить ни какими средствами. Он даже и не думал ни о чём просто пришёл на ту-же скамейку, где когда-то наслаждался общению с юной девушкой. Подходя всё ближе и ближе он вдруг побежал да так, что сердце его с силой заколотилось. Вдруг он у края скамейки опустился на колени и заплакал. Просил прощение,и не видел вокруг себя ни кого, ничего. Он желал смерти сидя на земле за свою вину перед женой, но смерть не приходила.
Неожиданно он почувствовал как кто-то дотронулся до его рукой. Он поднялся и не глядя уставился на человека не видящими в слезах глазами. Рядом стояла старуха.
Всхлип и полная тишина. Как будто случилось, то, что он просил, -пришла смерть. - Но старуха сказала, -Вот твой шар. Он сохранён твоей женой. - Ты обязан ей за то, что она берегла твою душу. За это я верну ей и тебе здоровье, семью, и счастье. А, у тебя есть ещё один шанс помочь сыну своему, рассказать честно пока не поздно сегодня, один на один,пока не случилось новой беды, о том что с тобой случилось. Я буду ждать.Смотри если не расскажешь, и она погрозив ему пальцем, ушла по тропинке парка.
Нас прижимают к стенке, А мы прижмём к стене, - И затрещат коленки В играющем огне.
Пугают нами деток, А мы вспугнём детей, - И каждый бросит ветку В костёр для всех людей.
Нас проклинают втайне, Мы проклянём тайник, - И затолкаем в стаю, И не оставим книг.
Вы призакройте глазки; Мы не закроем глаз, Мы всё решим по - братски, Мы всё решим за вас.
ИНКВИЗИТОР Автор: Евгений Триморук
Молния с сухим треском сорвалась с пальцев левой руки и полетела к цели. Одна из трех болотных ведьм легко отбила её и, взмахнув рукой, послала в нападающего поток насекомых.
Мужчина встретил их конусом огня и поляна посреди бескрайних топей наполнилась смрадом жжёного хитина (*). Ведьма засмеялась и атаковала ещё, посылая то ядовитые лианы, то шипы, то острые колья. Её оппонент не без труда отражал эти выпады, всё таки ведьма была посреди своего дома и терять ей было нечего. Стоит однако описать ведьму и её противника.
Прекрасная, даже юная девушка, почти девочка, с чёрными как ночь волосами и пронзительными голубыми глазами. В платье тёмно - зелёного цвета, босиком. Она, конечно, выглядела не винным ребёнком, если бы не одно но, на счету этой девочки не один десяток жертв, а её возраст перевалил за несколько сотен лет. Собственно до поры до времени, на её деяния никто не обращал внимания, пока она не похитила один артефакт, артефакт бесполезный и вроде бы никому ненужный - голос Бога. Кто же знал, что именно это деяние вызовет гнев оных.
Её противник же был мужчиной, старым инквизитором, на его левой груди рунами было вышито "Люциус Март", которого с головы до ног покрывали шрамы, всё его лицо было изуродовано паутиной шрамов и магических ожогов, ведьма видела под его рясой последствия чудовищных ударов магических и не очень. Чёрная ряса и короткая стрижка не добавляли инквизитору красоты и привлекательности, лишь глаза, безумно живые, весёлые и разудалые казались заблудившимися гостями на его теле.
Ведьма чувствовала, что побеждает, она черпала энергию из болота, с самых глубоких топей и древних городов, которые эти топи поглотили. Ярко зелёные удары чистой энергии природы ослепляли своей силой. Инквизитор скрепя зубами отбивал их, поглощая огнём или уворачиваясь от них. Ведьма свернула шарик и метнула его точно в сердце, она знала, что от такого удара нет спасения или защиты. Инквизитор должен был рассыпаться ярко зелёными листьями. Однако её удар не принёс желаемого эффекта. Шарик ударившись в грудь, полыхнул зелёным и взорвался. Ведьма упала, откат её атаки был настолько силён, что сбил её с ног и перехватил дыхание. Времени на удивление не было, ведьма выставила защитное плетение и вскочила на ноги. Однако это было излишне, на поляне никого не было. Ведьма улыбнулась, но она понимала, что выиграла только один бой, и инквизитор так просто не отступит.
Ведьма шла по болоту как по ровной дороге, даже самые бездонные и коварные топи держали свою хранительницу и госпожу. Её чёрные, а ныне ставшие зелёными, волосы развевались от невидимого ветра. Ведьма шла домой, туда, где в самом сердце болот жили две её сестры. Каролина и Миранда, её старшие сестры. Вот и показалась с виду ветхая и запущенная избушка, которая конечно же была искусно сделанной иллюзией.
Толкнув, дверь ведьма громко сказала:
- сёстры, я дома, сейчас такое было. Я чуть не попалась в лапы псов господа. - что? Рассказывай и без утайки или тебе не поздоровится. - да я что? Слушайте как я его сделала.
Отец Март улыбался, его изуродованное лицо светилось торжеством. Эта молодая недоучка думала, что победила, не удосужившись даже убедиться в победе. А сейчас инквизитор стоял перед избушкой и ждал, слушая ветер. Её удары были болезненны, интересно на что способны они втроём, но разнарядки на её сестёр не было. Тихий шёпот привлёк его внимание, из тьмы вышли братья - монахи и выстроились перед ним.
- брат Вильгельм, обойди дом и найди потайной выход, брат Густав и брат Александр вы поможете мне, брат Симон и брат Михаил вы будете отвлекать их. Наденьте обереги и всю силу вложите в щиты. Итак, вперёд братья, с нами Бог!
В это время ведьмы слушали рассказ младшей и думали, она достала из кармана украденный артефакт и положила его на каминную полку. Вот и закончился рассказ меньшой, а старшие все молчали.
- ну как я его сделала? Правда здорово? - ты видела труп? - ээээ нет, наверное он сбежал, трус. - дура, он не сбежал, он отступил чтоб выследить тебя. - да мы его уничтожим, если я одна его так раскатала. - дал творец дуру - родственницу, как ты не поймёшь, он позволил себя раскатать. Чтоб ты бдительность потеряла.
Средняя сестра всё это время молчала. Её глаза были полны печали. Наконец она заговорила.
- они уже здесь. Шестеро. Их ведёт Люциус Март. Тайный выход перекрыт. Если дадим бой наши шансы невелики... - в уме ли ты сестра, - младшая сорвалась на крик. - заткнись, они не люди, и все твои яды и тараканы им, что мёртвому припарка. Решено.
В дверь постучали, вежливо и требовательно.
- да, входите, не заперто.
Дверь отворилась и вошел покрытый шрамами мужчина, за его спиной стояли двое, абсолютно с каменными лицами, они молились.
- Господин, Март, если не ошибаюсь, я - Каролина, старшая, прошу по праву хозяйки, отзови свою свору, я прошу беседы.
Инквизитор задумался, старшая ведьма не атаковала сразу, значит есть шанс обойтись без лишнего кровопролития.
- хорошо, - он махнул рукой и его спутники шагнули в тень и в ней растворились. - вы знаете, за кем и чем я пришёл, ваша сестра убила тридцать восемь человек и пятёрку стражей, а также украла голос Бога. - но она просто ребёнок. Вы же видите милорд. Она глупа и невежественна.
Девушка вспыхнула, открыла рот чтоб возразить, как горячая пощечина опрокинула её в кресло. Её старшая сестра смотрела на неё и взгляд полыхал гневом.
- заткнись, дура, или ты хочешь на костёр?
Девочка жалобно пискнула.
- что ж, я готов пойти вам на встречу. Всего ничего мне от вас нужно. Артефакт и слово болотных ведьм, что отныне они будут чтить кодекс и содействовать инквизиции. Выбирайте костёр одной и свободу всех, или же жизнь всем, но в рамках кодекса.
Старшая задумалась, раньше за такое предложение она бы разорвала отца Марта на части. Однако сейчас хозяином положения был он. Ведьма вздохнула ...
- я согласна...
Инквизитор уходил с болот, на его лице играла довольная улыбка. Голос богов светился на его пальце ... признавая хозяина.
(*) наполнилась смрадом жжёного хитина - Хитин, твёрдое вещество, из чего состоят экзоскелеты ракообразных и некоторых других членистоногих. Например панцирь рака, краба. Содержится также в небольших количествах в грибах и бактериях. Имеет оборонительное предназначение, довольно вынослив к повреждениям.
Странные события петляющие вокруг одного не менее странного домика
В череде этих странных событий Захотелось внезапно - до дна, И я брошу свою обитель, Не могу больше так, без тепла. Понимая все факты и риски, Закричу я внезапно : "Плевать!" Я сломаю все старые диски, И сменю по - скорее кровать. Мне немножко больно и горько. Но пора. Побегу на перрон. Ты прости меня, память, но вместе Нас не впустят в этот вагон... Траур мой слегка затянулся. Я должна, я обязана жить. Я ждала. Но ты не вернулся. Значит так и должно было быть.
В ЧЕРЕДЕ ЭТИХ СТРАННЫХ СОБЫТИЙ Автор: Матрёшка
Заячья доля — горькие слёзы.
У всякого зверя есть своя защита: у медведя — могучие лапы, у волка — крепкие зубы, у быка и барана — рога. А у зайца одна защита — длинные ноги да заячьи горькие слёзы. От всякого зверя терпит заяц. Ни покоя ему, ни сытости. Научила зайца нужда свои следы путать, крутить - петлять. Только охотник Микитов знает, как распутывать хитрые заячьи петли.
Жил так - то, поживал в лесу заяц - белячок Вася. Построил Вася под ёлкой избушку, еловой корой покрыл. Для красы посадил на крышу берестяного петушка. А проходила мимо избушки лиса Лечея - Плачея. Заметила лиса дымок: заяц печку топит. Стучит в оконце.
— Кто там? — спрашивает заяц. — Ох, ох, ох! Это я, Лечея - Плачея. Иду с дальней дороги, ноженьки попритёрла, намочил меня дождик. Пусти, дружок, обогреться, хвост обсушить! — Пожалуйста, заходи, грейся! — говорит заяц.
Вошла лиса в заячью избушку, присела на лавку, протянула через всю избушку хвост — зайцу ступить некуда. Уж кое - как устроился под порогом. А лиса ночь проспала и днём не уходит.
Собрался заяц утром печку топить, а лиса ему:
— Ух, зайчище, поворотиться не умеешь! Уж очень много вас, зайцев, в лесу развелось! Уходи, косой, покудова цел!
Вышел из своей избушки заяц, заплакал. Идёт он по лесу, горько плачет, а навстречу ему старый пёс Полкан.
— Здравствуй, Вася! Что так горько плачешь? — Ах, Полканушка, как не плакать! Была у меня избушка под зелёной ёлкой. Жил я, поживал, никого не трогал. А проходила мимо лиса Лечея - Плачея, попросила обсушиться. Пустил я лису, а теперь сам не рад: выгнала меня лиса из моей избушки.
И того горше заплакал заяц.
— Не горюй, не плачь, Васенька! — говорит Полкан зайцу. — Помогу тебе выгнать лису.
Подошли они к избушке. Стал Полкан на завалинку:
— Гав, гав, гав! Уходи, лиса, из зайцевой избушки!
А лиса отвечает за стеной голосом волчьим:
— У-уу!.. Как выскочу, как выпрыгну — пойдут клочки по заулочкам!..
Испугался Полкан, говорит зайцу:
— Ну, Вася, видно, у тебя в избушке не лиса, а сам серый волк засел. У меня зубы старые, мне волка не одолеть. Не гневайся на меня, я пойду. — Что мне гневаться, — говорит заяц. — И на том спасибо.
Пошёл Полкан своей дорогой, а заяц присел на пенёк, опять горько плачет.
А проходил лесом баран.
— О чём, Вася, плачешь? — Дорогой друг бараша, — говорит заяц, — как мне не плакать? Была у меня избушка под зелёной ёлкой, пустил я обсушиться лису, а теперь сам не рад: выгнала меня лиса из моей избушки. — Эта беда — не беда! — говорит баран. — Помогу тебе выгнать лису.
Подошли они к избушке. Поднялся баран на приступочку:
— Бэ-э-э! Бэ-э-э! Уходи, лиса, из заячьей избушки!
Отвечает лиса голосом волчьим:
— У-уу!.. Как выскочу, как выпрыгну — пойдут клочки по заулочкам!..
Испугался баран, говорит зайцу:
— Видно, у тебя в избушке сам серый волк живёт. Мне с волком плохо тягаться. Не гневайся на меня, Вася, я своей дорогой пойду. — Что же мне гневаться, — отвечает заяц. — И на том спасибо.
Убежал баран в лес. А заяц выскочил на поляну, присел под кусточек, опять плачет горько.
А ходил по поляне весёлый петушок Петя, собирал зёрнышки, клевал червяков. Увидал петушок зайца:
— Эй, заинька, о чём горько плачешь? — Ах, Петя - петушок, как не плакать? Была у меня избушка под зелёной елкой, пустил я лису обогреться, а теперь не рад: выгнала меня лиса из моей избушки. — Есть о чём, Вася, плакать! — говорит петух. Я лису прогоню. Вытирай слёзы, иди за мной! — Нет, Петя, не выгонишь ты лису, — плачет заяц. — Полкан гнал — не выгнал, баран гнал не выгнал. Где же тебе, петуху, выгнать лису! — А если не выгоню, так сама уйдёт!
Подошли они к избушке. Взлетел на крышу петух, захлопал крыльями, громко запел:
Ку - ка-ре -ку - у!.. Солнышко встало. Встаёт охотник Микитов. Берёт ружьё, Идёт в лес Добывать лису! Ку - ка-ре -ку - у!
Как услыхала про охотника Микитова лиса — с печки долой да из избы вон! Чуть не сбила зайца с ног. А заяц привёл петуха в избушку, накормил, напоил, у себя жить оставил. И остались они друзьями на весь звериный век.
Иной раз и всплакнёт заяц, а петух его утешает. Заячьи слёзы, как у малых ребяток, — поплакал, и их нет!
Хотелось подарком тебе угодить, Обрадовать очень, чуть - чуть удивить, Исполнить желанье хотя бы одно. И верим, что всё получиться должно.
Пускай же мечты твои вдруг оживут, Добавится в жизни приятных минут. Подарку такому любой был бы рад. Прими наш подарочный сертификат!
Источник: Поздравок
- Прости, Жак, но я до сих пор не уверен, что это верное решение... - Выше Высочество! У монархов не бывает неверных решений, вы давно уже были должны к этому привыкнуть, - камердинер подтолкнул принца к двери, над которой медленно раскачивалась вывеска с изображением короны и свадебного венца. - Но я ведь еще не монарх, - упёрся юноша. - Тем более, у вас будет время хорошенько потренироваться в принятии безошибочных решений. - А как же мое право на свободу выбора? - Ваше Высочество, вы же принц! Ну откуда у принца эта свобода? К тому же, вас никто не заставляет, - с этими словами камердинер упёрся плечом в спину юноши, пытаясь толкнуть того в сторону двери, но юный наследник трона уверенно стоял на ногах и толкаться никак не желал. - И всё, же где это видано, чтобы принц выбирал себе жену с помощью каких - то шарлатанов, называющих себя "службой знакомств"? Это же нонсенс! - Ишь ты, слово - то какое отыскали мудрёное, Ваше Высочество, - Жак упёрся обеими ногами и с удвоенной силой навалился на принца, покраснев от натуги, - Вот неженатый в свои двадцать четыре года красавец - принц, будущий правитель не самого маленького и не самого бедного королевства - вот это нонсенс! - Но Жак, а как же чувство? А как же любовь? - Умоляю, Ваше Высочество, что за непрактичные сантименты? Было бы приданое поприличнее, да данные посимпатичнее, а уж любовь приложится...
Принц на что-то отвлекся, и камердинеру наконец - то удалось его втолкнуть в тут же любезно распахнувшуюся дверь...
- Ва-а-ше Высочество! - пухленькая невысокая дама тут же подскочила к ввалившемуся в комнату принцу. Коварная дверь позади захлопнулась, отрезая путь к отступлению и довольно ухмыляющегося Жака. - Простите? - уже привычно смерил её высокомерным взглядом принц.
Во взгляде этом одновременно светилось "А ты ещё кто такая?", "Между прочим, я принц, знай свое место!", "Кто я? Где я? Зачем я? О, Боги..." и "Хочешь, с нашим палачом познакомлю?", как это умели делать только представители королевских семей.
- Разрешите представиться, фея Лоррена, сваха шестой категории. - Фея? Но я... - принц умолк. Представить эту полноватую тётечку, беззаботно порхающую над цветами, он не мог даже при всем своем развитом воображении второго поэта в королевстве. - Я из семейства крёстных фей. Специализируюсь на устройстве судьбы молодых людей. Мы найдём вам самую лучшую, самую прекрасную, самую заботливую и глупую жену! - Глупую? - Ну конечно! А зачем юному принцу умная жена? К тому же, согласно статистике, двадцать процентов государственных переворотов происходит именно из - за умных жён. - Вам виднее, - опешил принц от такой неожиданной информации. - У вас есть какие-то пожелания? Рост? Вес? Образование? Вам помоложе и постройнее, или постарше и пофигуристее? - Э... М... Я... - Всё понятно, - фея расплылась в любезной улыбке. - Вы хотите сами посмотреть и выбрать? Пройдёмте за мной, Ваше Высочество!
Комната, в которую привела его фея - крёстная, была наполнена запахом тины и целым хором лягушачьих голосов. Но едва хлопнула входная дверь, как кваканье стихло.
- Вот. Посмотрите. У нас лучший ассортимент на этом рынке услуг! - Чего? Но это же... это же лягушки! - Но - но - но, Ваше Высочество, не обижайте наших красавиц. Вы что - сказок не читали? У настоящего принца должна быть не обычная жена, а волшебная, расколдованная настоящим волшебным поцелуем. Так что у нас всё согласно многовековым традициям. - То есть я должен буду выбрать и поцеловать жабу? И где сказка? - Не жабу, а заколдованную злым волшебником - между прочим, настоящим сертифицированным колдуном! - девушку. Которая тут же превратится и станет вашей возлюбленной до конца ваших дней. Каждая девушка прошла обследование у медикусов и специальные курсы будущей жены принца. Фирменные косметологические заклинания и приворотные зелья гарантируют вам прекрасную и, что в наше время немаловажно, верную жену! К тому же, в лягушачьем облике девушки менее требовательны и дольше сохраняют молодость и красоту. Три десятка юных избалованных принцесс не так уж просто содержать, уж поверьте моему опыту! - А это не опасно? - Мы уже сорок лет на рынке. Нашими услугами пользуются принцы более чем двадцати королевств. Собственно, с другой клиентурой мы и не работаем, у нас элитная фирма исключительно для представителей королевских семей. - Но как я буду выбирать? У вас есть хотя бы портретики? Ну, девушек, не лягушек. - У нас есть нечто получше портретиков. Вот! - с этими словами фея вытащила расписную тарелку и сморщенное зелёное яблоко. - Что это? Я уже позавтракал. - Это новейшие яблочные технологии. Новое слово в искусстве маговидения. Вот мы пускаем яблочко по кругу... И посмотрите теперь на наших лягушек!
Принц посмотрел через тарелку на самую большую жабу и едва не выронил чародейский прибор: перед ним была самая настоящая девушка. Невысокая, и с такими впечатляющими формами, что в горле у юноши тут же пересохло. Тем более, что была она совершенно обнажена.
- Ой! Простите, настройки сбились. Сейчас я всё исправлю! - фея выхватила у него из рук тарелку, что - то над ней пробормотала и вернула её назад, - Экспериментальный образец. Но все сертификаты в полном порядке.
И принц приступил к выбору. Он переходил от лягушки к лягушке... то есть от девушки к девушке, выбирая.
- Эта - разговаривает на семи языках и пишет чудесные стихи. Вон у той - диплом повара высшей категории. Эта немного глуповата, но зато обучена сорока видам массажа. Ну, здесь вы уже и так всё видели... - комментировала каждую девушку фея, семеня рядом.
И тут принц встал, как громом поражённый. Это была ОНА. Его Любовь, его Судьба - его невеста. Невзрачная серая лягушка в тарелке отобразилась юной девушкой такой красоты, что принц влюбился просто без памяти. Огромные изумрудного цвета глаза были наполнены тоской и надеждой. Она смотрела на юношу и улыбалась так, как умеют улыбаться только настоящие волшебные принцессы. И принц улыбнулся ей в ответ.
- Эта! Я выбираю её! - указал будущий монарх. Фея замялась... - М... Дело в том, что эта девушка новенькая. Мы ещё не успели её проверить и сертифицировать. Вы можете подождать несколько лет или выбрать себе другую девушку. - Я хочу её! Король я, или не король? - Вообще - то, пока что только принц. К тому же, колдун говорил что - то о дефекте зачарования.
Невеста для принца (Отрывок) Автор: Магазинников Иван Владимирович
Жара, всё течёт и плавится в раскалённом воздухе, и только небо бессмысленно пялится вниз своим единственным глазом. Бездумно бредут стада облаков по самой периферии окоёма (*), не осмеливаясь нарушить покой вечного неба.
А далеко внизу невыносимо стонет земля, её поверхность похожа на лицо деревенской девочки - подростка. Лицо обильно покрыто ранними веснушками, всё в мелких ссадинах, губы обветрились и потрескались, на них маленькими капельками выступила кровь, она мгновенно запеклась чёрной коркой, и губы исказила нечаянная гримаса боли.
Её глаза слезятся от нещадного солнца, а волосы давно выгорели, кожа загорела неравномерно, поначалу обожжённая безразличным светилом, она стала шелушится и слезать, а новый загар тут же вгрызся в молодую розовую кожицу.
Пот, ранее стекавший по вискам, давно высох, оставив после себя грязные дорожки, на которых выступила соль. Она разъедает кожу, и та воспаляется и краснеет ... боль пронзает всё тело и всё существо противится присутствию Жары в тебе. Земля не может долго терпеть в себе Жару, она изгоняет её дождём и ветром. Призывает на неё гнев Грозы и кричит от боли, когда Жара, уходя, стегает её последним порывом Ярости...
Эссе о Жаре Автор: Трохименко Марина Васильевна _____________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Бездумно бредут стада облаков по самой периферии окоёма - Окоёма. Пространство, которое моно окинуть взглядом, горизонт. _______________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Костя проснулся, как всегда, не выспавшимся, потому что просидел полночи за компьютером на литературном портале «Большой слон», где почитывал очередную «свежатинку».
Не сказать, чтобы это доставляло ему радость, просто он уже так привык: высказывать неудовольствие по любому поводу. Его поведение было не то чтобы эмоциональной разгрузкой, он ведь не умел общаться с окружающим миром по - другому.
Из кухни раздался раздражённый крик матери.
– Костя, завтрак на столе уже остыл. Я не буду стоять целый день у плиты.
Он проорал в ответ.
– А я тебя и не просил, чтобы ты мне завтрак готовила.
Дверь комнаты открылась. Видимо мама решила высказать своё негодование лично.
– Мурло ты неблагодарное. Я с утра ни свет, ни заря, приготовила ему, а он даже вставать не хочет.
Дверь захлопнулась. Костик потянулся и выбрался из кровати. Надел поглаженные мамой и заботливо повешенные на стул спортивные штаны. Достал из комода чистую майку и носки. Он вообще любил чистоту и порядок, особенно если это не требовало усилий от него.
На кухне на столе стояла накрытая тарелка, чтобы завтрак любимого сыночка не остыл. Под тарелкой оказались ещё тёплые пельмени. Он быстро всё съел. Потом выпил кофе. На часах было около двенадцати. Сон, прерванный матерью, не отпускал его, а ещё высасывающая силы жара. В общем, он снова вернулся в свою комнату и рухнул на кровать.
Открылась дверь.
– Кровать застели и умойся, чушка неблагодарная. Хоть бы спасибо сказал за завтрак.
Дверь захлопнулась. И поэтому: «Спасибо, мам» так и не нашло отклика.
Он хорошо знал, что если не сделать то, что ему сказала мама, покоя не будет, поэтому встал, застелил кровать и пошёл умываться.
В ванной он долго крутился перед зеркалом, рассматривая себя анфас и профиль.
Длинный нос. Глубоко посаженные глаза. Коротко остриженные светлые волосы. Вылитый тролль, ещё и прыщик, выскочивший на самом кончике носа, напоминал огромную бородавку.
Вчера он пригласил Наташу с третьего курса, на выпускной, а она ему отказала. Отказала, потому что дура. Почему дура? Да потому что отказала. И проблема того, что он никому не нравился, всегда была не в нём. Другие просто не понимали, какой он красивый, оригинальный и чтобы доказать, что это именно так он и троллил всё, всех и вся. Не сказать, что бы троллинг его носил только деструктивный характер, какое-то количество интеллекта, он имел и иногда даже выдавал стоящие идеи, хотя в двадцать три года без жизненного опыта…
Глядя на Костика, который гордо именовал себя на литературном портале Стёпычем вспоминалась Фаина Раневская и её знаменитая фраза: «Под самым красивым хвостом павлина скрывается самая обычная куриная жопа». Так что Костя, не осознавая своей никчёмности, отрывался в Интернете. В жизни то ведь его давно уже никто не слушал.
Он включил компьютер. Автоматически сохранённые логин и пароль ускорили и без того не долгий процесс загрузки необходимой страницы. «Ну что соскучились без меня мои хорошие?» – прошептал ласково Стёпыч, потирая вспотевшие от возбуждения руки. И началось. Он читал рассказы и тут же писал комментарии.
«Капец эта фигня ещё «лучший блог» и «кандидат в самородки» да что тут такого то??? Если опустить содержание (оно ни о чём) то нет ничего особо технической стилистики написания. За шоо оно кандидат в самородки???»
Волшебная магическая аура тролля скрывала его личное я от враждебного виртуального мира, в котором возникала лавинообразная агрессия, мгновенно затягивающая большинство участников литературного сообщества. И вот в диалоге он уже отвечает кому - то.
«Не снесут, не переживайте, не всем же людям хернёй страдать писаниной заниматься, некоторые и работать могут».
И так вот до бесконечности.
Стёпыч устал. Тролличьи силы были на исходе, надо было вернуться в реальность, которую он ненавидел.
На часах было уже восемнадцать ноль ноль. К вечеру прыщик увеличился и стал беспокоить сильнее. Кончик носа сильно покраснел и чесался. Костя покрутился возле зеркала и всё - таки решился сделать то, о чём мама, которая работала в Ижевской городской клинической больнице медсестрой, его всегда предупреждала.
«Костя, никогда, ничего не дави на лице, а то разнесёт».
Это, наверное, было первое в его жизни действие, которое он сделал вопреки воле мамы.
Конечно, фраза «никогда и ничего» уже потенциально подталкивает человека к нарушению запрета, но маменькины сыночки, каковым и был Костя, никогда или почти никогда не нарушают маменькины приказы. Он надавил на прыщик. Стержень не вылез. Тогда он обхватил пальцами место вокруг прыща и начал медленно давить. Из пор полез маленькими тоненькими нитями гной. И ему стало как - то не по себе.
В голове промелькнула мысль: «может мама, всё - таки была права?» Но то ли нежелание Наташи идти с ним на выпускной, он связывал именно с этим прыщём, то ли всё - таки в нём проснулся, какой - то остаток от самостоятельного человека, который и принял протестное решение. Он надавил сильнее. Гной выстрелил на зеркало.
Под определённым углом на зеркале можно было прочитать гнойное «Стёпыч». Ведь зеркало Костя так и не протёр.
Путанный, сумасбродный, несвязный рассказ вообще не пойми о чём ... Жара
Осточертели моряку погоды - то штиль, то ураганы не спросясь, и доняли уж прочие невзгоды - пролитый ром и палубная грязь.
То окрики, команды капитана, то ругань боцмана, то вечно пьяный кок, и только, может, шелест океана его утешит- всем и невдомёк.
И лишь волны цвет синий и зелёный ласкает взор и радует глаза, а вечером в каюте хмуро - сонной милее нету трубки табака.
Моряк Автор: Ира Николаева
Эту странную историю мне рассказала бабушка, а ей, в свою очередь, рассказала её мама, а маме, ну, то есть прабабушке, на бальнеологическом курорте об этом удивительном случае поведала какая - то сумасбродная дама, жена нотариуса. Так что ничего удивительного нет в том, насколько этот рассказ получился запутанным, несвязным и, в некотором роде, как справедливо утверждают некоторые, даже и бестолковым.
Одним словом, события разворачиваются в тридцатых годах XX века в каком-то южноевропейском приграничном городе. В каком – не уточняется, всё потому, что эта дама, жена нотариуса, была несколько невротического склада и, вероятно, из - за этого никак не могла вспомнить названия города – у неё все названия спутались в голове, и с возрастом это несчастье только усугублялось, что уж тут поделаешь?
У неё даже не было полной уверенности в том, что это был южноевропейский город, временами ей казалось, что это вполне мог быть и центральноевропейский, но уж точно не Вена. Потому что Вена, во-первых, достаточно велика и спутать её с каким - то другим городом было бы сложно. И потом, если бы это была Вена, то она посещала бы оперу, причём регулярно, а в этом городе, где действие разворачивается, оперного театра не было. Какой - то театр был, и даже неказистая балетная труппа при нём наличествовала, а вот ничего, связанного с оперой, точно там не было.
Опять же, временами реминисценции с Веной никак не хотели отступать на второй план и только добавляли жене нотариуса сумбуру в голове ещё и потому, что много воды было в этом городе – то ли Дунай широко тут разливался, то ли озеро какое - то было, одним словом, географически она не могла сориентироваться точно. С другой стороны, она вполне здраво рассуждала, когда говорила о том, что не клином на Вене свет сошёлся, – разве мало больших и красивых городов на Дунае расположено? Да сколько угодно. И с этим трудно спорить, конечно.
А вот что ещё совершенно точно, так это то, что летом в этом городе всегда стояла жуткая жара. Эта жара носила специфический удушливый характер. Дело в том, что с противоположной стороны озера, разделяющего два государства – то, которое на севере, и это южное, – возвышалась высокая горная гряда, так что жарким массам воздуха, поступающим с юга, некуда было деваться – эти массы упирались в горную гряду и плотным облаком нависали над озером и городом.
Более того, какое - то время тому назад северяне ещё и заделали бетонными перегородками несколько ущелий, что шли от озера к ним через эти горы, ну, а чтобы иметь выход к единственному своему порту на озере, они прорубили туда туннель. Ещё и с ним всякие манипуляции проводили: то они его открывали, то закрывали. В газетах писали, что сделано это было не без умысла: северяне якобы пришли к выводу, что какое - то время этот южный город, может, и продержится в этой удушливой атмосфере, но так, чтобы долго…
Мировая общественность, естественно, решительно поднялась на защиту, президенты и премьер - министры разных стран такие устрашающие слова произносили в адрес северян, что даже непонятно было, что из всего этого может получиться. Закончилось все, правда, тем, что квалифицировали эти перегородки как Стену (с большой буквы так и писали), разделяющую народы, культуры и всё такое прочее.
На этом все стало затихать. Правда, одно время южное государство хотело в международные организации обратиться, чтоб те дали правовую оценку. Но во - первых, северяне, как государство гораздо более сильное, имели там достаточно влияния и блокировать могли любое решение, а во - вторых, они придумали неплохое оправдание: они там, у себя, всё время живут в состоянии холода зимой и лёгкой прохлады летом, и их народ особенный – он других климатических условий не выносит, таким образом, власти предприняли эти шаги исключительно для его выживания.
А что касается неудобств для народа южного государства, так формально они тут ни при чём – даже и пальцем не пошевелили, чтобы нарушить чей - то там суверенитет.
Относительно экологии – вдогонку они заявили – так это вообще выдумки интеллектуалов и отдельных сомнительных общественных организаций.
Ну что тут поделаешь? Кто сильный, тот и правый, выхода не было – южное государство «утёрло нос», ну а, собственно, горожане стали приспосабливаться: где только можно наустанавливали кондиционеров, как раз к тому времени началось их серийное производство, на каждом перекрёстке обустроили питьевые фонтанчики, внедрили часы сиесты. Многое, конечно, ещё нужно было сделать, но, в общем - то, можно сказать, что пути спасения были очерчены…
Возле рижской магистрали, где в снегу стволы лежали, В глубине лесной печали шёл я мерзлою тропой. Обогнул седой чапыжник (*). Кто там прянул на булыжник? Это старый чернокнижник, чёрный ворон, ворон злой.
Страшных лет метаморфоза, посиневший от мороза, Трёхсотлетний член колхоза, — чёрный ворон мне кричит: — Золотник святого дара сделал вещью для базара, Бойся, грешник, будет кара, — чёрный ворон мне кричит.
Говорю я: — Трёхсотлетний, это все навет и сплетни, Есть ли в мире безответней и бессребренней меня? Не лабазник, не приказчик, золотник я спрятал вящик(**), — Пусть блеснёт он, как образчик правды нынешнего дня.
Но упорен чёрно - синий: — Осквернитель ты святыни, Жди отмщения эриний (***), — ворон старый мне кричит. — Мастерил свои товары, чтоб купили янычары, Бойся кары, грозной кары, — ворон старый мне кричит.
За деревней малолюдной, свой подъём окончив трудный, Я вступаю в край подспудный, но душе открытый лес. Кто там, кто там над болотом? Ворон, ты ль за поворотом? Ты ль деревьям - звездочётам поклонился — и исчез?
По Эдгару По Поэт: Семён Липкин ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(**) Не лабазник, не приказчик, золотник я спрятал вящик - По смыслу фраза звучать следующим образом - золотник я спрятал в ящик. Однако, на всех ресурсах везде данная фраза имеет своим окончанием именно слово «вящик». Что такое вящик ОЛЛИ установить не удалось.
(***) Жди отмщения эриний - Эринии — в греческой мифологии богини мести; Эринии порождённые богиней земли Геей, впитавшей кровь оскопленного Урана, либо, по другим вариантам, Никтой, богиней ночи, и обитавшие в аиде. Эринии иногда изображаются в виде собак или змей, что подчёркивает их хтонический характер. Олицетворяют угрызения совести и выражают представление о том, что преступление порождает на свет силы, которые рано или поздно уничтожают виновного. ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
- Кар! - где-то рядом, хрипло каркнул ворон. Мара вздрогнула. В ту же секунду в голове у неё раздался голос.
“Ты, глазоньки то, давай открывай. И поаккуратнее там! Не дёргайся. А то свалишься ещё. Предупреждаю сразу, я тебя спасать не буду. Не смогу просто! Ты вон какая дылда вымахала.”
Мара в изумлении распахнула глаза и ошарашенно села, с испугом оглядываясь вокруг. По её спине и рукам от страха побежали мурашки.
“Но, но! Успокойся! Ничего страшного пока не происходит.”
- Пока? - уцепилась за слово девушка, по-прежнему со страхом оглядывалась по сторонам. Она сидела на небольшом каменном выступе. Метра полтора ниже неё, неторопливо несла свои воды река. Позади девушки почти вертикально поднималась каменная стена, а вокруг с трёх сторон плотной стеной клубился туман. Он плыл, перемещался и казалось даже дышал. Сквозь него, вызывая у девушки дрожь и какую-то непонятную тревогу, неясными очертаниями проступали ветви деревьев и скалы. Маре не удавалось ничего рассмотреть дальше чем в радиусе пяти метров. Речушка была неширока. На первый взгляд, метра три, не больше. Неподалёку от Мары через реку, словно мостик перекинулся толстый ствол поваленного дерева, весь заросший зелёным мхом.
“Конечно, пока. Может и вообще ничего страшного не произойдёт. Если ты дурында большая, успокоишься наконец”.
- Да кто ты такой? И почему говоришь у меня в голове? Я сошла с ума? Или ещё сплю?
“ Глаза то пошире открой, балда! Перед тобой я. А ментально общаюсь, потому что мой клюв в принципе не может проговаривать все слова. Не приспособлен он для этого. Поняла, ослица бестолковая? И это не ты с ума сошла! Это я с тобой скоро сойду. Ну и не спишь ты уже. Хотя давить на массу, ты мастер. Я задолбался ждать, пока ты проснёшься. Засоня.”
- Кар! Понятно тебе недотёпа? – проговорил вслух ворон. - Нет. А что ты всё время обзываешься? А? Сейчас вот поймаю и все перья из хвоста выдергаю.
Мара уставилась, на сидящего метрах в трёх перед ней ворона. Тот предусмотрительно отпрыгнул от неё в сторону.
“Чё сразу, выдёргивать то? Да и потом. Надо же тебя как-то было быстренько в чувство приводить. А то заистерила бы, зарыдала. В воду бы свалилась. Доставай тебя потом оттуда. А оно мне надо? Я маленький, слабенький. А так ты вон ожила сразу. Глазки блестят. Злобненькие, такие».
Хи-хи-хи. – слышать смех ворона было забавно и Мара фыркнула, засмеявшись в ответ. Туман уже не казался ей таким страшным. Да и стало заметно светлее. Похоже, утро вступало в свои права.
- Слушай, а где я? Как я сюда попала? - Где, где? Это тебя надо спросить где? - проворчал ворон, голос у него был хриплый, резкий, словно прокуренный. - Сейчас расскажу, что знаю. Только без истерик мне, и не перебивать. Договорились? - Договорились. - Мара села поудобнее согнув ноги в коленях и обхватив их руками, приготовилась слушать. А ворон, где мысленно, а где и вслух начал рассказывать. - Прабабка твоя, да и прадед, родом были не отсюда. Из другого мира они. Из-за какого-то там проклятия, они были вынуждены уйти сюда. Здесь у них и родился твой дед с братьями, а потом и мать твоя. Ну и ты естественно, когда время пришло. Прадед твой был оборотнем. А вот с прабабкой. Тут как раз не всё ясно. Магичка она была. Людей лечила. Но у неё был еще какой-то дар. Я точно не знаю какой. Так вот, магия это, вам по наследству передавалась. У каждого из вас, она по-разному проявлялась, да и по силе была не одинакова. У тебя вот вылилась в возможность перемещаться во сне в разные места. Сильная ты! Научишься управлять своей силой, куда захочешь переместиться сможешь. - с восхищением проговорил ворон. - А обратно, как мне переместиться? Я домой хочу! Я замёрзла и кофе хочу! - Цыц! Раскудахталась! Дай договорю.
Мара обиженно надулась и замолчала.
- Прадед твой, после контузии, потерял возможность обращаться в зверя. Заболел он тогда сильно. Умер бы. Но к ним как раз пришёл его младший брат. Встревожены они были, давно весточку не получали. Вот он то и спас его, забрал с собой. Не знаю, как уж они прознали, но то что ты скоро начнешь перемещаться им откуда - то стало известно. Вот и послали меня, чтобы я передал тебе медальон. Он поможет тебе в дальнейшем… - Ну, ладно, здесь мне всё понятно. – прервала ворона девушка, - Типа магия и всё такое. В это мама моя верит. Она фэнтези зачитывается. Она даже как-то смеялась, что оборотня в любовники хочет. Я лично во всё в это не верю. Я домой хочу. Так как говоришь, мне домой-то попасть? - девушка улыбнулась и потянулась к ворону. - А я тебе ещё ничего не говорил, - ответил Маре ворон и отпрыгнул от неё на ствол, что был перекинут через реку. - И медальончик, я, пожалуй, погожу тебе отдавать. - Это почему это? А ну-ка отдай! - А потому, что ты дитя неразумное. Во, смотри на меня и читай по глазам - бестолочь ты, короче. Ещё сломаешь дорогую штуку. И что мы потом делать будем? Да и медальончик то этот, такой красивенький, такой блестяшенький. Вдруг потеряешь ещё или сорока ненароком утащит.
Он продолжал говорить, а Мара в прыжке попыталась схватить зловредную птицу. Он влетел и продвинулся по бревну дальше. - Врёшь, не уйдёшь, - завопила она и бросилась вслед за вороном на бревно. Но глянув вниз на реку, вдруг охнула, и прижалась к импровизированному мостику всем телом.
- Не, ну вы посмотрите на неё! Мало того, что дурочка, так она ещё и трусиха. Вставай давай, недотёпа! Ползи сюда, кому говорю. - Нет, - покачала головой Мара, - Я боюсь. «А ты ручками – то, топ - топ, да шлёп- шлёп, дурашлёп. Потихоньку- помаленьку и здесь будешь. Пошевеливайся давай, а то сама скоро в бревно превратишься.» - Ой, слышишь? – заорал вдруг ворон. - Что? - испуганно спросила Мара. - Бревно трещит! Ты, наверное, дорогая, целую тонну весишь. Сейчас оно сломается, и ты пойдёшь ко дну! А плавать то, ты не умеешь. Топорик ты мой, чугуненький.
Мара рывком выбросила своё тело вперед, на взлёте ухватила ворона за хвост и рухнула на берег. А бревно и вправду затрещав, шумно рухнуло в реку, окатив брызгами девушку.
С трудом переводя дыхание от пережитого страха, Мара проговорила, - Я вот сейчас кому-то болтливую головушку откручу. А потом скажу, что так и было. А ну, давай сюда медальон и говори, как мне домой попасть!
- А чё, я ничё. Спасибо бы сказала, что на другой берег перевёл. Практически за ручку. Бери свой медальон, жалко, что ли. Ну а, чтобы попасть домой тебе надо, для начала вот через эту пещерку пролезть. Я точно знаю, что она сквозная. Вот только не знаю насколько длинная и что там нас может ожидать. Ну не был я там.
Таинственный медальон и ворон - задира (Отрывок) Источник: Поговорим о жизни
В садах благоухающих султана Прекрасная Бахира расцвела. И любовался люд тончайшим станом. Принцесса была ликом столь мила, Что на поклон съезжался гость заморский, Подарки драгоценные дарил. Султан-отец её боготворил, Нежнейшею любовью окружая, И всячески принцессу ублажая, Он о любви отцовской говорил.
Её глаза – восточной ночи звёзды. Прекрасней их на белом свете нет. Ресницы Были, словно крылья птицы, Взгляд девы обрамляли в чёрный цвет. Отец дарил ей из шелков наряды, Чего желала юная душа. Бахира превосходно хороша. И свита находилась всегда рядом, Услужливо внимая госпоже. Ведь скоро ей семнадцать лет уже, Повелевала дева только взглядом.
И Бог её талантом одарил. Стихи прекрасные она во сне писала, И слог изящный, как перо, парил Среди богато убранного зала, В султановом дворце. Заслушавшись слегка, Как песнь её протяжна и легка, Ей гости в унисон рукоплескали. Ни горя не видала, ни печали, На всех она смотрела свысока.
Восточная сказка со смыслом (Поэма) Отрывок Автор: Елена Яркова
Было ли так или не было, а жили-были муж и жена, и была меж ними любовь да ласка. У них росли мальчик и девочка — сын годом старше дочери. Когда детям исполнилось одному — семь, а другому — восемь лет, их мать умерла. Опечалились муж и дети, но что поделаешь? Судьба нередко так оборачивается.
И вот прошла неделя, минуло сорок дней, а потом и целый год после смерти матери. Отцу ничего другого не оставалось, как привести в дом новую жену, чтобы та прибирала и ухаживала за ним и детьми. Он так и сделал.
Новая жена постепенно завладела домом, связала мужа по рукам и ногам, заткнула ему рот. Что бы ни говорила, что бы ни приказывала жена, муж не смел и сказать: «Что ты делаешь? Что болтаешь?»
Отец по ее милости бросил заботиться о детях и сам стал для них чем-то вроде буки. Но ей и этого было мало, и она каждую ночь поднимала скандал. И вот однажды ночью, когда наконец лопнуло у мужа терпение, он спросил:
— До коих пор ты будешь омрачать наши дни? Из-за тебя мы и глотка воды не можем сделать! Из-за куска хлеба я днями и ночами надрываюсь на огороде, в саду,, в поле — нет мне покою, как собаке, которой подпалили ноги. И добытый с таким трудом кусок хлеба по твоей милости превращается в яд! — Не кричи и не выходи из себя, — отвечает ему жена. — Пока над нами вращается небосвод, каждую ночь будут повторяться такие ссоры.
Хочешь зажить спокойно, без препирательств и ругани, — избавь меня от сына, погуби его!
— Да как же так можно! — поразился муж. — Как я посмею? — А очень просто, — ответила она, — я научу тебя.
Прошло с тех пор не так уж много времени, и отец с сыном решили отправиться за хворостом в сад, за огородом. И вот жена сказала им:
— Сегодня у вас будет такой уговор: кто больше соберёт хворосту, тот отрубит голову другому. — Ладно, — согласился отец.
Ничего не ответил сын, волей-неволей пришлось ему согласиться с этим. Жена же научила мужа, что надо делать, дала им узелок с едой и проводила. Пришли отец с сыном в сад, стали собирать хворост. Когда стемнело, отец сказал сыну:
— Неси свою вязанку — нам пора уж идти.
Сын притащил вязанку. Смотрит отец — сын-то больше собрал, но и виду не подал, а только сказал ему:
— Я страсть как хочу пить. Возьми-ка кувшин, что стоит у порога садовой сторожки, и принеси воды из родника, чтобы я смог утолить жажду.
Сын пошёл к роднику за водой, а отец тем временем переложил из его вязанки в свою целую охапку, и его вязанка стала больше, чем у сына. Когда сын вернулся с водой, отец предложил:
— А ну поглядим, чья вязанка больше?
Смерили они и видят — отец собрал больше. Убил он тогда родного сына, а голову его положил вместе с дровами и принёс домой, чтобы показать жене. А жена взяла голову и не моргнув глазом бросила её в котел, чтобы сварить обед.
В полдень из мектеба вернулась дочь (*) и говорит мачехе:
— Дай пообедать, я должна опять пойти в мектеб! — Котёл стоит на очаге в кухне. Возьми миску, пойди и положи себе немножко.
Пошла девочка на кухню, подняла крышку котла и задрожала от страха: видит, из похлёбки торчат волосы брата. Закрыла она скорей котёл, заплакала, пошла в мектеб и рассказала учительнице обо всём. Та стала её утешать:
— Мачехи всегда творят такие злодеяния и будут творить. Не горюй, дым от этого костра выест ей глаза! Ты только, смотри, в рот не бери мяса брата. Собери его кости, зарой под розовым кустом с той стороны, что обращена к кыбле, поливай куст каждую ночь розовой водой и читай сорок дней молитвы. И больше ни о чем не беспокойся!
Девочка все так и сделала: собрала кости брата, зарыла их под кустом розы со стороны кыблы. В течение сорока дней она приходила по ночам туда с зажжённой свечой, садилась под кустом, поливала его розовой водой и читала молитвы.
На сороковую ночь, под самое утро, когда кончила девочка молиться, вдруг подул резкий ветер, небо посветлело, и из бутона розы выпорхнул соловей. Он сел на ветку и залился трелью:
Кто же я — меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-злодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою Зарыла, злых родителей кляня.
Остолбенела девочка от удивления, а соловей вспорхнул и полетел; сел он на крыльце лавки продавца гвоздей и запел:
Кто же я — меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-злодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою зарыла, злых родителей кляня.
— Ахсан! — закричал продавец гвоздей. — Как красиво ты поёшь! Ради Аллаха, спой ещё разок. — Дай мне гвоздей, — ответил соловей, — и я спою.
Получил соловей гвозди, пропел ещё раз, а потом полетел к лавке продавца иголок и начал там петь:
Кто же я — меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-элодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою зарыла, злых родителей кляня.
— Ахсан! — закричал лавочник. — Как красиво ты поёшь! Спой ещё разок. — Дай пачку иголок, спою ещё!
И соловей пропел ещё за иголки. Потом он полетел к лавке кондитера и запел:
Кто же я — меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-злодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою зарыла, злых родителей кляня.
— Спой ещё раз, — стал упрашивать его кондитер. — Дай леденец, тогда спою!
Спел соловей за леденец, а потом полетел в родной дом, сел на ограде рядом с комнатой отца и стал петь:
Кто же я -— меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-злодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою зарыла, злых родителей кляня.
Отец поразился и попросил:
— Спой ещё раз! — Закрой глаза и открой рот, — был ответ. Отец закрыл глаза и разинул рот. А соловей быстро всыпал ему в рот гвоздей. Застряли они в горле у отца, и он задохнулся. А соловей перелетел поближе к комнате мачехи и начал петь:
Кто же я — меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-злодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою зарыла, злых родителей кляня.
— Ай-я-яй, — удивилась она. — Что это ты такое пел? Спой-ка ещё раз, послушаю, о чем это ты говоришь! — Открой рот и закрой глаза, — ответил соловей.
Мачеха послушалась, а он всыпал ей в рот иголок, и она тоже задохнулась. Потом соловей полетел к розовому кусту. Прилетел он и видит: сидит сестра за прялкой и прядёт. Он сел к ней на плечо и запел:
Кто же я — меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-злодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою зарыла, злых родителей кляня.
— Ахсан! Ахсан! Как красиво ты поёшь! Ты даришь мне жизнь и радуешь сердце. Спой ещё раз! — Открой рот, — ответил соловей.
Девочка открыла рот, соловей положил туда леденец и снова запел:
Кто же я — меня ты спросишь? Я скиталец-соловей, Возвратился с горных склонов я, страдалец-соловей. Мачеха меня сгубила злобной хитростью своей, И убил меня, коварно обманув, отец-злодей. Но зато сестра омыла розовой водой меня И под розою зарыла, злых родителей кляня.
Сказка наша кончилась, а ворона до своего гнезда так и не долетела.
(*) В полдень из мектеба вернулась дочь - Мектеб. Оригинальное название مكتب. Мекте́б (араб. — школа) — мусульманская (как правило) начальная школа в странах Востока. В основном в ней обучали детей чтению, письму, грамматике и исламу.
мальчик трогает пальцами вымя времени выменем времени порождается молоко времени молоко времени разливается до горизонта молоко времени порождает горизонт мальчик трогает пальцами молочное время мальчик трогает млечный путь к горизонту молоко горизонта исчезает во времени время трогает мальчика молочными пальцами мальчик отныне пахнет молоком и временем а было время когда мальчик пах лишь молоком а теперь мальчик задумал увидеть пламя за горизонтом и он трогает пальцами вымя времени в надежде породить пламя но порождается лишь молоко времени скрывающее в себе обещание горизонта и пламени и пальцы молочного пламени трогают горизонт и пламенные пальцы горизонта трогают молоко и молоко горизонтальными пальцами трогает мальчика молочные горизонтали скрывают пламя в пальцах пламя скоропостижно кончается за пальчиковым горизонтом мальчик разливается временем к горизонту мальчик трогает пальцами пламя молоко времени растворяет мальчика с обгоревшими пальцами
мальчик трогает пальцами вымя времени Автор: Як - 40
14 + (!!)
ПРОЛОГ
"Нас всех подстерегает случай", - сказал кто-то из поэтов. Это и был случай, который меня "подстерёг" в тот день. В моём путешествии по Франции я оказался в небольшом городке, который вряд ли заинтересовал бы туристов, если бы не руины старинного зАмка на окраине. Пока я бродил по его мощёным улочкам, начался дождь. Он рухнул с неба как-то внезапно, без особого предупреждения, принявшись сразу хлестать своими водяными бичами дома, крыши, припаркованные на обочине автомобили и, что хуже всего, тех, кого он застал врасплох на улице. Среди них оказался и я.
Совершенно ошеломлённый сумасшедшим ливнем я за одну минуту промок до нитки и стал лихорадочно оглядываться в поисках убежища. Ливень, как назло, застал меня на пустой улочке, где не было ни магазинчиков, ни кафе, которыми был так забит этот город и где я мог бы его переждать. Дом, рядом с которым я оказался, был, по всем приметам, каким-то церковным зданием и без всякой надежды на то, что мне откроют, я стал отчаянно нажимать на кнопку звонка у двери. Ливень продолжал хлестать меня своими плетьми, а я всё с тем же отчаяньем жал на кнопку звонка, поглядывая время от времени на беспощадное небо. Удивительно, но мне, в конце концов, открыли.
Дверь открыл монах в длинной чёрной сутане и жестом пригласил меня вовнутрь. Само здание, как я выяснил позже, оказалось мужским католическим монастырём. Через пять минут я находился уже в кабинете аббата. У меня забрали обувь и отнесли, как мне любезно сообщили, высушить, дав вместо неё тёплые, как грелка, тапочки. А ещё через десять минут, в сопровождении всё того же аббата, я был препровождён в комнату, которая оказалась библиотекой монастыря. "Когда меня назначили сюда настоятелем, - сказал он мне, предлагая сесть в кресло, - первое, что я сделал, - это наведался в подвалы монастыря, где, как мне доложили, лежали горы неразобранных многими десятилетиями, если не столетиями, книг. Значительная часть их - 15, 16 веков. Большинство книг в этой комнате именно оттуда, из подвалов. До моего вступления в должность настоятеля все эти полки были почти пусты. Так что посидите здесь, отогрейтесь, почитайте".
Аббат ушёл и почти тут же, вслед за ним, появился тот самый монах, который открыл мне дверь. Он поставил на стол, за которым я сидел, чашечку кофе, два круассана на блюдечке и, ни слова не говоря, удалился, оставив меня наедине с книгами. Выпив кофе и буквально проглотив вкуснейшие круассаны, я принялся читать.
В какой-то момент я, видимо, задремал и проснулся от стука выпавшего из моей руки очередного фолианта. Сон, который приснился мне, был явно навеян чтением средневековых книг и настолько потряс меня своим сюжетом, что я тут же, под неумолкающий "клавесин" продолжающегося за окном ливня, записал его в свой блокнот.
Так возникла эта новелла о средневековье, в основу которой лёг этот, похожий на воспоминание об одной из моих прошлых жизней, сон в монастырских стенах. Её я и предлагаю вашему вниманию, мой достопочтенный читатель.
Да, вот ещё что. В моём удивительном сне меня почему-то называли Гийомом.
От его имени я и поведу свой рассказ.
Итак -
ДОМ У МЕСТА КАЗНИ
Я помню себя примерно с двух лет. Смутно припоминаю лицо кормилицы. Она была молодой, крепкой, грудастой. Помню даже ощущение её соска во рту. Отца вижу всегда склонённым над чем-то. По воспоминаниям матери, он увлекался алхимией и астрологией. В его кабинете стоял длинный резной стол с большим количеством реторт, вперемешку со свёрнутыми в трубочки рукописями и толстыми, на застёжках, фолиантами книг. У стола возвышался на подставке большой глобус, вправленный в сферические дуги. Родители часто уезжали куда-то и я оставался наедине с кормилицей.
Как только отец с матерью и слугами покидали наш дом, она раздевалась донага, кормила меня грудью, а затем забавлялась со мной. Я ползал по ней, тёрся о её тело, она водила моими ручками по своим коленям, брала мою ладошку и вкладывала её между ног, тискала меня, целовала меня в мой маленький детородный орган, захватывала его губами.
За этим её однажды и застали. Был жуткий скандал и её с позором выгнали мои родители. А через некоторое время в наш дом пришли солдаты, они разбили все реторты, сожгли во дворе книги и увели отца. Как потом узнала мать, моя кормилица донесла на отца в трибунал инквизиции и его обвинили в колдовстве. Его долго пытали, даже сажали на кол, пока он не оговорил себя и не признался в том, что занимался магией. Поскольку он всё-таки признался, суд инквизиции милостиво заменил ему сожжение на костре удушением без конфискации имущества. Хозяин дома, где мы жили, напуганный всем происшедшим, потребовал, чтобы мы немедленно съехали с квартиры. Мать сняла на оставшиеся деньги квартиру в доме, который находился рядом с местом казни отца.
Сейчас я сижу у порога дома. Дом большой и длинный с башенками по углам крыши, отчего он похож на старый зАмок. Окна нашей квартиры выходят на пустырь, на котором обычно проходят казни. Сегодня на улице туманно и сыро. Я сижу на ступеньке каменной лестницы, у самого входа в дом, и ем хлеб с ветчиной. Недалеко от меня стоит голодный пёс. Он отчаянно виляет хвостом и неотрывно смотрит на меня, напряжённым взглядом провожая каждое движение руки с бутербродом. Я бросаю ему кусочек ветчины. Он рычит, как волк, хватает ветчину и отбегает от меня подальше, чтобы я не вздумал её отобрать.
Мать дала мне поесть и выгнала на улицу. Она, после смерти отца, спилась и стала шлюхой. Сейчас у неё очередной кавалер и поэтому меня выгнали. Напротив нашего дома, недалеко от меня, работают плотники. Они ремонтируют настил, на котором происходят казни. Строгают и ставят новые виселицы, колёса для бичевания, деревянные топчаны для отсечения голов. Они поют весёлые песни, стучат молотками и топорами. А мне надоедает торчать на улице и я иду в дом. В комнате остро пахнет мочой и спермой. Под старым, немного накренившимся альковным балдахином возится моя мать с каким-то бородатым, рыжим мужиком.
- Стань вот так! Ну поверни же свою ж..у, чёрт подери. Я же не могу попасть. - Кто это? - кричит мать, не поворачивая ко мне голову. - Это ты - Гийом?
Убирайся отсюда! Я кому сказала. Живо!
- Но, но, старая лохань, не обижай мальчика, - перебивает её, потный от усилий, красномордый мужик. Эй ты, как тебя там. Гийом? Иди сюда, Гийом. Чего ты там стал?
Я подхожу. Мать стоит на коленях с задранным платьем, на смятой простыне, перебирая на ней неуклюже согнутыми коленями. Поворачивает ко мне голову и тут же отворачивается, но я успеваю заметить в её глазах знакомую мне злость, когда моей мамаше лучше на глаза не попадаться. Я собираюсь убежать, но мужик хватает меня за рукав. Сопит, плотоядно улыбаясь мне:
- Плюнь ты на неё, оставайся, если интересно.
Я остаюсь и сажусь на скамью у окна. Из витражного окна льётся свет. Голубой, яркий. Он отбрасывает красивую узорчатую тень на пол.
Мать с кавалером возятся, пыхтят, пока он не начинает стонать и с криком валится всей своей тушей ей на спину. Она падает под ним и они едва не доламывают кровать. Я выхожу.
Туман стал немного реже. Плотники обедают у незаконченного помоста. Завтра день казни и к этому времени всё должно быть готово. Ещё должны подойти гобеленщики и художники. Они украсят помост и трибуны.
Утром к нам в дом приходят солдаты и вешают на наш старый балкон и окна королевские знамёна. Когда они уходят, один из них отстаёт от своих товарищей, хватает мою мать и валит её на пол. Она ругается и отбивается от него. Я подхожу и бью его деревянной скалкой по голове, он падает на мать. Она сбрасывает его с себя, встаёт, отряхивается. И мы вместе выносим солдата на порог дома, облокачиваем его о стену. Я наблюдаю за ним из окна. Он приходит в себя, мотает головой, ощупывает её. Потом встаёт, сморкается и уходит. Днём начинает прибывать толпа. Мать уже заранее продала места на балконе и у окон. Этот дом у места казни напоминает ей об отце, о другой жизни в прошлом и вместе с тем, даёт кое-какие доходы. Главное теперь, чтобы не прекращались казни, а так, что говорить - можно жить.
- Сюда, сюда, прошу вас, - говорит мать слугам, сопровождающим семью каких-то богатых вельмож. Мать выносит обитые атласом стулья, предназначенные для гостей. Они хранятся у нас за занавеской и мать строго следит за тем, чтобы никто, кроме неё, не прикасался к ним. Я помогаю ей выносить стулья. - Вот так. Вот так ,- говорит она. Вам всё будет отлично отсюда видно, ручаюсь вам. Погодите, - хлопочет она вокруг молодой госпожи. Приносит гобеленовую подушечку и кладёт на её стул. Теперь садитесь. Ну как? - спрашивает она. - Чудесно, - отвечает молодая девушка и я замечаю, как она кладёт монету в ладонь матери. - Эти палачи никогда не спешат, - слышу я, как ворчит старуха рядом с ней. Старая мегера. Её белое напудренное лицо своей бледностью само напоминает отрубленную голову.
Слуги тем временем открывают сундук, который они только что внесли. Достают оттуда снедь и бутылку вина. Наливают в расписные фарфоровые чашки старухе и девушке. Я выскальзываю во двор. Прохожу в его дальний угол, отвожу в стороны доски старого сарая и ныряю под них. Сегодня я не смотрю казнь. Я уже тысячи раз любовался этим кровавым зрелищем. Я приду туда, к помосту, попозже, когда закончится казнь. А пока у меня в сарае свидание с Мари. Девчонке 17 лет. Она старше меня на год и мы с ней договорились о свидании в сарае.
- Ты уже здесь? - спрашиваю я, вглядываясь в темень сарая, немного подсвеченную пробивающимися сквозь щели досок лучами. - Да, Гийом, - отвечает мне голос Мари. - Сколько тебя можно ждать в этом дурацком сарае? Где ты пропадал? - Матери помогал, - отмахиваюсь я от её упрёков.
Я хочу обнять её, но она отскакивает в сторону ловко, как серна. Я бросаюсь за ней. Мы носимся по сараю, пока она не валится устало на сено, которое я специально набросал в углу для наших утех. У неё красивая грудь, у моей Мари, и такая ладная упругая задница, что хоть гвозди ею забивай. Когда мы только начинали с ней крутить любовь, мы друг друга многому научили. Я - тому, что подсмотрел у матери, а она тому, что прочитала у какого-то Боккаччо (*). Впрочем, Боккаччо я и сам в конце концов прочёл. Мари как-то принесла почитать. Хорошо, что мать не поскупилась на мою учёбу у клирика. Теперь я мог читать, что угодно, будь то на французском или на латыни.
Навозившись всласть и отдохнув, мы вылазим из сарая. Мне нужно к месту казни, откуда ещё доносятся вопли осуждённых. Обычно так истошно кричат те, кого четвертуют. Но сначала я забегаю к себе домой и беру на кухне большую стеклянную бутыль. В неё я должен собрать кровь казнённых. Я продаю её одному помешанному алхимику, который пытается сделать из неё эликсир бессмертия. Кровь должна быть чистой, без примесей, и поэтому я захватываю ещё и льняную марлю. Мари помогает мне обвязать горловину бутылки марлей. Прежде, чем мы её завязали, я бросаю туда порошок, который не даст крови свернуться. Всё готово. Я слышу, что вопли стихли.
Мы ждём некоторое время. Целуемся. Я успеваю запустить руку под платье Мари и кое-куда ещё. Но всё. Время для моей работы. На плахе уже никого. Только двое стражников. Они следят, чтобы родные не похитили обезглавленный труп и не предали его погребению. Тот, кого казнили, был проклят церковью и не имеет право быть погребённым, как все мы.
Стражники уже знают меня и Мари. К тому же, я в прошлый раз сунул им в карманы по доброй горстке монет и они готовы смотреть в другую сторону. Повешенные меня не интересуют, так же как и четвертованные. Я иду к тем, кому отрубили голову.
Они - мой заработок.
Бочка у плахи доверху наполнена кровью. "Смотри, не бултыхнись туда", - кричит мне один из стражников и заливается смехом. Я черпаю поварёжкой кровь и лью её через марлю в бутыль. Мари мне помогает. "Всё, - говорю я. Этого хватит, - показываю я на бутыль. Теперь можно и к моему сумасшедшему. Вот уж обрадуется". "Кровь - это эликсир жизни", - скажет он обязательно. Я столько раз это уже слышал.
"Вся энергия в нашем теле: в моём, в её, - он покажет на Мари и как-то уж очень гнусно улыбнётся, обнажая в улыбке почти беззубый рот. Вся она - от крови. И этот прекрасный источник жизни, это, можно сказать, её субстанция - в этих стеклянных колбах. Да, да. Я нахожусь на пороге величайшего открытия, которого ещё не знало человечество. И я буду прославлен в веках, если, конечно, кто-то раньше не украдёт мои идеи".
Он говорит со страшным возбуждением всегда одно и то же, и мы с Мари должны всё это смиренно выслушивать прежде, чем я получу от этого скряги то, что мне причитается. Он долго кряхтит и даже выпускает от волнения газы, вытаскивая заветные денежки из своего ларца...
Дом у места казни. Новелла о средневековой Франции (Отрывок) Автор: Яков Рабинер ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Когда мы только начинали с ней крутить любовь, мы друг друга многому научили. Я - тому, что подсмотрел у матери, а она тому, что прочитала у какого-то Боккаччо - Джованни Боккаччо. Итальянский писатель и поэт, представитель литературы эпохи Раннего Возрождения. Писал на итальянском и латинском языках. Основные произведения Боккаччо:
* поэмы на сюжеты античной мифологии («Фьезоланские нимфы», «Тезеида»); * психологическая повесть «Элегия мадонны Фьямметты» (1343, опубликована в 1472); * пасторали; * сонеты.
Главное произведение Боккаччо — «Декамерон» (1350–1353, опубликовано в 1470). Книга новелл, проникнутых гуманистическими идеями, духом свободомыслия и антиклерикализма, неприятием аскетической морали, жизнерадостным юмором.
Опять оказалось по вкусу бумагой счастливое равенство сумм. Рябиновый куст - он то зелен, то наг он, то в ягодах на весу. То Кафку, то Фрайя, то Ричарда Баха, то Сартра с собой везу. Читаю Цветаеву и Ахматову, Ахматову - наизусть. Автобусный блюз неизменен. Измены значение обобщив, я выпущу стих из привычных размеров, а также из стенок рифм. Из звуков, из смысла... туда где раскисло на небе теперь, и ветер. Где куст дважды в день тянет узкие листья ко мне, а в безлистье, - ветви.
Автобусный блюз Автор: Noname
Узкая дорожка, поросшая сухой колючей травой, тянулась вдоль оград вглубь кладбища. Памятники, большей частью из мраморной крошки, серыми прямоугольниками торчали из холмиков, украшенных выгоревшими на солнце искусственными цветами. Фотографии усопших с любопытством наблюдали за ещё живыми пришельцами. Поживите, мол, пока, недолго и вам осталось.
Катерина лавировала между препятствиями, чтобы успеть за уверенно шагающим впереди мужем. Всё бы ничего, да репей крохотными ёжиками цеплялся за юбку, которую она непредусмотрительно надела утром. Торопилась. Полы юбки от колючек слипались и мешали движению, приходилось останавливаться и терпеливо отрывать от материи клейкие корзинки лопуха.
Кладбище жило своей автономной жизнью. Гортанно перекликаясь, в поисках пищи группками перелетали с места на место вороны, под ногами юркали ящерки, пищали над ушами дотошные комары. Внезапно путь Кате пересёк огромный серый котяра, и она вздрогнула от неожиданности.
Громкий голос мужа заставил поднять голову. Он кликал её. Катя облегчённо вздохнула – бабушку они находили редко, обычно она пряталась от внучки, видимо, обижалась за что-то. Так и отправлялись зачастую восвояси, положив «полянку» на чужую могилку.
Кот заурчал и потёрся об ноги. Проигнорировав животное, Катерина зашагала в сторону голоса. Тяжёлые красные яблоки захрустели под ногами, то плодоносило ненужное здесь никому дерево. В сад бы эту яблоньку, подумала Катя, и почувствовала во рту вкус сладкой мякоти любимого дара природы. Уже виднелся крепкий затылок Сергея, казалось, слышалось его громкое дыхание, но котяра снова преградил дорогу. На фоне пепельного бархата его янтарные глаза завораживали.
- Тебе что-то от меня нужно? – наклонившись, поинтересовалась женщина.
Кот явно кивнул. Развернувшись, он понуро поплёлся назад, затем сел и оглянулся. Зовёт меня, поняла Катя, а вслух произнесла:
- Жди, вернусь.
Бабушкина могилка была ухожена. Сноха, жена брата Кати, не забывала предков умершего мужа. Внучка присела и пристально вгляделась в глаза на чёрно-белом фото. Они были весёлыми. В том, что выражение лиц на портретах покойников меняются, Катерина не сомневалась.
- Побудь с ней, пообщайся, а я пойду к машине, - бросил Сергей и зашагал к аллее, на которой оставил свой «Тигуан». - Почему прячешься? – проводив взглядом удаляющуюся спину мужа, обратилась к мёртвой живая.
В уголках губ усопшей зазмеилась улыбка. Стало не по себе. Водрузив цветы на холмик, Катерина встала, чтобы последовать за супругом, но тут ей в ноги бросился кот.
- Ах, да…., - поморщилась она, - я же обещала.
Попрощавшись с бабушкой, она побрела за назойливым животным. И снова сотни репейных колючек атаковали её юбку, но Катя не остановилась, пока не дошла до странного, заваленного пустыми пластиковыми бутылками места, из середины которого выглядывал металлический крест. Возле импровизированной свалки уже сидел и щурился серый котяра.
Катя приуныла. Когда-то вторая бабушка, мамина мама, наказывала ей ничего не поднимать на кладбище и этот урок внучка усвоила на всю жизнь. Но животное, бесспорно, призывало человека очистить могилу, и его призыв не вызывал сомнений.
- Отстань, - развернулся, чтобы уйти, человек, но зверь бросился под ноги и выгнул спину. Глаза его угрожающе сверкнули.
И тогда, будто загипнотизированная, женщина склонилась над пустыми бутылками. Взяв верхнюю, пятилитровую, она открыла фотографию на кресте. На неё печально смотрело старенькое личико в белом платочке, такие носили в начале двадцатого века. Звали старушку Пелагеей Степановной Кулаковой.
- Сейчас всё сделаю, - шепнула Катя и стала освобождать холмик от мусора, а когда освободила его и выпрямилась, поразилась ласковой улыбке покойницы. - Спасибо……, - эхом пронеслось в воздухе, но Катерина приняла услышанное за галлюцинацию. - Простите, что цветов не принесла, Пелагея Степановна. Спите спокойно, - пробормотала она и повертела головой по сторонам. Котяры нигде не было.
*** Наутро у Кати заболела в плечевом суставе правая рука. Та самая, которой она, облокотившись левой на колено, собирала бутылки, кучей наваленные на могилку одинокой старушки. И вновь вспомнился урок бабушки, строго-настрого запрещавшей поднимать что-либо на кладбище. Терпела женщина эту боль долго, а она то обострялась, то притихала. К весне опухли подмышечные лимфоузлы, и тогда она пошла к хирургу.
- Вам к онкологу надо, - опустив глаза, тихо проговорил хирург, и пациентка заметила печаль на его усталом лице. – А пока сдайте анализы, сделайте рентген.
«Надо же, - промелькнула мысль, - немолодой уже, видно, ни одна тысяча больных через него прошла, а до сих пор принимает чужую боль близко к сердцу».
И только потом подумала о себе. Неужели рак?
На следующий день, к вечеру, Катерина сидела в кабинете онколога.
- Не волнуйтесь, только вторая стадия, - ободрил доктор. – Вылечим. Но для этого вам следует лечь в стационар. Вот направление.
*** В светлой, просторной палате стояли четыре койки. Две пожилые женщины в белых платочках лежали под капельницами. Третья, совсем юная, строила возле окна рожицы маленькому овальному зеркальцу.
- Новенькая? – обернулась девчонка к Кате. – Проходите вон на ту кровать.
И она кивком показала на место у двери. Девчонку звали Марина, старших по возрасту Светлана Ивановна и Клара Анатольевна.
- Меня завтра выписывают, - похвалилась Марина. – Я вылечилась. - Совсем? – удивилась Катерина. Удивилась и обрадовалась. Следовательно, не всё потеряно и она тоже поправится. - Корнеева, к тебе пришли! – заглянула в палату санитарка.
И девушка выпорхнула в коридор.
- Негодяйка, - провожая взглядом счастливицу, процедила сквозь зубы Клара Анатольевна. – Ещё две недели назад умирала, да вот, поди же. Даже профессор не поверил своим глазам. - К чёрной колдунье её родители обратились, - отозвалась на немой вопрос новенькой Светлана . - Она поддел на кладбище сделала. - Какой поддел? – помертвела Катерина. - По секрету всему свету, - усмехнулась Клара Анатольевна. - Какой поддел? – вздохнула Светлана Ивановна. – Сооружает ведьма на погосте помойку на какой - нибудь заброшенной могиле, авось, добрая душа эту помойку разберёт и на себя болезнь перетянет. - И что самое страшное – не жилец эта добрая душа будет, - вставила Клара. – Обычными способами такой рак не лечится. Только колдовством!
Голова закружилась, к горлу подкатил ком, и Катя плюхнулась на кровать, чтобы отдышаться. Значит, вот что с ней случилось, чей-то рак на себя взяла. А значит, скоро дети, тринадцатилетняя Алька и пятнадцатилетняя Даша, без матери останутся.
- Я тоже в сентябре могилу от мусора освободила, - призналась Катерина. - Пустые пластиковые бутылки, небось, - ахнула Светлана Ивановна.
В комнате повисло молчание.
- Вы знаете эту колдунью? – нарушила тишину Катя. - Это ты у Маринки спроси, – ответила Клара Анатольевна и зажмурилась. То же сделала и её соседка.
Катя подошла к окну, рука снова напомнила о себе болью.
Через полчаса пришла Корнеева.
- К какой ведьме обращались? – открыла глаза Светлана Ивановна. - Проболтались! – взвизгнула Марина. – А почему я, такая молодая, должна умирать? - А почему вместо тебя умереть должен кто - то другой? – возмутилась Клара. – Она, например?
И указала пальцем на Катерину.
- Причём тут она? – сощурилась девушка. – Тот, кто взял на себя мою болячку, ещё не знает об этом! Скорее всего, старуха какая - нибудь, они любят могилки прибирать. А старухе и так недолго осталось. - Катерина Юрьевна тоже взяла на себя чью -то болячку, - прохрипела Светлана Ивановна. У неё начиналось удушье.
Перестав злиться, Маришка умчалась за медицинской помощью, а Катя заплакала. Сначала тихо, потом сильнее, а затем навзрыд.
В палату заглянула испуганная медсестра, она подбежала к Светлане, сделала ей укол, затем сделала укол Катерине. Марина снова исчезла и вернулась с врачом.
Через час в палате стало тихо, каждый думал о своём. Наконец, девчонка заговорила.
- Я вам дам адрес ведьмы, - обратилась она к Кате. – Не медлите, завтра же езжайте к ней.
********* Лопушанка находилась в семидесяти километрах от города. Недалеко, только дорога оставляла желать лучшего. Размытая талым снегом, с горбатой колеёй, она царапала днище машины, грозя оторвать выхлопную трубу и заставляя порою съезжать на хлябающее полотно большого, поросшего сухостоем, поля.
«Тигуан» медленно приближался к цели, вот уже показалась крайняя избушка, за ней ряд бревенчатых домов в два окна постройки прошлого века. Людей на улице не было, зато гоготали гуси и мекали козы, привязанные к палкам, вбитым в землю. Крайняя избушка казалась старше своих подруг, она покосилась на один бок, из трубы шёл дым.
Когда Сергей узнал диагноз жены, думал, что попадёт в психушку, а однажды увидел во сне, как Катя, опёршись левой рукой на колено, правой собирает пустые пластиковые бутылки на заброшенной могиле. В метре над могилой повис призрак старой карги. Он наблюдал за занятием доброй души, не смогшей пройти мимо чужой беды, пусть даже эта беда покойницы.
Остановив авто, путник вышел из него и тяжело потопал к ведьминому дому. Вблизи изба оказалась ещё старее: чёрные брёвна разъела плесень, облезлые ставни перекособочились, покрытая толем крыша свисала клочьями. Крыльцо с разъезжающимися досками тоже покосилось и повизгивало под ногами. Сергей поднялся на него, постучал, ему не ответили. Тогда он обошёл строение и обнаружил справа ещё одну дверь, позади и слева ещё две. То есть, в доме имелось целых четыре выхода.
«Ничего себе», - удивился мужчина и почувствовал, что на него смотрят. В окне мелькнула тень, скрипнули ржавые петли, и в проёме двери появилась старуха лет восьмидесяти в застиранном фланелевом халате и подшитых валенках. На голове старухи красовался серый шерстяной платок.
- Чего тебе от меня надо? – грубый голос ведьмы заставил вздрогнуть. - А можно я в дом пройду? – понимая, что разговор будет долгим, поклянчил Сергей. - Заходи, - минуту подумав, велела хозяйка.
Мужчина повиновался.
В избе царил полумрак, казалось, всё замерло, только русская, сто лет не беленая, печь жила своей жизнью. Она пыхтела и добросовестно грела нехитрый старухин скарб.
« Большие деньги дерёт, а живёт бедно», - озадачился незваный гость.
- Садись, - кивком указала на лавку возле стола колдунья. – Вижу, привела ко мне беда. Сказывай.
И тогда Сергей поведал ей своё горе.
В комнате повисла тишина, но вдруг где -то под обтянутым паутиной потолком коротко каркнул ворон. Мужчина вздрогнул и поднял голову – птицы нигде не было.
- Помочь не в силах. Дело сделано, смирись, - старуха поджала губы и отвернулась. - Не пожалею никаких денег, продам квартиру, машину, - осознавая, что разговор окончен, со слезами в голосе попросил Сергей. - Нет! – отрезала ведьма. – Собственное колдовство перешибить не могу. - Моя жена умирает, - впервые в жизни заплакал мужчина. – А у нас дети …. - На кладбище ничего подбирать нельзя, а она
Прельстясь картиной "Сеновал", Осёл всё сено в ней сжевал.
Эпиграмма Осёл (Отрывок) Автор: Эмиль Кроткий
Однажды Принцессе нежданно, внезапно На узкой тропинке попался... не Принц, а Осёл! Принцесса была так невинна, наивна, Что встречу с Ослом посчитала судьбой! Всю жизнь посвятила Принцесса ему И думала ,что жизнь её дивная сказка! Но непонятно почему и к чему , С Осла, вдруг, упала "приятная" маска! Стал он неверен, своенравен ,строптив Во всем он увидел один негатив! В тигриный рык его хлипкий "ИА" Вдруг резко и вдруг превратилось... Искала выхода она тогда и без конца она молилась, И на луну она гадала! Ночами долгими , без сна, о счастье вновь она мечтала Испробовала всё, но ничего не помогало! Прожив немало лет с Ослом, вдруг поняла, Что Ведьмой стала, И надобность её в Осле сама собой отпала, Ведь Ведьма может все и без Осла! Лишь только б жизнь начать сначала, с чистого листа!
Мораль наверно такова: Принцессы прежде чем влюбиться, сначала научитесь отличать, хотя бы, Принца от Осла!
На кустах листвы зелёной Лепестков опавший цвет В незнакомку был влюблённый, Деву очень юных лет.
Убелённую до веток Кружевами из цветов, Ставшей лучшей из кокеток После долгих, зимних снов.
Наряжалася невестой Белоснежным сделав сад И красавицей прелестной, Как и прежде, год назад.
Не играют гармонисты Сброшен праздничный наряд Ветер с яблонь цвет душистый Расстелил у самых пят.
Лепестков опавший цвет Автор: Yuriy
В деревне Мисхор, когда она была еще под властью турецкого султана, жил работящий крестьянин Абий - ака. Хижина его стояла вблизи моря. Чуть подальше находился небольшой сад и виноградник, кормившие крестьянскую семью. Никакими внешними особенностями хижина не отличалась. Такая же небольшая, и не слишком уютная. Не было сыновей у крестьянина, но была дочь по имени Азры.
Она и была главным украшением жилища. Не было красивее девушки в округе. Сорок тонких косичек сбегали по плечам Азры до самых колен. Как лоза виноградная, стан её строен и гибок. Огромные глаза черны, как ночное звёздное небо, губки яркие, алее спелых вишен, а щёки румяны и нежны, как спелые бархатные персики.
Все любовались скромной красавицей, но более всех присматривался к цветущей красе девушки Али - баба, хитрый старик, хозяин быстрой фелюги, часто ходившей между Мисхором и турецким берегом. Торговал купец разным товаром, но поговаривали и о том, что он похищает красивых молоденьких девушек и увозит на своей фелюге в Стамбул для продажи в гаремы турецких пашей и беев.
Всякий раз, приходя с кувшином к фонтану, Азры чувствовала тяжёлый пристальный взгляд Али - бабы. Но, забывала она о похотливом взгляде купца, когда, наполнив кувшин водой, присаживалась около фонтана и подставляла ладони рук водной струе. Ласкала вода кожу рук девушки, и девушка ласкала ладонями рук водные струи. Она могла часами заниматься играми с водой, но время напоминало, что домой пора возвращаться.
Вздохнув глубоко, Азры прощалась с фонтаном и шла домой, чтобы помочь матери по хозяйству. Под звуки песен, исполняемых нежным девичьим голоском, работа выполнялась значительно быстрее. Звенел серебристый голос ее и на винограднике, когда она приходила к отцу, чтобы помочь. Нашелся парень из дальнего села, приглянувшийся Азры, и прислал он сватов к девушке. Не отказали парню родители Азры. Хороший, работящий был парень.
Весело праздновал весь Мисхор, гуляя на свадьбе молодой пары. Звенели смех и песни. И из соседних селений пришло много гостей на торжество. Спустились весенние сумерки на берег, мрак поплыл над морской гладью. И рожок чабана возвестил о том, что стадо возвращается. Поднялась со своей подушки в нарядных одеждах Азры и тихонько, не сказав ни кому и слова, вышла из хижины. Захотелось ей в последний раз посетить фонтан, откуда она ежедневно приносила воду. Взяла медный кувшин и спустилась к фонтану.
Прислушиваясь к неумолчным вздохам морского прибоя и серебристому журчанию фонтана, погрузилась она в воспоминания о детстве. И не заметила Азры, чужих людей у фонтана.
Ловкий прыжок, и забилось в сильных руках мужчин хрупкое тело девушки. Закрыли рот ей ладонью, набросили плащ на голову, скрутили так, что ни пошевелиться, ни звука издать она не могла. Бросились пираты во главе с Али - бабой к ладье. Покачиваясь на волнах, неслась фелюга Али - бабы к Стамбулу, когда на один единственный крик девушки, бросились близкие и жених.
Тосковал весь Мисхор по украденной Азры, не только жених и отец с матерью. Зачах и любимый Азрой фонтан. Прежде весело журчал он, струею плотной сильной наполняя кувшин за кувшином. Теперь он давился редкими тяжёлыми каплями - плакал горькими слезами осиротевший фонтан.
Между тем Али - баба привёз Азры в Стамбул. Не успел он вывести на невольничий рынок плачущую девушку, как явились туда евнухи самого султана. Большую плату за невольницу получил купец Али - баба. А Азры стала наложницей наместника пророка на земле.
Родила Азры мальчика, но не принёс он утешения её душе. Ровно год прошёл с того дня, когда она была похищена. Поднялась Азры с сыном на угловую башню султанского сераля и бросилась в пучину Босфора. В тот же вечер печальная русалка с младенцем подплыла впервые к фонтану у берега Мисхора. Подошла к фонтану, простёрла она к нему руки, играла со струями его, смачивала водою фонтана руки, гладила мокрые скользкие камни.
Радостно журчал фонтан сильной струей била вода. Задумчиво смотрела русалка-Азры на родное село. А потом, тихо опустившись в волны морские, исчезала, чтобы через год вернуться сюда снова. И всегда ждал её фонтан. Только в день посещения русалкой билась струею вода, во все остальные дни фонтан горько плакал.
Русалка и фонтан азры (Отрывок) Автор: Пётр Котельников
Я альбом и краски взял, Самолёт нарисовал. Ай да славный самолёт! Так и просится в полёт.
Папа глянул… Говорит: — Ну, и как он полетит? Где же лётчик? Где штурвал? Что ж ты тут нарисовал?
Снова кисточку я взял: — Вот — пожалуйста — штурвал, Небо, облако, земля. А пилотом буду я!
Пилот Автор: Анна Самуиловна Штро
В одном дворе средь бела дня появилась лопата. Не большая, не маленькая, не тяжёлая, не лёгкая, не тупая, не острая, а такая добротная, для дела годная. Одним словом – волшебная. Кто её принёс и кто оставил – люди уже забыли. Стоит лопата посередь двора, ждёт часа, когда её добрый человек в руки возьмёт и к делу приложит.
Проходит мимо садовник и видит волшебную лопату: «Ай, да лопатка, ай, да будет сама розовые кусты окучивать!». Только хвать её, а она стоит как в землю вкопанная, не двинется. И пыжился садовник, и тянул на себя, и толкал от себя, и всем телом наваливался, чтоб её из земли выдернуть – всё одно, стоит лопата на своём твёрдо. Плюнул садовник и пошёл мимо.
Идёт могильщик, воровато оглядывается, где что плохо в мире лежит. Смотрит – лопата бесхозная, да к тому же волшебная и удумал её прикарманить. «Такая крепкая в работе сгодится, будет сама землю рыть, сама закапывать, сама могилы ровнять и канавы прорезывать – совсем вольготно с ней заживу!». Ручки потёр и начал её прикарманивать. Да и прилип к ней, ни с собой унести, ни от неё оторваться. Три дня и три ночи простоял с ней в обнимку, дюже хотелось с собой прихватить. Пока не взмолился и не дал слово, что отныне будет сам копать. Только тут лопата его и отпустила. Со всех ног побежал от неё могильщик, чертыхаясь и божась попеременно.
Следом идёт беглый солдат. Увидал лопату и захотел её присвоить – так никакого имущества нет, весь в бегах и обносках, а так хоть лопата будет. Только берётся за неё, а лопата ему хлоп по спине да со всего размаху! Солдат обмяк, осел, в глазах звёздочки. Пришёл в себя и снова за лопату берётся. А она хрясть ему по шее – лицом в грязь упал, лежит как окочуренный. Снова ж пришёл в себя, памяти нет, никак в толк взять не может, что его лопата лупит. В третий раз берётся за лопату – тут уж со всего размаху в морду и получил. «Да сдалась мне така лопата, одно названье что волшебная, избивает почём зря хорошего человека». Плюнул и побёг дальше.
Идёт через двор дурак - свинопас. Над ним люди смеются, что весь в грязи да в навозе, и свиньи его за своего держат, и он их не чурается. Понравилась дураку волшебная лопата. Досель он грязь из хлева чем попало чистил, когда рукой, когда подолом, когда плошкой, когда поросёнком. А тут такой славный инструмент на дороге стоит – и ничейный!
Поклонился он лопате и спрашивает: «Чьих вы, сударыня, кровей будете, из каких краёв – далёких иль близких?». Лопата не отвечает. Дурак дальше расспросы ведёт: «А и что же это за красавица на весь двор светится?». Лопата молчит, что с дураком разговаривать. Тот снова спрашивает: «Кто ж тебя такую ладную сделал и посередь двора поставил?». Лопата ни звука. Ну, да надоело свинопасу куролесить вокруг лопаты с подходцами и коленцами, взял её в свои крепкие руки – а она аж загудела! Дождалась. Дошло до дурака, что с ней делать надоть.
Донёс родимую до хлева и как давай гребсти направо - налево, чистит - трудится, берёт глубже, бросает дальше. Не разбирая – от свиноматочки ли, от борова ли, от поросят ли навозец. Весь хлев очистил, принялся за свиней.
Скрёб - скрёб с них вековую грязь, а как остановился отдышаться – глядит и дивится: хлев в чистый дом превратился, на лавках за столом люди сидят, все в белом, самовар раздувают, чай пьют с яблочной повидлою, его паном величают, за стол сажают, горячего наливают да подносят в чашечке тонкого фарфору и сахару вприкуску. Вот она что волшебная лопата делает.
На часах двенадцать - ночь крылом накрыла, В ресторанах градус, набирает люд: Джентльмены с тростью, с кольцами на пальцах Денег не считают, жадно водку пьют...
Лица с лоском Денди, - превратились в хари, И в глазёнках похоть: слюни на губах. Дверь в кабак открылась - на пороге ... Таня, Девочка - конфетка, вся такая " Аххххх!!!"
Туфельки на шпильке, длинные ресницы, Разговоры как - то , все сошли на нет.. Джентльмены с тростью, все желают Таню В воздухе витает дым от сигарет....
Толстые банкиры, офицеры тыла. " Короли торговли ", попросту, жульё. Все вокруг столпились, выпить предлагают, Кто - то, даже драться, начал за НЕЁ...
Не нужны букеты, девочке с " малины ", "Эй, который справа, - подбери живот!" Берегите перстни, кошельки с часами, Танька на работе! Танька - Всё возьмёт!!!
ДЕВОЧКА С "МАЛИНЫ ВОРОВСКОЙ" (ИЗБРАННОЕ) Автор: Валерий Гулянов
Длинный подвесной мост, перекинутый через глубокую пропасть, прогнулся под тяжестью идущего через него каравана и раскачивался от свистящего по ущелью ветра, но никто не паниковал и не отступал.
Только с лошадей слезли и шли впереди них, ведя в поводу. Эста тоже молча слезла со своей лошадки и храбро подступила к выбеленным солнцем и дождями и вытертым не одной сотней ног дощечкам моста, явно сделанного контрабандистами. Зная наверняка, протестовать бесполезно. Не пойдёшь сама, повезут в виде тюка на спине лошади, а это намного хуже с точки зрения безопасности. Лошадь может испугаться или поскользнуться, и у нее нет рук, чтобы ухватиться за верёвочные перила.
– Если боишься, иди следом за мной. – Откуда появилась атаманша, монашка не заметила.
Решив оставить на потом выяснение, кто из новых спутников остался человеком, а кто стал монстром, Эста просто приказала себе расслабиться и не следить ни за звуками шагов, ни за негромкими приказами.
– Ничего я уже не боюсь, – расстроенно вздохнула девушка и ступила на досточку, ведя за собой свою лошадку.
Через мостик Эста шла покорно и понуро, и никто не смог бы заподозрить, что в это время она чутко прислушивается к происходящему за спиной. А захватившая тихоню в плен женщина неотступно следовала за ней.
Это могло ничего не значить, просто так совпало, вот только Эсту не один год учили не верить в совпадения, особенно когда они происходят слишком часто. И искать того, кто их подстраивает и кому они выгодны. Вот и теперь, вряд ли атаманша идёт следом просто так, но разбираться в куче предположений, почти ничего о ней не зная, Эста не стала. Просто старательно смотрела под ноги, не дай Святая Тишина, попадётся треснутая или сломанная дощечка.
Но тайком поглядывая по сторонам и внимательно прислушиваясь к шагам и тихим словам бандитов, девушка упорно пыталась восстановить в памяти взгляды и слова старых слуг из башни. И хотя Эсту что - то в их поведении всё - таки настораживало, тем не менее не вызывало неприязни и отторжения, как откровенное притворство или ложь.
Своим чувствам сестра Тишины привыкла доверять, натренированная в специальных играх и ловушках и не раз проверенная интуиция подводила очень редко. И если она молчала сейчас, то наверняка это не они выдали Змея. Даже если и узнали графа каким - то образом, что абсолютно нетрудно, с его - то запоминающейся внешностью.
Сестра Тишины снова поймала себя на том, что её мысли, сделав круг, невольно вернулись к Дагорду, и грустно усмехнулась.
Если он со всеми своими женщинами вёл себя так же, как с ней, она может понять, почему они потом так упорно его преследовали. В памяти само возникло вдолбленное сёстрами и всегда казавшееся очень правильным утверждение: девушка, бегающая за охладевшим к ней мужчиной, – это невыносимо унылое и смешное зрелище, и Эста не стала сдерживать тяжёлый вздох.
В конце концов, она сейчас не в зале под пристальными и заинтересованными взглядами придворных, как ещё недавно стояла за спиной герцога, и не в кабинете матушки Тмирны, под не менее бдительным присмотром. А шагает по покачивающемуся над пропастью хлипкому мостику, под свист всё усиливающегося осеннего ветра и не питает никакой надежды на быструю встречу со Змеем.
